Глава 70. Виртуальный мужчина

Глава 70. Виртуальный мужчина

Под новый 1991 год я решила снова проведать предсказательницу Джулию. И вот я у нее дома, как два года назад. Джулия показывает мне свои огромные полотна, написанные маслом, — очень яркие, энергичные работы, затем начинает говорить о том, что любая мечта осуществима. Помогает же ей осуществиться так называемая «творческая визуализация», которая сводится к зрительному представлению того, что ты хочешь достичь, и к положительной установке: у тебя это есть! В качестве примера она приводит мне свой красивый дом с садом, который она себе нагадала, — сначала представила, потом работала над своим видением, и оно материализовалось. И это вам не шуточки: она сменила Нью-Йорк на Лос-Анджелес, одно побережье на другое — вот какие вещи может творить воображение человека, если им правильно пользоваться. Она начинает раскладывать карты Таро. Из расклада следует, что я скоро встречу мужчину, которому серьезно за сорок, он шатен, родился под огненным знаком Зодиака, профессия у него артистическая, но не ясно точно какая, он состоятельнее меня, имеет двух детей и в разводе. Моя связь с ним кармическая, долгая — она поднимет меня на новую ступень развития и будет нам обоим во благо.

От Джулии я выхожу заинтригованная — откуда взяться этому человеку? Я каждый день встречаю множество людей, иногда хожу в гости, вижусь с друзьями, посещаю клубы, но дальше симпатии, флирта, несостоятельной влюбленности с быстротечной лаской — никогда не заходит. Все заняты собой, лечат нервы, зарабатывают деньги, медитируют, творят — мало шансов на сильные страсти, на роман, что уж там любовь… здесь все романтически дружат! Но хорошо хоть чем-то обнадежили! После истории с Бойдом я так долго никого не воспринимала всерьез, что мне нужно было наконец сменить мужской идеал. Хватит страстей-мордастей — я готова к новым отношениям: сбалансированным, устойчивым и полезным для здоровья, — так думала я, вдохновленная словами предсказательницы и оставалась сидеть на месте, дома, в кресле у телевизора. В отличие от меня моя новая приятельница, француженка Сильвиан, мужчину искала активно. Она каждый вечер выезжала «в люди». «Что ты сидишь? — спрашивала она меня, — идем!» Но я отказывалась. Потом она рассказывала, что встретила брюнета или блондина, или опять наткнулась на своего друга Ларри, с которым уже давно ни то, ни се. Иногда мы с ней вступали в культурологическую дискуссию, и выяснялась вся разница между русским и французским подходом к любви, а вернее, к ее поиску. «Почему ты сидишь дома, как ты найдешь мужчину? Ты дружишь с одними гомосексуалистами, смотри, останешься в одиночестве до конца жизни. Надо идти, показываться на люди, искать!» — говорила пламенная Сильвиан. «Если суждено, он появится сам, а мне нужно то, что суждено», — отвечала я ей, а сама думала, что таскаться по кафешкам и ресторанам в поисках знакомства — это сродни проституции, хотя… чем-то я завидовала ее легкости. Сильвиан была старше меня на несколько лет, и умна, и воспитана, и просто весела, но никак не вульгарна, и уж тем более не была проституткой. «Это все возрастное», — думала я о своей приятельнице и продолжала ждать своего «дядьку», сидя на кушетке.

Так я досидела до новогодней ночи. Еще с утра Сильвиан названивала и спрашивала, куда я иду. Я отвечала, что зовут в пару мест, и в последний момент я решу. Но тут она снова позвонила и позвала на ужин к ее приятельнице, тоже француженке. «Будет вкусно и по-домашнему. Жаль, что ты без сопровождения, там надо быть в паре, но ничего, приходи». Эта новогодняя ночь отличалась от других «голубой луной», blue moon. Это когда в один месяц сразу два полнолуния. Так вот, новогодней ночью была как раз вторая полная луна. Ну, наверное, она все и решила: я встретила того, о ком говорила Джулия. Только представьте себе: вхожу я к француженке на Новый год, а мне открывает дверь мужчина! На вид лет сорок восемь, шатен, волосы артистически завязаны в хвост, высокого роста. Так, слово за слово, разговорились, и я узнала, что он рожден в августе, по зодиаку Лев, (стихия — огонь), ему сорок восемь лет, он в прошлом актер и фотомодель, сейчас пишет картины, сбежал от войны во Вьетнаме и отсиделся в Париже. Там успел жениться на внучке Нины Риччи и развестись с ней, имеет от этого брака двое сыновей. Теперь женат во второй раз. Правда, живет с женой в разных штатах (спустя три месяца общения со мной он наконец решится и отошлет жене бумаги на развод), так что и тут сошлось. Его звали Джеймс… этого гадалка мне, правда, не сказала. Не веря своим ушам и глазам, я тем не менее была готова поверить в чудо, случившееся со мной прямо в новогоднюю ночь. Я смотрела на гостя с нескрываемым любопытством и все ждала: в каких именно словах и выражениях начнет осуществляться моя кармическая связь с неизвестным. Удивительным было то, что я была и действующим лицом и наблюдателем, а главное — мне ничего не надо было делать, все должно было случиться само собой, по мановению волшебной палочки! Итак, гости проводили старый год, выпили за новый, начали ходить по кругу и поздравлять друг друга, желать счастья и расцеловываться по очереди с каждым. Дошла очередь и до нас с ним. Он поцеловал меня, а затем сказал, что этот поцелуй на вкус напоминает ему электрические батарейки. «Началось!» — поняла я. «Ты пробовала когда-нибудь лизать электрические батарейки?» — спрашивал меня мужчина с сединой в густых волосах и тонким красивым лицом, изборожденным морщинами. А потом сказал, что с ним такого давно не случалось и он хочет, чтобы я переехала к нему. Джеймс не был ни хиппи, ни маргиналом, ни наркоманом, ни сумасшедшим, ни алкоголиком — отнюдь. Правда, его последняя жена была. «Нельзя изменить другого человека!» — горестно говорил он о своей попытке, потерпевшей фиаско. «Она была золотой девочкой, снималась у Энди Уорхола, позировала самому Дали, была замужем за солистом Mamas and Papas… но теперь она неудачница, и алчная неудачница!» — поведал он мне немного позднее очередную голливудскую историю.

Но история, предсказанная мне Джулией и стремительно стартовавшая в новогоднюю ночь, продолжала победный полет все последующие недели. И я с каждым шагом изучала ее все с большим и большим интересом — что еще ждет меня? Ах, какого славного человека мне уготовили небеса! Он жил в центре Лос-Анджелеса, там, где высотки, как в Нью-Йорке. У него был «лофт», или студия, метров двести. Да, именно так — он катался по своей квартире на роликах, а по калифорнийским дорогам — на мотоцикле. Но что за чудо (вот он, перст судьбы): попав к нему домой, я вижу, что белые стены разрисованы — и на одной из них изображен Новодевичий монастырь! А на длинном верстаке стоит коробка, в которой карточки с русскими словами — он взялся учить русский еще до встречи со мной! Нет, кармическая связь — это особенная связь, в ней время движется в обратном направлении, из будущего — в прошлое!

Помимо чисто человеческого обаяния, Джеймс на самом деле был интересен как представитель либерально настроенной американской интеллигенции. Он и ему подобные выступали против американского империализма и, как у нас говорили в советские времена, — военщины. Когда Америка начала военные действия против Ирака, по улицам Лос-Анджелеса маршировали патриоты с желтыми ленточками на груди и призывали поддержать своих солдат. Их было очень много, как в былые времена на наших улицах Первого мая. Джеймс вступал с ними в полемику и доказывал, что их обманывают. Как-то он сцепился с полицейским на тему войны, и тот, распознав в Джеймсе пацифиста, огрызнулся: «Таким, как вы, надо сидеть за решеткой, а не разгуливать…» Один раз я видела, как он выскользнул на улицу из тесной компании, примостился в углу, чтобы остаться незамеченным, и заплакал. Это произошло из-за внезапно возникшего спора о Вьетнаме. Кто-то из ортодоксов снова предъявлял ему претензии, что он отказался идти убивать. Джеймс считал себя и подобных ему — истинными патриотами, думал, их будут встречать на родине, как героев. Эх, пацифисты, пофигисты, гуманисты, артисты… что с вами? На родине дезертиров долгое время ждала тюрьма. А когда законы смягчились, и им все-таки разрешили вернуться, то они были обязаны отрабатывать повинность в качестве социальных служащих — на стройках, бензоколонках и так далее. То ли поэтому, то ли еще зачем-то Джеймс продолжал реставрировать квартиры и делал это мастерски, со вкусом — прямо как наши отказники в советские времена или уволенные научные сотрудники. Он и дома все мазал краской — стулья, раковину, стены, мастерил какие-то настольные лампы по собственному дизайну и рисовал. Если бы не призыв во Вьетнам и не последовавшее за этим мгновенное бегство, возможно, он мог стать известным голливудским актером. У него уже был подписан контракт на десять лет вперед с компанией «Парамаунт Пикчерз», который спустя пятнадцать лет, конечно, был никому не нужен. Внешне Джеймс мог сойти и за Бонда, и за любого красавца американского кино, начиная с пятидесятых, он чем-то напоминал Клинта Иствуда или Тома Шепарда — настоящий американский мэн традиционных времен. Сожаление о несостоявшейся карьере актера (как и любой другой карьере по большому счету) было в нем весьма ощутимо. И в конце концов привело к тому, что он стал играть в маленьких театральных постановках в Лос-Анджелесе, пока не переехал снова в Европу, где даже сыграл на лондонских подмостках вместе с Рупертом Эверетом.

А пока, выйдя на лоджию своего индустриального здания, он окидывал взглядом мчащиеся по фривэю машины и удовлетворенно щуря глаз, бросал им вдогонку: «Ну что, поехали, крысы?»

С Джеймсом нас объединяла некая неприкаянность, свойственная вообще определенному типу людей, и, кроме того, на обоих лежала печать оторванности от собственной земли — он во многом был европейцем и чужим в своем отечестве. И там, и здесь, и нигде. Я даже всерьез поверила, что предпочла наконец роковому Бойду кого-то другого. Пока вдруг все не стало развиваться по незапрограммированному Джулией варианту.

Сначала он предложил мне довольно странную вещь — расстаться на месяц, чтобы подумать о наших чувствах, а потом встретиться и все сразу решить: разойтись или ехать прямо в Лас-Вегас. Я не поняла, при чем тут Лас-Вегас, и тем смешнее показался мне говоривший об этом мужчина. Потом выяснилось, что Лас-Вегас — единственное место в мире, где расписывают за двадцать четыре часа, при этом не требуя документов о разводе с предыдущим супругом или супругой! Меня такой вариант не устроил. Испытание разлукой казалось мне в то время ненужным.

По правде говоря, в том, что касается чувств, меня вообще всегда несет, словно с горки — лучше и не скажешь. И даже когда на пути появляется опасность для самих отношений, я все равно одержима движением вперед, пусть и к концу. Нет у меня в чувствах инстинкта самосохранения, видно, я не была запрограммирована на создание прочного семейного союза. А в этих отношениях я тем более была лишена предосторожности — ведь плохого конца мне в них не нагадали. И мы продолжали встречаться. Вдруг Джеймс начал высказывать опасения, что он слишком устал и ему надо думать о своем здоровье и покое. Он и правда был не очень здоров, страдал псориазом. Я впервые тогда увидела человека, который колется в общем опасным для нервной системы лекарством — гидрокортизоном. Зато мгновенно снимающим боли… Одним словом, Джеймс впал в самокопание и пересмотр всех ценностей. Он отослал жене бумаги для развода и залег на диван. Днем спал, а ночью бодрствовал. Мы общались по телефону. Потом к нему приехали дети из Франции. Два очень красивых мальчика. Младший Джон, лет четырнадцати и старший Али — восемнадцати. У каждого в Париже уже был собственный дом в лучшем районе города, чему завидовала не только я, но, думаю, и Джеймс. После их отъезда Джеймс вдруг собрался и тоже улетел в Париж, за ними. По его словам, на год.

Вот так так! Я набрала номер Джулии и стала предъявлять ей претензии: «Вы мне сказали, что это надолго, кармическая связь для обоих, а он улетел в Париж, что это значит?» Анекдот, одним словом. Я никак не могла взять в толк, что тот, кто появился точно по предсказанию и совпал по всем параметрам, вдруг может сделать финт ушами! Только позже я поняла, что, собственно, случилось. Гадание совпало, но оно не учло деталей, а в них вся суть. Дьявол, как и Бог, — в мелочах. А потом кармическая связь, как и любая другая, не обязательно сталкивает людей нос к носу за кухонным столом на всю жизнь. Она длится поодаль. Вот чем заканчиваются волевые попытки сконструировать свою личную жизнь и свою судьбу — вполне рациональным ответом на поставленный вопрос. Нет, не все можно и нужно режиссировать в своей жизни. А судьба, она хоть и вправду — индейка, но ее не перехитришь!