Ежегодные шляпы

Ежегодные шляпы

Ездить по Нью-Йорку в поисках подарков мне приходилось немало. И отнюдь не из-за привередливых вкусов их будущих обладателей, а потому, что зачастую те предметы одежды, которые требовалось купить, в Америке уже не пользовались спросом и, соответственно, производили их в очень малых количествах.

Прежде всего это касалось шляп. Люди старшего поколения, наверное, помнят, что наши руководители обожали носить шляпы. Они буквально не выходили из дома без этого головного убора — какая-то шляпомания.

Впрочем, и на Западе, в том числе в США, такое было, но… в 30–40-х годах. Достаточно вспомнить любой американский гангстерский фильм о том времени. До нас эта мода дошла, как обычно, с заметным опозданием. Поэтому мне пришлось немало побегать, прежде чем я нашел небольшой магазин мужских головных уборов фирмы «Стетсон», на Мэдисон-авеню.

Продавали там и шляпы типа «хомбург» — фетровые, с высокой тульей, немного загнутыми по окружности и обшитыми шелковой тесьмой полями. Когда-то шляпы «хомбург» были на Западе в моде, и весь деловой Нью-Йорк щеголял в них. Потом мода прошла, что, естественно, на вкусы наших руководителей не повлияло.

Перед тем как отправить меня за шляпами, Громыко показывал свою старую и даже давал мне ее с собой в качестве образца. В «Стетсоне» шляпу заодно чистили, отпаривали и возвращали ей форму. В Нью-Йорке мы бывали ежегодно. И каждый раз я отправлялся в поход на Мэдисон-авеню за этими шляпами.

В магазине были шляпы всех цветов и оттенков — от черного до светло-голубого. Громыко же требовал шляпы исключительно мышино-серого цвета и никакого иного. Я забирал нужное количество головных уборов «на пробу», привозил в наше представительство, раскладывал и устраивал выставку в апартаментах Громыко. Потом появлялся он сам и все это добро обозревал. Он внимательнейшим образом разглядывал и ощупывал товар, много раз уточнял размеры (в Америке они дюймовые, а у него были записаны сантиметровые, и в магазине мне делали перевод по специальной шкале). Иногда приходилось неоднократно ездить в «Стетсон», чтобы подобрать шляпы более подходящего оттенка, затем снова привозить и показывать их Андрею Андреевичу. И наконец, когда получал «высочайшее» благословение, я в последний раз отвозил шляпы в магазин, где на них золотым тиснением выводили инициалы будущих владельцев — «ААГ», «ЛИБ», «ЮВА», «НВП», а позже и «КУЧ».

Шляпы для наших руководителей я покупал, как уже сказал, каждый год и, естественно, знал, что цены на них регулярно повышаются. Сейчас такое периодическое повышение не вызывает у нас удивления, а тогда советскому человеку это бросалось в глаза. Громыко не был исключением. Когда, например, я приносил ему шляпу за 60 долларов, он, памятуя, что раньше за такую же платил на десятку меньше, выказывал свое недовольство. Вторя нашим тогдашним газетам, со злорадством сообщавшим о «безудержных темпах инфляции и обнищания трудового народа в капиталистических странах», я отвечал ему:

— Ну, Андрей Андреевич, что же здесь удивительного? Ведь у них инфляция. Уровень жизни падает. Как же могут цены не расти?

Он с мрачным видом проглатывал мою сентенцию и говорил:

— Да, действительно, на практике убеждаешься, что все-таки права наша теория…

Он, конечно, шутил, но это была, пожалуй, одна из самых мрачных его шуток.

Шутки шутками, но я всегда задавался вопросом: сколько одинаковых шляп нужно одному человеку?