Встреча с Фордом у Тихого океана
Встреча с Фордом у Тихого океана
С уходом Никсона в отставку Белый дом возглавил вице-президент Джеральд Форд. Советско-американские переговоры по вопросам, связанным с достижением новых соглашений по стратегическим вооружениям, продолжились. Реализовалась и договоренность между Брежневым и Никсоном, достигнутая в Крыму, о проведении новой встречи на высшем уровне. Правда, на этот раз она была промежуточной, рабочей, не отмеченной официальным протоколом.
В ходе довольно частых контактов нашего посла Добрынина с новым американским президентом возникла мысль о том, чтобы провести такую встречу во Владивостоке. Тем более что у Форда на конец года была запланирована поездка в Японию. В Москве эту идею приветствовали. Встречу наметили на 23–24 ноября 1974 года.
Москву устраивало, что набранные темпы советско-американских отношений не снижались. Наши руководители надеялись и на дальнейшее плодотворное их развитие при новом президенте.
Во Владивостоке загодя полным ходом шла подготовка к встрече. Туда выехала большая группа сотрудников МИДа, Министерства обороны и, конечно, КГБ.
Брежнев вылетел во Владивосток 21 ноября. Перелет через всю страну был долгий, давала о себе знать многочасовая разница во времени между Москвой и дальневосточным побережьем нашей страны.
В пути Генсеку доложили, что, к сожалению, аэродром во Владивостоке, в связи с погодными условиями, не принимает. Там закрутила сильная метель. Военный аэродром завален снегом, хотя целая дивизия, используя новейшую технику, беспрерывно ведет расчистку посадочной полосы.
Приняли решение лететь в Хабаровск. Могу себе представить, каких усилий стоило хабаровским властям организовать прием и ночлег столь важной и многочисленной делегации, свалившейся им на головы.
Брежнева устроить было нетрудно: у городского начальства, как обычно, имелся особняк на случай приема высоких гостей. Но в данной ситуации необходимо было освободить и две главные гостиницы города, что даже в тоталитарном государстве не так уж легко сделать. Однако к нашему прибытию все приготовили.
К утру погода наладилась, и мы быстро долетели до Владивостока. Поскольку запоздали на сутки, уже не имело смысла уезжать с военно-воздушной базы, на территории которой мы приземлились. Решили дождаться Форда, а потом уж сообща двинуться поездом к живописному участку на побережье Тихого океана, где располагались дачи, дома отдыха и пансионаты партийно-государственного и военного руководства Приморского края и где намечалось провести переговоры.
Погода была замечательная. В небе сияло ослепительное солнце, слегка морозило.
Наконец прилетел президентский «боинг». По трапу спустился Форд — высокий, стройный, всецело оправдывающий свою репутацию хорошего спортсмена. В Америке он слыл отличным пловцом и футболистом.
Неподалеку от аэродрома нас ожидал спецпоезд, пригнанный из Москвы. Дело в том, что после встречи с президентом Генсек собирался нанести официальный визит в Улан-Батор, столицу Монголии, и прибыть туда желал поездом. Этот состав решили использовать и во Владивостоке, для доставки советских и американских представителей к месту ведения переговоров.
Как только подъехали к составу, Брежнев предложил Форду встретиться в его салон-вагоне и начать диалог. В пути были не больше часа, но за это время успели познакомиться и кое-что обсудить. Разговор шел под чай, коньяк и легкую закуску. Обговорили примерный круг вопросов.
Форд, судя по всему, усиленно готовился к встрече, но, конечно, во всех тонкостях и деталях, связанных со стратегическими вооружениями, разобраться не успел. В связи с чем ведущую роль в разрешении этого главнейшего вопроса играл Киссинджер, который по просьбе Форда остался на посту госсекретаря и после ухода в отставку Никсона.
С нашей стороны переговоры довольно энергично вел сам Генсек, а когда это было необходимо, ему помогал Громыко. Заседали по много часов, допоздна. Ведь обсуждались конкретные параметры, уровни различных видов стратегических вооружений, имеющихся у обеих сторон. Когда американской команде надо было провести внутреннее совещание, переговоры прерывались. Но и наша сторона несколько раз просила объявить перерыв, для того чтобы обсудить компромиссные решения. Брежнев с Громыко и другими своими старшими советниками удалялись в отдельное помещение, при надобности звонили в Москву, согласовывая по телефону те или иные нюансы.
Даже не вникая в детали переговоров, было видно, что дело идет нелегко. Брежневу явно не все так просто давалось. Напряжение нарастало. И все же к концу второго дня стороны сумели прийти к основополагающим договоренностям. Это еще не были готовые соглашения, но можно было уже определить рамки будущего договора, над которым могли начать трудиться эксперты обеих сторон.
В то время Владивосток был закрытым городом. Иностранцев туда не пускали, что, разумеется, вызвало большое недовольство у значительной группы американских журналистов, сопровождавших президента. Делать им в том районе, где происходила встреча лидеров, по сути, было нечего. Им разрешили сделать несколько фотоснимков, снять на видеопленку момент начала переговоров — и все… Когда в конце концов журналистов все-таки провезли по улицам города, не давая даже выйти из автобусов, настроение их не улучшилось.
После завершения переговоров Брежнев предложил Форду совершить автомобильную прогулку по городу. На заднем сиденье салона расположились Брежнев, Форд и первый секретарь Приморского крайкома партии.
Уже стемнело. Длинная вереница автомобилей со всеми участниками переговоров следовала за главной машиной. Прямая и довольно узкая дорога вела с возвышенности вниз — к центру города. Трасса, конечно, была расчищена, многочисленные толпы горожан, заполнившие тротуары, приветствовали гостей. В определенный момент Форд сказал Брежневу, что он очень польщен тем, как горожане приветствуют его. А затем спросил: можно ли ему из окна машины помахать им рукой? Брежнев, естественно, ответил, что можно. А меня вопрос Форда заставил задуматься: какое же представление имеют даже самые высокопоставленные деятели зарубежья о порядках, царящих в нашей стране, если задают подобные вопросы?
Еще на подъезде к центру города (только там наш длинный кортеж мог развернуться, чтобы проследовать в обратном направлении) Брежнев начал жаловаться на усталость. Сказал, что зря затеяли эту поездку, надо было сразу ехать к поезду. Он спросил: нельзя ли развернуться? Секретарь крайкома, явно волнуясь, стал объяснять, что, поскольку дорога слишком узкая, это можно сделать лишь доехав до памятника, установленного в районе морского порта. Там, на круге, мы потом и развернулись. Брежнев окончательно сник, видно было, что ему не по себе. Сидящий впереди старший адъютант Генсека дал команду ускорить движение, и мы помчались к вокзалу.