Деревенские новости
Деревенские новости
В 1970-х годах в Москве на улице Горького (ныне Тверская) немного выше известного магазина «Подарки» располагалось кафе-мороженное. В те времена даже в крупных городах Советского Союза можно было полакомиться лишь четырьмя сортами мороженного: фруктовым, молочным, сливочным и пломбиром. Вот и весь выбор. В московском кафе на улице Горького были только пломбиры, в том числе отсутствовавший в других городах крем-брюле. Комбинируя все эти виды мороженного в одной посуде, подмешивая к ним различные сиропы, жидкий и твердый шоколад, здесь приготовляли очень вкусные блюда с экзотическими названиями. Кафе пользовалось успехом не только и не столько у москвичей, сколько у приезжих. Почти всегда в кафе стояла очередь, иногда довольно длинная.
И вот однажды Гриша, приехавший в Москву в командировку, прогуливаясь вечерком по улице Горького, решил зайти в это кафе-мороженное. Он занял очередь и, от нечего делать, стал слушать разговоры, которые вели стоявшие рядом с ним люди. Вскоре его внимание сосредоточилось на двух женщинах, из которых одна явно уже некоторое время жила в Москве, а вторая только приехала из деревни, откуда они обе были родом. Та, что только приехала, сообщала подруге деревенские новости. Среди прочего она спросила:
— А тетю Клаву ты помнишь?
— Нет, — ответила «москвичка».
— Ну как же, она ведь жила через три дома от тебя!
— Не помню!
— Ее дочка, Иринка, училась с нами в одном классе.
— Нет, не помню!
— Ты помнишь, где была церковь?
— Конечно!
— Ну вот, если выйти из церкви и повернуть направо, то ее дом был вторым!
— Не помню!
— Да не можешь ты ее не помнить, она вечно ходила по нашей улице и еще хромала на правую ногу!
— Нет, не помню!
Этот разговор продолжался уже в течение 15–20 минут. Все окружающие с интересом прислушивались к этому диалогу, стараясь услышать, вспомнит ли женщина тетю Клаву или все-таки не вспомнит. Многие начали посмеиваться. Наконец, та женщина, что недавно приехала из деревни, сказала:
— Ты помнишь мою свадьбу? Так ведь тетя Клава была у меня посаженой матерью!
— Да, да, теперь я ее смутно вспоминаю! Ну и что с ней?
Та, что была из деревни, ответила протяжно:
— Померла-а-а!