15-й Казачий Кавалерийский корпус

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

15-й Казачий Кавалерийский корпус

О 15-м ККК и его командире генерале фон Паннвице (из книги Ю. Торвальда «Wen sie verderben wollen», Stuttgard,1952)

В то время как неизбежная судьба разразилась над Власовым и его людьми, генерал фон Паннвиц со своими казаками был запутан в хаосе немецкого отступления в Югославии.

Одолеваемые советами, теснимые болгарами и титовскими партизанами, нападавшими спереди и с тыла, боролись остатки немецкой юго-восточной армии, чтобы частями, отходившими из Греции, удержать открытую дорогу на север, а также, чтобы самим отойти в Австрию.

За их фронтом и между их колоннами тянулись бесконечные жалкие «фольксдойчи», которые бежали со своей родины на север и на северо-запад. На каждой такой дороге таились засады. Никто не знал, кто действительно друг, а кто враг.

Среди этого страшного отступления недостаточно снабженные, почти без боевых припасов двигались казаки на север и на северо-запад, отбиваясь то там, то здесь. В конце февраля у Вараждина они отбили переправу через реку от советских частей и болгар и, продолжив атаку, разбили противника.

… В первых числах апреля, когда еще продолжалась борьба на разных фронтах, Паннвиц созвал казачий съезд в Вировитице. Здесь он еще раз почувствовал, что он стал действительно казачьим вождем, их генералом, которому они больше доверяли и верили и на которого они надеялись…

В конце апреля командир бригады Кононов прибыл к Власову в окрестностях Праги. Он воспользовался этой встречей прежде всего для того, чтобы повлиять на Власова для назначения его командиром 15-го Казачьего корпуса и этим самым стать Походным атаманом всех казаков, что и случилось 5 мая, после многих объяснений его в преданности [Власову].

(Командир корпуса генерал фон Паннвиц был избран казаками на съезде 29 марта 1945 года в Вировитице Походным атаманом и как таковой в самое тяжелое время вывел казаков корпуса из хаоса в Югославии на территорию Австрии и оставался во главе его до конца.

А в это время Кононов, покинувший ряды корпуса после съезда в Вировитице, в течение почти двух месяцев оставался в тылу, несмотря на то, что имел полную возможность вернуться в корпус. Но он предпочел до конца оставаться в глубоком тылу, совершенно не интересуясь судьбой казаков и, таким образом, ни одного дня Походным атаманом не был.)

В то время Паннвиц боролся за судьбу корпуса. В апреле он послал четырех офицеров, среди которых был князь Шварценберг, с поручением вступить в связь с англичанами. Указания, которые он им дал, были короткими и простыми: борьба против большевиков еще не закончена. Казачий корпус должен быть сохранен таким, каким он есть, даже если он будет отослан в Африку или в Австралию, или еще куда-либо. Напрасно он ждал результата. Однако он все же не оставлял свои надежды.

Вечером 8 мая, ведя отступательные бои, корпус достиг района Словенского Градишта и Западного Вараждина. Контрразведывательное отделение 1-й Казачьей дивизии получило по уцелевшему полевому телефону вызов от половника 8-й партизанской бригады армии Тито. Такие телефонные звонки не представляли ничего необыкновенного в партизанской войне, но необыкновенно было только то, что титовский офицер сообщил немцам, что Германия капитулировала и что с 11 часов на немецкой стороне не может быть никаких передвижений. Через полчаса пришло подтверждение о том же с немецкой стороны.

… Если Паннвиц исполнит требования перемирия, это значит, что он должен весь свой корпус безоговорочно сдать партизанам и находившимся вблизи советским танковым частям.

Однако еще в 11 часов ночи он отдал приказание своим казачьим частям выступить. Его приказания были простыми и ясными, они гласили: пробиваться к австрийской границе и английской армии лорда Александера.

Что его самого и его людей там ожидало, он еще не знал. Он знал только лишь одно: никакой добровольной сдачи (курсив наш — В. Н.).

Казаки шли всю ночь мимо немецких, хорватских и венгерских частей, обозов и беженцев. Партизаны, которые стремились преградить им дорогу, были разогнаны. 2-я Казачья дивизия с трудом пробивалась из района Вараждина к северо-западу. Она несла тяжелые потери. Много раз слышались с гор распоряжения титовских партизан о сдаче. Казаки, уклонявшиеся от главного маршрута, немедленно уничтожались.

Ранним утром 9 мая худшее было преодолено. Около десяти часов утра два казачьих офицера вступили в связь с передовыми единицами 11-й Британской танковой дивизии.

Паннвиц направился вперед — к англичанам.

В то время как отдельные полки 2-й Казачьей дивизии, расстроенные тяжелыми боями, самостоятельно продвигались на север, к главной дороге отступления, 1-я дивизия расположилась в районе Гриффен. Здесь она сделала короткую остановку, затем полки стали продвигаться дальше мимо картин бегства, ужаса и все увеличивающегося развала.

Утром 10 мая 1-я Казачья дивизия продвигалась по дороге Лавамюцд— Фолькермаркт, когда вдруг через расступившуюся толпу беженцев и немецких солдат подошла колонна машин. В передней машине стоял Паннвиц. За ним ехало несколько английских офицеров. Казаки верили, что это спасение.

Вдруг прозвучали отчетливые команды. Как будто бы и не было ужасных маршей последних дней и ночей, и всех боев последних недель. Полки, свернув с главной дороги, построились в ряды и спешились. Подошли обозы.

Английские офицеры приблизились к колонне. Вдруг от полка к полку перенеслась команда Паннвица: «Первая Казачья дивизия парадным маршем, полк за полком, марш!»

Это была почти невероятная картина: среди ужасного краха, среди несчастья, среди бегства, среди страха сотен тысяч людей за свою жизнь…

Хор трубачей выстроился, как будто бы после сотой репетиции, против Паннвица и английских офицеров. Начали проходить первые эскадроны: впереди командиры полков и эскадронов, всадники 1-го Донского, 2-го Сибирского, 4-го Кубанского полков, затем отделение конной артиллерии. Никакой неуверенности, никакой угнетенности. По окончании марша полки перестроились в колонны и продолжали идти по дороге к Гриффен-Фоль-кермаркт.

Суровое лицо Паннвица дрогнуло. В стороне от дороги лежало оружие, брошенное немецкими частями, а его казаки, которые стали смыслом и задачей его жизни, проходили мимо него не той ордой, которую всегда так легкомысленно в них видели, но гордые, стройные, несокрушимые.

Он молча смотрел на англичан. Понимают ли они теперь, что он им сказал? Поняли ли они, что эти казаки не должны погибнуть и не должны быть заманенными в руки смертельного врага.

После обеда дивизия сложила оружие восточное Фолькермаркта. После этого 1-я дивизия направилась в район Клагенфурт — ст. Вайт. Остатки 2-й дивизии подошли через два дня. При обороне Дравы они видели десятки убитых и повешенных своих товарищей. Для них не было сомнений, что ожидало их на востоке. Их жизнь зависела от англичан, которые им после обеда 12 мая указали место лагеря в одной из широких долин к западу.

Командир 11-й Британской танковой дивизии генерал Эйчер и его люди были холодны, но корректны. Они проявили почти что товарищеское сочувствие. Командование частями было оставлено Паннвицу, командирам дивизий Вагнеру и Шульцу. Они (англичане. — П. С.) не говорили о плене, но об интернировании. Всем немцам и казакам разрешалось ездить в пределах ограниченной территории и заниматься, кто чем желает. Командир британского артиллерийского полка полковник Хилс был особенно щедр, но он был лучшим психологом, чем Паннвиц, ибо за всем этим скрывалась печаль и жалость.

Несколько недель прошло почти в полной изоляции. Надежды перешли в уверенность.

Когда 26 мая полковник Вагнер поехал в Неймаркт навестить Паннвица, он не предвидел, что над Паннвицем нависла тень жестокой смерти.

Паннвиц не сказал ни слова о возможности выдачи. Поведение англичан внушало ему веру в безопасность. Он почти что был уверен в том, что это явилось следствием посылки им в апреле посланцев к англичанам.

Он не знал того, что три дня тому назад в Вене между представителями генерала Александера и советским высшим командованием на Балканах был подписан договор, в силу которого Александер обязался всех казаков «как специальную часть немецких партизан», как «контрреволюционную белую шайку», которая была на немецком содержании, с 28 мая передать советскому командованию. Он не предвидел того, что только лишь внешнее переименование его корпуса в 15-й СС Казачий кавалерийский корпус для советских представителей послужило пунктом спора.

Меньше чем через 24 часа после этого, 27 мая, Паннвиц был совершенно неожиданно арестован и доставлен в Грац, где его ожидали представители Советского Союза. В Граце он встретил генералов Краснова и Шкуро, обоих стариков, которые были в тот же день выданы.

В то же время прибыл генерал Эйчер в Сирнитц в штаб 1-й Казачьей дивизии. Он передал ничего не подозревающему полковнику Вагнеру распоряжение: «Завтра, отделив немцев от казаков, Вы со всеми частями перейдете в лагерь Вайтенсфелд. Когда Вы можете выступить?»

Его лицо превратилось в маску. Вагнер с трудом мог сдержать самообладание. На мгновенье он подумал о Паннвице. Это будет для него смертельным ударом.

Он дал Эйчеру необходимые сведения, сам же лихорадочно думал о том, что он может сделать для того, чтобы спасти казачьи части от неизбежного. Это чувствовалось в словах Эйчера. Это должно начаться с пленения за колючей проволокой.

Как только Эйчер ушел, Вагнер тотчас же послал одного из своих офицеров в Вайтенсфелд. Через несколько часов офицер вернулся и доложил о том, что в районе Вайтенсфелд проводят большие ограждения из колючей проволоки и устраивают сторожевые вышки с прожекторами. Вагнер долго не откладывал. Он секретно сообщил дивизии о том, что сверх всяких ожиданий интернирование заменилось пленом, и что они могут предполагать выдачу в Советский Союз. Он предлагает каждому поступить по его усмотрению. Он надеялся, что он был понят всеми. Семи офицерам его штаба он сказал, что он лично постарается провести их в Германию.

После двух часов Эйчер вновь вернулся. Пытливым взглядом он посмотрел вокруг себя, как бы удивляясь тому, что действительно ведутся приготовления к выступлению.

Он спросил Вагнера:

— Имеете ли Вы еще какие вопросы? Вагнер ответил:

— В связи с передвижением 1-й Казачьей дивизии — нет. Однако могу ли я задать Вам несколько других вопросов?

Эйчер кивнул головой:

— Пожалуйста. Вагнер сказал:

— В таком случае, первый шаг — лагерь для пленных; второй — выдача Советскому Союзу; третий — отправка в Сибирь на шахты.

Эйчер наклонил голову:

— Мы оба солдаты? Вагнер ответил:

— Так точно.

— Вы должны понять, — сказал Эйчер, — иногда есть политические соображения…

Внезапно он повернулся на каблуках и направился к своей машине.

В тот же вечер вокруг расположились английские посты, которые должны были препятствовать уходу в горы казаков и высшего немецкого состава.

Несмотря на это, в наступающую ночь Вагнеру с большею частью немцев и казаков (штаба дивизии) удалось уйти в горы. Один из английских лейтенантов с несколькими солдатами помогли им в этом.

Те, которые не решились на опасный путь через горы, 28 мая были отправлены в лагерь около Вайтенсфелда.

Юрген Торвальд