Попытки завербовать Малышкина

Попытки завербовать Малышкина

Для того, чтобы разрешить эту дилемму, Нидермайер обратился за помощью к генерал-майору Малышкину, которого Власов с согласия немецких учреждений послал в Париж. Помимо всего прочего, он хотел представить немецким штабам этого весьма импонирующего бывшего советского офицера генерального штаба как полную противоположность так называемым русским «унтерменшам» и вести хлопоты вместе с ним. По своей сущности и личному шарму Малышкин особенно подходил для того, чтобы выступать на одинаковом уровне с немецкими генералами и опровергать существовавшие предрассудки. При этом было удобно, что генерал Нидермайер мог одновременно взять на себя обязанности переводчика, и не было необходимости вызывать для переговоров какого-нибудь зондерфюрера. При содействии Малышкина удалось добиться уравнения в правах русских офицеров добровольцев с немецкими командирами частей. Во многих случаях неподходящие немецкие офицеры, которых русские считали за «комиссаров», были устранены от командования.

И для Малышкина такие поездки были убедительны, так как он имел возможность поучиться на Атлантическом валу. Конечно, многое для него было ново, как например большие, только при отливе видимые, препятствия на пляжах передовой линии. Это были причудливо сваренные стропила или железнодорожные рельсы против выдвигаемых Голиафов (небольшие танки без команды, управляемые на расстоянии и несущие мощные заряды взрывчатки). Тут же были нацеленные на сушу ракетометы Роммеля и густая сеть препятствии против посадки и парашютистов, состоявшая из укрепленных световых и телеграфных столбов, связанных сверху проволокой. На известном расстоянии на верхушках мачт были примонтированы мощные мины, которые взрывались запалами. Цель их была ясна: воздушные планеры рвались бы на препятствиях, а люди в них становились бы жертвами мин. Роммелевские ракетометы назывались по имени генерал-фельдмаршалла Роммеля, главнокомандующего группой войск «Б» на севере Франции, по инициативе которого они размещались.

Часто упоминаемый Атлантический вал громадной протяженности (от Голландии до испанской границы) был вынужденным пропагандным обманом. То, что он действительно должен был собой представлять, было невыполнимо за три или четыре года для рабочих отрядов организации Тодт, которая использовала как рабочих голландцев, бельгийцев и французов. Однако в ряде пунктов, где предполагалось мог начаться десант, стояли гигантские по тогдашним временам самые современные крепости из железобетона. Они были вооружены орудиями разных калибров и огнеметами. Немецкие части, дислоцированные в таких местах, были вооружены самым современным техническим оружием, включая сюда и зенитные батареи. Было достаточно времени, чтобы подготовиться во всех отношениях к десанту. Где не были построены маленькие или большие бетонные бункеры или они не были нужны, крутые берега давали широкие возможности пробить в скалах места для оборонных позиций. Когда десант начался, то первая волна высадившихся американских войск понесла в таких местах ужасающие потери.

Конечно, для занятия всех этих растянутых оборонных линий у немцев не хватало солдат, они были нужны Гитлеру на всех фронтах. Там, где недоставало немцев, образовавшиеся промежутки заполняли русскими добровольческими отрядами, но они были отвратительно вооружены, и всюду было недостаточно боеприпасов. Там, где командный состав был из немецких офицеров и унтерофицеров, они сами в собственных интересах заботились о том, чтобы располагать или доставать немецкое вооружение, но и немецкий командный состав был явно недостаточным. Уже с 1943 года немецкие штабы, отвечавшие за русские добровольческие отряды, добивались назначения психологически лучше подготовленных командиров, по возможности даже получивших боевые награды. В то же время у недостаточно соображавшего Гитлера удалось отвоевать даже согласие на награждение доблестных русских добровольцев немецкими отличиями за храбрость. Гитлер даже одобрил учреждение особого знака отличия для добровольцев с Востока за храбрость и военные заслуги. Это были золотые, серебряные и бронзовые звезды с мечами и без них, в двух классах, причем так же, как и в Красной армии, допускалось награждение несколькими звездами в одном и том же классе. Соответствующие орденские ленточки были или сплошь зеленые или зелено-белые. У этого ордена не было свастики, это был единственный учрежденный Гитлером орден без нее! По общим соображениям им могли награждаться и немецкие чины.

Для батальонов добровольцев появление генерал-майора Малышкина, который на левом рукаве носил предназначенную для власовской армии нашивку РОА, было видением надежды, так как на самом деле никаких настоящих власовских частей не существовало. Среди 72 действующих батальонов было несколько, которые из-за плохого руководства и слабого вооружения теряли дух и становились отказниками. Они использовали положение и или перебегали, или даже убивали немецкий состав. Хотя это сводилось только к отдельным случаям, но о них надо упомянуть, поскольку они давали Гитлеру и ОКВ предлог, чтобы с подозрением относиться ко всему власовскому движению. Если же учитывать общее число людей примерно в два миллиона, которые по своей воле восстали против советского строя (из которых, правда, почти половина были случайными попутчиками), то остается все-таки 1,2 миллиона подлинных борцов за свободу. А ведь это — настоящий феномен, мало известный и в послевоенный период.

Одним из последних батальонов, который посетил генерал фон Нидермайер вместе со своим первым офицером-ординарцем, был отряд в Бретани под чисто русской командой подполковника Бочарова. Командующий корпусом в Бретани генерал Фармбахер держал отряд Бочарова как свой единственный боевой резерв на всю Бретань. Фармбахер с гордостью говорил, что он поручил охрану своего корпусного штаба взводу из бочаровского батальона. Среди этих, примерно 60, русских добровольцев несколько уже имели знаки немецкого боевого отличия за пехотный штурм. Они были ими награждены еще за боевые действия в составе немецких частей на Востоке. Тогда встречались немецкие командиры полков, которые в воодушевлении при особо доблестном поведении добровольцев снимали со своей груди Железные Кресты первой или второй степени и прикалывали их на грудь боевых русских добровольцев.

Вернемся к Бочарову. И ему фон Нидермайер задал вопрос о его родных. Со стыдом, подавленно и колеблясь, Бочаров ответил ему, что он не может и не хочет писать своей жене. Она его несколько раз в письмах справедливо упрекала в том, что он свою жизнь запродал на немецком рынке и одновременно, будучи высшим офицером в немецкой форме, не в состоянии освободить ее и других своих штатских родных из нетерпимых условий существования в лагере для остарбейтеров в Германии и обеспечить им приемлемые условия жизни.

С такого рода жалобами, как только они частично овладевали немецким языком, и другие русские граждане обращались в письменной форме в немецкие учреждения, предполагая, что они могут повлиять на их судьбу.