Дрезденский банк предлагает кредит

Дрезденский банк предлагает кредит

Клаус Боррис, который по своей должности располагал исключительными связями в немецких промышленных и финансовых кругах, основал параллельно со своей главной деятельностью в Берлине «Рабочее Содружество Восток» (Arbeitsgemeinschait Ost). Канцелярия его помещалась в здании Промышленной и Торговой Палаты на Унтер ден Линден 210. С 1939 года он, будучи саперным офицером, служил на разных фронтах, но в 1943 году, заболев малярией, был прикомандирован в Берлине к Военному Управлению. Здесь он стал личным референтом (докладчиком) дипломированного инженера в генеральском чине Генриха Фромма, начальника Главного отделения «Железо и сталь» в Министерстве государственного хозяйства. Потом Фромм и Боррис были переведены в Министерство военного снабжения.

Председателем, этого «Рабочего содружества Восток» стад представитель Дрезденского банка, директор Карл Раше. Членами его были также Паул Плейгер и Ханс Керль. Это сообщество, за которым стояли немецкие промышленники и банкиры, было заинтересовано в хозяйственных возможностях в Восточной Европе. Оно высказывалось в пользу такой восточной политики, которая поддержала бы независимость народов Востока и привела бы к облегчению жизненных условий для населения в оккупированных областях и «остарбейтеров» в Германии. В своих многочисленных докладах и прошениях содружество обращалось к ряду лиц, на которых возлагалась надежда, что они, поняв остроту затронутых тем, смогут повлиять на изменение опасной по своим последствиям восточной политики. Такими людьми были лица из партии и ее Организаций, чины войск СС и Вермахта, чиновники министерств, деятели хозяйства и промышленности. От министра по вооружению Шпеера можно было ожидать известного согласия с гуманным отношением к «остарбейтерам» в предположении, что они ему нужны при выполнении его плана.

Власов и его движение были также включены в круг интересов этого «Рабочего содружества Восток». Генерала пригласили на обед. Его расспрашивали о проблемах хозяйственной и финансовой политики в Советском Союзе. И в этом кругу Власов произвел самое хорошее впечатление, последствием чего было, что Паул Плейгер и Ханс Керль стали выступать в защиту его идеи в ряде министерств. Они даже решились на известное выступление в Главной квартире Фюрера, но оно было резко отклонено.

Тем временем Клаус Боррис и д-р Раше размышляли о том, что можно было бы еще предпринять, чтобы облегчить судьбу «остарбейтеров». Они два или три раза в месяц встречались в собрании банка Харди, отделения Дрезденского банка. В этих встречах часто принимал участие прибалт Сильвио Бредерих, специалист по вопросам переселения. Он поддерживал, нас в нашей работе и в трудные времена часто принимал Власова в своем имении «Езериг», недалеко от Геца, между Вердером и Бранденбургом-Хавель. Я тоже посещал его там.

Благодаря инициативе Борриса и Раше, в конце концов удалось добиться (при поддержке группы влиятельных лиц, во главе с Раше) согласия на открытие кредита генералу Власову в пределах трех миллионов рейхсмарок. Основной целью было создание финансовой базы для находившегося в процессе образования правительства в изгнании и предоставление ему возможности стать независимым от партийных организаций. Условием, однако, было получение гарантии по этому кредиту от Министерства финансов. Боррис между тем уже получил на это согласие от министра финансов графа Шверин-Крозига. Но тут было еще одно препятствие. Использование денег из одобренного кредита становилось возможным только при условии, что существующее пока только на бумаге правительство в изгнании превратится в национальное. За такое признание велась упорная борьба, но нельзя было предвидеть, когда это может состояться. Ввиду всего этого, Раше был готов для преодоления препятствий выдать Власову задаток под этот кредит. Я должен был получить эти деньги.

Боррис вызвал меня однажды по телефону и рассказал о намерении Раше. Он просил меня в определенный день к определенному часу явиться на виллу Раше. Я реагировал следующим образом: «Для чего же? У нас же будет наш финансовый договор как обеспеченная основа для финансовых операций.» Но Боррис возразил: «Этот кредит задуман как совершенно личный для Власова и предусмотрен для целей, которые он один, вне всякого контроля может выбрать.»

Как видите, это было нечто другое. Поэтому я наконец и собрался в дорогу, чтобы получить для Власова эту «мелочь».

Как раз в этот день был тяжелый налет на Берлин. Из-за этого мы на вилле Раше сидели в очень комфортабельном бомбоубежище в удобных креслах при свете свечей и даже пили кофе. Над нами рвались бомбы и был слышен грохот зенитных орудий. Достойное внимания положение! Мы сговорились, что я на следующий день в то же время опять приеду, чтобы принять приготовленные 25.000 марок, которые предназначались в личное распоряжение генерала Власова. На следующий день я не поверил своим глазам: вилла Раше была покинута. Двери и окна были заперты и даже забиты гвоздями. Что могло случиться? Очевидно, Раше вынужден был стремительно покинуть свое жилье. Неужели он не был осведомлен о таком решении накануне? Эту загадку я никогда не мог разрешить. И из миллионного кредита ничего не вышло. Крёгер, наведя справки в своем учреждении, высказался таким образом: «В то время было бы неправильно предоставить право одному частному финансовому заведению влиять на события». Я лишь позже узнал о таком объяснении.

Директор банка Раше после войны в Нюрнберге был обвинен «в грабеже Протектората Богемии и Моравии», но был оправдан, благодаря показаниям Клауса Борриса, своих друзей и ответственных представителей чешского экономического мира и банков.

Что касается «Рабочего Содружества Восток», то, естественно, ответственные господа подверглись преследованиям за свою деятельность, то есть за выпускаемые ими доклады и циркуляры. В частности, четыре опубликованных доклада были написаны профессором д-ром Теодором Оберлендером, будущим федеральным министром по делам изгнанных, беженцев и пострадавших в войне, как и его друзьями.

Оберлендер был тогда командующим частями из кавказских добровольцев, созданными по его предложению и подчинявшихся Вермахту и его штабу Amt Ausland/Abwehr, Abw II. Эти батальоны «Бергман» состояли исключительно из бывших чинов Красной армии и отличились в ряде боевых действий. Оберлендер и его офицеры при этом сталкивались с определенным противоречием: Гитлером была провозглашена политика относиться к освобожденным от советского режима народам как к объекту эксплуатации, в то время как эти люди были их собратьями по оружию.

Несколько докладов «Рабочего Содружества Восток» сохранились и сыграли значительную роль после войны в процессе против федерального министра Оберлендера.

Картотека лиц, связанных с «Рабочим Содружеством», имела свою судьбу. Вскоре после того, как штаб СС (Reichssicherheits Hauptamt) на Принц Альбрехт штрассе был разбомблен, начальник «Отдела внутренних сообщений» Отто Олендорф подверг допросу Борриса. Олендорф заседал тогда во временном помещении на Александер Плац. Он заявил Боррису: «Вы, кажется, не имеете представления о том, с какими людьми вы общаетесь. Они даже не считаются с личностью Фюрера». Олендорф потребовал выдачу картотеки. Но скоро после этого и это временное помещение на Александер Плац было разбито, и Олендорф исчез из Берлина. Это дало возможность Боррису сжечь картотеку в имении Сильвио Брёдериха «Езериг». Позже Олендорф был повешен в Ландсберге.

«Рабочему Содружеству» иногда удавалось устранять вредные последствия. Так, помимо прочего, оно смогло на известное время воспрепятствовать изготовлению нашивки «остарбейтер», воспользовавшись, тем, что на них не имелось нужной материи. Но тогда последовал разнос со стороны пользовавшегося дурной славой начальника Гестапо Мюллера, и производство нашивок возобновилось.