Тысячи перебегают

Тысячи перебегают

Весьма скоро после начала похода немцев на Восток число военнопленных стало стремительно расти. Они добровольно сдавали оружие. Эти люди часто по собственному желанию оставались при немецких частях и старались быть им полезными. Помимо солдат, то же делали граждане и крестьяне, простые русские люди, покинувшие свои родные места и готовые всеми силами помогать немцам. Они становились водителями машин и механиками в гаражах, подвозили дрова к кухням, чистили там картошку. Они были благодарны за каждую сигарету или махорку (содержащее никотин растение, культивируемое в Южной России), которая использовалась как род табака. Они были довольны, получая подержанную форму, пропитание и жилье.

Этих людей весьма скоро стали называть в немецких частях «наши русские» или «наши Иваны». Позже появилось сокращенное определение «Hiwi,» что значило «готовые помочь». Такое определение не только объясняло, что эти русские добровольно стали служить в немецких военных частях, но одновременно подчеркивало, что у немцев по отношению к этим людям не было никаких обязательств, поскольку говорилось: «Они ведь сами пришли, никто их не звал». Такая установка была очень удобна и успокаивающе действовала на немецких командиров.

В конечном результате большинство немецких частей на Восточном фронте располагало большим числом таких «Hiwi,» которые с 1943 года назывались «добровольцами» и без которых в то время нельзя было обойтись. Их использовали не только на работах в жилищах и гаражах, но потом стали привлекать и к сторожевой службе, для действий против партизан в тех случаях, когда немецкие пополнения были недостаточны. В конце концов их стали назначать и во фронтовые части. При этом командиры полков по поводу этих «Хиви» столкнулись с трудной дилеммой, так как, с одной стороны не могли отказаться от их услуг, а с другой — были вынуждены официально скрывать их присутствие в частях, так как это было равносильно нарушению запрета немецкого руководства.

Развивающиеся события в последние месяцы 1941 года давали возможность пополнять немецкие части до известной степени этими добровольцами. Число таких добровольных помощников и дальнейших соратников может быть определено только приблизительно. По мнению Александра Далина, весной 1942 года их было около 200,000, а весной 1943 года, по всей вероятности, полмиллиона, если не больше.

«Хиви», в общем, проявляли сознание долга и служили верой и правдой. Такое поведение вызывалось сознанием, что при возвращении в ряды Красной армии им угрожала верная смерть. Каждый из них отлично знал, что смерти будут предшествовать страдания и пытки со стороны специальных советских подразделений. При особой удаче можно было попасть в штрафной батальон, что было равносильно назначению в часть, посылаемому прямо на небо. И, помимо этого, «хиви» старались изо всех сил, чтобы не быть посланными обратно в лагеря военнопленных. Ибо ходили слухи, что условия в этих лагерях в начале похода в Россию были бесчеловечны, и у пленных было мало шансов выжить там.

В связи с этим я считаю нужным вспомнить событие, которое я видел собственными глазами зимой 1941—42 года. Я был поблизости от Витебска и ехал на лошадях в санях по равнине во время леденящей снежной метели. К моему большому удивлению я вдруг увидел на этой производившей мертвящее впечатление местности отдельных немецких часовых. Кого они должны были охранять? Ответ я получил как только наша лошадь освободилась от навоза. В следующее мгновение мне показалось, что снежная равнина пришла в движение. Какие-то закутанные дрожащие фигуры подползали к саням и набрасывались на свежий конский навоз, отрывая его друг у друга и немедленно поглощая. Только тогда я понял, что мы проезжали через лагерь военнопленных, в котором не было никаких убежищ. Русские пленные укрывались в берлогах, которые они выкапывали своими руками. Голод и надежда, что из проходящих тут саней выпадет что-либо съедобное выманивали их из берлог.

Такие страшные условия, однако, были возможны только в первую зиму войны. Многие «хиви» прижились в своих немецких частях, чувствовали себя там как дома и оставались в них до конца войны. Другие позже переходили в так называемые «восточные батальоны». При откомандировании отдельных частей на Западный фронт они просто брали своих «хиви» с собой. При этом создалось курьезное положение, при котором главнокомандующий на Западе должен был затребовать переводчиков не только для французского, но и для русского языка.