Обращение  Х Чрезвычайного (внеочередного) Съезда 

Обращение Х Чрезвычайного (внеочередного) Съезда 

народных депутатов Российской Федерации 

к Патриарху Московскому и всея Руси его святейшеству Алексию II

Ваше Святейшество!

Высший орган государственной власти Российской Федерации — Съезд народных депутатов России обращается к Вам, Главе Русской Православной Церкви, в один из самых тяжелых моментов в жизни нашей Родины.

Произошло непоправимое: силы охраны порядка принесены в жертву политическим амбициям лиц, совершивших антиконституционный государственный переворот.

Преступный режим Ельцина поднял руку на беззащитных граждан России. Сегодня в Москве льется кровь. Более 1000 мирных граждан зверски избиты, 150 из них находятся в больницах, есть убитые и скончавшиеся от нанесенных побоев.

Спецподразделениями применены газы и кипяток, огнестрельное оружие против безоружных граждан на Смоленской, Пушкинской площадях, у метро “Баррикадная” и в других местах столицы. Силовое давление наращивается. Идет тринадцатый день блокады Дома Советов России. Средства массовой информации искажают истину и дают неполную информацию.

В сложившейся ситуации от имени своих избранников, Ваших мирян, просим Вас, Патриарха Московского и всея Руси, опираясь на влияние многомиллионной Православной Церкви, приложить все усилия для прекращения кровавой бойни в Москве, развязанной преступной кликой Ельцина, не допустить ее распространения на всю Россию.

С глубоким уважением к Вам, Ваше Святейшество,

X Чрезвычайный Съезд народных депутатов Российской Федерации

Дом Советов России

3 октября 1993 года

Вообще-то в этом Обращении, пусть и в скрытой форме, содержался упрек церковным иерархам по поводу их пассивного наблюдения за палаческой “работой” кремлевских мятежников — убийствами и избиениями, ни на минуту не прекратившимися после инициативы Алексия II. Становилось все яснее, что переговоры в Свято-Даниловом монастыре, на которые, откровенно говоря, мы возлагали большие надежды, используются Кремлем в своих, сугубо пропагандистских целях. При этом непрерывно обвиняя конституционалистов в “несговорчивости”, в “экстремизме”. Причем, как мне передавали, Филатов, этот мелкий провинциальный чиновник, как будто бы сошедший со страниц книг Достоевского — с восторгом играет роль “обличителя экстремистов”. Ему настолько она понравилась, что он порою даже забывает, для чего собирается столь необычная “компания” в Свято-Даниловом монастыре, — вошел в роль. Эта роль Филатова, безусловно, абсолютно негативна: он один из тех, кто непосредственно должен нести ответственность за кровь более 1500 человек...

Так что в обращении Х Съезда нашло, конечно, и отражение бессилия парламентариев изменить ход событий в направлении мирного политического процесса, ослабление веры в то, что из области военной удастся перенести диалог в эту, знакомую и привычную для парламентариев форму. Возможно, что некоторые депутаты уже разуверились в благополучном исходе этого ужасного конфликта. Возможно. И все-таки продолжали верить. Мы подбадривали друг друга, поддерживали, старались меньше говорить колкостей, критиковать. Но все были согласны в одном: бесчестия не допустили, и не допустим! Это я знал точно и твердо.

...Сообщений о приготовлениях к штурму нашего Парламентского дворца поступало множество. И в то же время мощные колонны демонстрантов, до сотен тысяч человек, а то и больше — непрерывно и со всех сторон прорывались к нам, на помощь осажденному Парламенту. Столкновения мятежных сил Кремля с мирными людьми надо было предотвратить всеми силами. Мы это старались сделать, уделяя именно этой части вопроса много времени, сил, внимания. Спасти хотя бы одно человеческое существо, одну жизнь — для меня это было очень важно. И все, кто видел меня в эти дни — знают. Мне рассказывали, как жестоко, по-палачески вели себя люди из личной охраны Ельцина, похваляясь вслух, кто из них больше “положил” людей на подступах к “Белому дому”, и в самом “Белом доме”. Что ж, чему тут удивляться, путчист, заговорщик или бандит с большой дороги, — какая разница? Поведение “его” людей вполне адекватно действиям “хозяина”.

Незадолго до пресс-конференции я подписал заявление, в котором предупредил о планах по ракетному удару и предостерег тех, кто их разрабатывал. Возможно, это предупреждение тоже подействовало на тех, кто в противном случае бездумно нанес бы такой удар... Было также понятно, что в эти минуты уже начинается большая провокация...

Не случайно я выпустил заявление после получения сообщения о готовящемся ракетном ударе с воздуха по Парламентскому дворцу...

Последнее вечернее заседание Х Чрезвычайного Съезда началось в 18.07, депутаты в приподнятом настроении. Поскольку блокада была прорвана, к нам присоединились депутаты, работавшие в Краснопресненском районном Совете. Депутатов было много, зал набит битком, много журналистов, служащих Парламента, представителей демонстраций. Но на душе у меня “скребли кошки” — знал, что в эти минуты идут интенсивные приготовления к штурму — Кремль пытался преодолеть растерянность. А наша сторона проявляет полную пассивность. Конечно, надо было быстро завершить заседание и всем нам взяться за организацию Сопротивления в эту, по всей вероятности, последнюю решающую ночь в Парламентском дворце. Все время буквально сверлила мысль о ракетном ударе сверху, о чем мне сообщил военный. Я и теперь считал, что мое обращение к армии, сделанное с балкона Парламентского дворца ранее, в 17.00, совершенно правильное.

Поэтому решил приободрить депутатов. Начал с того, что поздравил с прорывом блокады, установлением мирного контроля над зданием городской мэрии и “Останкино”, призвал еще раз армию на защиту Конституции и выразил надежду, что она установит также контроль над Кремлем. Затем я коротко попытался дать анализ событиям, связанным с путчем заговорщиков и его природой. “Говорят, — сказал я, — что мы имеем дело с “чилийским вариантом”. Нет, это не “чилийский вариант”. Там все-таки против президента вышли возмущенные женщины с пустыми кастрюлями, отвергающие навязываемый новый социалистический порядок, и потребовали улучшения жизни народа. У нас же совершенно другое положение. Посмотрите: далеко не голодные госпожа Боннэр и госпожа Ахеджакова призывают Ельцина расправиться с нами, с народом, ставшим на защиту Парламента, Закона, Конституции, называют его “быдлом”, преступником... не знаю, какой вариант путча осуществлен в нашей стране, но знаю точно, что российские народы его отвергают.

Завершая разгром путчистов, дорогие коллеги-парламентарии, я хотел бы подчеркнуть нашу твердую приверженность подлинным демократическим реформам как в области политического переустройства государства, так и в сфере экономической жизни. Нам предстоит сделать многое для того, чтобы заинтересовать в реформах нашего рядового гражданина, чтобы он реально увидел пользу от этих реформ, чтобы убедился в том, что эти реформы осуществляются для человека, а не против него, как это происходило, и о чем мы много говорили. Никто не должен думать, что мы намерены осуществлять какую-то экстремистскую внешнюю политику — здесь важны элементы преемственности — хотя во многом мы критиковали внешнюю политику, но именно Парламент задал тон миролюбивой внешней политике России, — еще с 1990 года...”

Особенно понравилась депутатам мысль о том, что надо изгнать из сердца какие-либо чувства мести: мы не можем говорить ни о “победителях”, ни о “побежденных”, — мы всего-навсего подавили позорный путч неудачника- президента, случайного человека, волею депутатов и стечением обстоятельств вознесенного на вершину политического Олимпа России...

Выступления депутатов были в таком же примиренческом духе. И кто знал, что может произойти очень скоро...