Знакомый Марков

18. II.79.

В тот день, 1 февраля, описание которого я так и не закончил, позвонил Г. Марков. Я был у него на приеме 29.XII и изложил идею насчет книги о Солженицыне. Он встретил мое предложение почти восторженно, если был бы способен на восторг. Мы беседовали минут 45. Он подробно рассказывал о встречах и беседах с С. «Вот здесь», — указал рукой на длинный стол. Оказывается, в архиве Федина сохранились рассказы, которые С. посылал ему еще до войны или во время войны. М. сказал, что они были своеобразны по языку. Едва ли это так, он понял, что такое язык, лишь после встречи со словарем Даля в заключении, лет в 30. Рассказы, говорит, о природе. Тоже сомнительно. Природы в его книгах вообще нет, она его едва ли когда интересовала. Говорит, что Федин относился к нему как к писателю отрицательно, что сильно недоумевал Яр. Ивашкевич. Намекнул на то, что и сам сидел. Ну, уж за что бы такого аккуратиста сажать? В конце сказал, чтобы я написал ему письмо, изложив суть дела и попросив «проконсультироваться с компетентными товарищами». Я послал ему такое письмо из Малеевки. Вернувшись оттуда 24-го, послал маленькое письмецо: мол, время идет.

И вот он позвонил. Все, говорит, в порядке, согласовал с Михаилом Васильевичем.

— А кто это? — ляпнул я.

— Кто у нас, — говорит, — М.В.?

— Не знаю. Мялся-мялся, сказал:

— Зимянин.

Я удивился: разве он занимается идеологией? В общем, получено одобрение на самом верху. Договорились, что я напишу заявку в Сов. пис.

Вчера я послал Маркову новое письмецо, а сегодня он уже звонит. Договорились, что встретимся завтра в 11-м часу.