Борьба с «гиммельфарбами»

В начале весны 1924 года Лев Троцкий всё ещё находился на лечении в Сухуме. В борьбе с ним «тройка» (Зиновьев, Каменев, Сталин) сделала ещё один шаг.

Борис Бажанов:

«…в начале марта новый пленум наносит новый удар по Троцкому: заместитель Троцкого Склянский (которого Сталин ненавидит) снят; утверждён новый состав Реввоенсовета; Троцкий ещё оставлен председателем, но его заместителем назначен Фрунзе…»

Лефовцы тоже решили атаковать своих недругов – 13 февраля в Большом зале Московской консерватории состоялся вечер «Леф вызывает своих критиков». Своими главными недоброжелателями соратники Маяковского считали литературоведов Бориса Вениаминовича Гиммельфарба и Петра Семёновича Когана, а также писателя и журналиста Николая Григорьевича Шебуева. Первый ещё в декабре 1923 года опубликовал в «Известиях» статью «Литература и революция», в которой подверг Леф и лефовцев жесточайшей критике. Коган и Шебуев тоже высказывались о Левом фронте искусств весьма неодобрительно.

Обиженные лефовцы решили достойно ответить.

Готовясь к этому вечеру, Маяковский написал черновые тезисы, в которых говорилось, что критики не желают признавать Леф, в то время как в пяти московских театрах идут пьесы лефовцев (в театрах Москвы в 1923–1924 годах, в самом деле, шли пьесы Маяковского, Третьякова, Каменского, Хлебникова и других лефовцев). Леф признала «даже заграница», печатавшая произведения Кручёных и Маяковского. И поэт делал вывод:

«Но Лефу этого мало. Леф в отчаянии. Нас не принял Гиммельфарб.

Кто он?

Мелочь, но из-за Гиммельфарба глядят тысячи Гиммельфарбиков».

Желая ударить по своим критикам побольнее, Маяковский назвал свой доклад «Анализ бесконечно малых».

Наступило 13 февраля. На следующий день «Вечерняя Москва» написала:

«Началось с осады Большого зала Консерватории. Публика – больше всё молодёжь – с решительным видом, с зычными криками рвались в будку администратора, на лестницы, и, казалось, что вся эта масса повела правильную осаду на лефов, но оказалось, что публика пришла с самыми мирными и дружелюбными намерениями, пришла послушать и – в случае нужды – горой постоять за своих поэтов».

Газета «Известия»:

«Вл. Маяковский в своём «Анализе бесконечно малых», имея в виду критиков Лефа, указал, что критики эти, по его мнению, просмотрели в Лефе главное и возвращаются к приёмам критики 1912–1913 годов, когда о футуристах писали как о скандалистах и т. п.».

«Вечерняя Москва»:

«– Лефов печатают, с лефами считаются. Но вот Гиммельфарб нас не признаёт, – заявляет Маяковский. – Гиммельфарб не персонально, а Гиммельфарб как имя собирательное. Это – критик типа Шебуева, Когана и других.

Вызванные на дискуссию «старики», как и следовало ожидать, – не явились. Не явились ни Брюсов, ни Коган, ни Эренбург. Зато явилась молодёжь! Поэт-биокосмист Ярославский, поэт Гербстман и рабочий завода «Динамо» Гаврилов яростно нападали на Леф и на лефов… Ответы критикам были не менее горячими. В общем, прения были чрезвычайно пламенными и шумными».

Был ли на том мероприятии в консерватории Сергей Есенин, неизвестно. Но из хроники его жизни известно, что вечером 13 февраля, когда он возвращался домой, ветер сорвал с него шляпу. Поэт остановил извозчика и отправился искать свой головной убор, но поскользнулся, упал и сильно порезал руку осколками валявшегося на мостовой стекла (сохранились и другие описания этого инцидента). Карета «Скорой помощи» доставила Есенина в Шереметьевскую больницу (ныне больница имени Склифосовского).