Украинские гастроли
11 января 1924 года киевская газета «Пролетарская правда» оповестила читателей, что на следующий день в Пролетарском доме искусств выступит Владимир Маяковский. Программа вечера предлагалась такая:
«1. Доклад о Лефе, белом Париже, сером Берлине, красной Москве. 2. Маяковский смеётся, Маяковский улыбается, Маяковский издевается. 3. Поэмы. 4. Стихи».
Юная киевлянка Наташа Симоненко, ставшая через полтора десятка лет Натальей Фёдоровной Рябовой, вспоминала о том, как сложился у неё тот день – 12 января:
«Было морозно и очень солнечно.
На Крещатике, когда шли брать билеты на лекцию Маяковского, нас обогнал человек в чёрной барашковой кубанке и новых галошах. Эти новые галоши мы сразу заметили, и они привели нас в очень весёлое настроение. И вообще мы были весёлые: мне и моей подруге едва исполнилось 16 лет.
– Смотри – Маяковский! – сказала я подруге…
Назвала я этого человека в новых галошах Маяковским просто для того, чтобы ещё над чем-нибудь посмеяться.
Человека в новых галошах мы увидели опять, когда входили в Пролетарский дом искусств (бывшее Купеческое собрание). Теперь он шёл нам навстречу, смотрел на нас и улыбался.
Выйдя из здания, увидели опять человека в новых галошах, поднимающимся на Владимирскую Горку. Галоши весело поблёскивали на солнце».
В написанном чуть позднее стихотворении «Киев» Маяковский тоже описал своё посещение Владимирской Горки:
«…я / вчера / приехал в Киев.
Вот стою / на горке / на Владимирской.
Ширь вовсю – / не вымчать и перу!
Так / когда-то, / рассиявшись в выморозки,
Киевскую / Русь / оглядывал Перун.
А потом – / когда / и кто, / не помню толком,
только знаю, / что сюда вот / по льду,
да и по воде, / в порогах, / волоком –
шли / с дарами / к Диру и Аскольду.
Дальше / било солнце / куполам в литавры.
– На колени, Русь! / Согнись и стой! –
До сегодня / нас / Владимир гонит в лавры.
Плеть креста / сжимает / каменный святой».
Перейдя на сегодняшний день, поэт помянул и вождя страны Советов:
«А теперь / встают / с Подола / дымы,
киевская грудь, / гудит, / котлами грета.
Не святой уже – / другой, / земной Владимир
крестит нас / железом и огнём декретов».
Прямо скажем, не очень добрым выглядит «земной» Ленин в этом описании.
Вечером состоялась встреча киевлян с приехавшим поэтом. Киевская газета «Б?льшовик», давая отчёт о ней, в частности, сообщила:
«В субботу, 12 января, в Пролетарском доме искусств состоялось первое выступление представителя Лефа РСФСР тов. Маяковского. Выступление проходило при переполненном зале. Среди слушателей преобладала рабфаковская молодёжь, которая шумно встретила тов. Маяковского».
Наташа Симоненко-Рябова (которая ещё не поняла, что вышедший на сцену поэт и есть тот самый «человек в новых галошах»):
«Публика в основном – интеллигентская молодёжь, киевские поэты, театральные работники из молодых.
Маяковский начал с лекции. Сразу овладел аудиторией. Все ловили каждое слово, как зачарованные».
Газета «Б?льшовик» написала и о том, чт?, по мнению Маяковского, представляет собою Леф:
««Левый фронт» объединяет в себе революционных мастеров разного профиля – литераторов, художников, режиссёров. Московским государственным издательством издаётся журнал «Леф». Лефовцы расширяют своё влияние на все ответвления культурной работы и производства. Агитационно-пропагандистская деятельность советской власти проводится большей частью в плане рабочего процесса Лефа (плакаты, агитлистки и т. д.)…
Театральная работа Мейерхольда и других режиссёров проходит при ближайшем сотрудничестве литераторов Лефа… Лефовцы ставят пьесы, лефовцы производят продукцию массового потребления».
Наташа Симоненко-Рябова:
«Во втором отделении читал стихи. Начал с того, что снял пиджак. В зале пронёсся шум удивления.
Стихи принимались восторженным рёвом и бурей аплодисментов. Можно сказать смело, что зал Пролетарского дома искусств никогда не видел такой восхищённой и не сдерживающей своего восторга аудитории. Особенно бурно радовалась, конечно, молодёжь».
Среди стихотворений, прочитанных в тот вечер Маяковским, Наташа Симоненко назвала и «Мы не верим!», в котором говорилось о бюллетенях, время от времени печатавшихся в газетах и сообщавших о состоянии здоровья Владимира Ильича Ленина:
«Разве жар / такой / термометрами меряется?!
Разве пульс / такой / секундами гудит?!
Вечно будет ленинское сердце
клокотать / у революции в груди…
Не хотим, / не верим в белый бюллетень.
С глаз весенних / сгинь, навязчивая тень!»
Почему стихотворение, написанное весной 1923 года, поэт стал читать в январе 1924-го, когда правительственные бюллетени в газетах давно уже не появлялись, сказать трудно. Взял и прочёл. Видимо, посчитал, что так надо.
По окончании вечера Маяковский спустился в начинавший уже пустеть зал. Наташе Симоненко и её подруге захотелось посмотреть на очаровавшего всех поэта с близкого расстояния.
«– Пройдём мимо ещё раз! – сказала подруга.
Обнявшись, пошли быстро, стараясь не показать, что идём глядеть на него. Препятствие – стоит, разговаривает с молодым режиссёром Глебом Затворницким. Затворницкого боялись, так как он ходил в наших поклонниках. Шли ещё быстрее, чем раньше. Маяковский сделал большой шаг в сторону и преградил нам путь.
– Шли к нему, а меня испугались?
Я ответила дрожащим шёпотом:
– Нет, его испугались, шли к вам!
– Правильно!.. А надо бы было поздороваться: мы ведь с вами знакомы!
Я:
– Нет, откуда же?
– А днём, когда за билетами ходили, только тогда у вас чулки были коричневые, а теперь чёрные.
Только теперь я поняла, КОГО мы видели на улице. Ответила глупо:
– А у вас галоши новые, мы видели!
В дальнейшие свои приезды в Киев Владимир Владимирович всегда сообщал мне, что купил новые галоша и как будто даже один раз стоял за ними в очереди. Позднее я узнала, что Маяковский вообще никогда не носил галош. Но в этот приезд по каким-то причинам был в галошах».