5

Нет, алкогольная тема в театре поистине неисчерпаема. Вот, скажем, вопрос – легко ли пьяного играть на сцене? Того самого, что принял водочки с лиссабончиком, залакировав все это крамбамбульчиком? На этот счет есть старый театральный анекдот: спектакль, за кулисами старый актер и молодой. «Чего дрожишь?» – спрашивает мастер. «Да мне пьяного играть». – «Велика беда: ты тресни стакан, и порядок». – «Я понимаю, но дело в том, что во втором акте мне трезвым выходить». Мастер поднимает палец: «А вот это, дружок, уже надо сыграть». А на самом деле…

– Сыграть пьяного – это высший пилотаж, которым владели единицы, – в один голос уверяют опытные артисты. И добавляют, что пьянство в театре – дело глубоко трезвое. Пьяный никогда не сыграет пьяного. В лоскуты пьяный актер будет скучен и неинтересен.

Ольга Аросева, актриса Театра сатиры, рассказывала мне:

– Пьяного может сыграть каждый, более или менее удачно. Разница только в том, что у одного артиста три штампа, а у хорошего – их 23.

Мастерами алкогольного дела на сцене считались Анатолий Папанов, Зиновий Высоковский, Юрий Соковнин в Театре сатиры, Осип Абдулов и Ростислав Плятт в Театре имени Моссовета. Они подбирали уникальные краски, которые укладывали в мягкое пошатывание. Комики – именно они считаются лучшими исполнителями пьяниц – изобретали особые трюки. Так, Юрий Соковнин в одном из спектаклей выпивал особым способом: он прокатывал рюмку от уха по щеке и резко опрокидывал в рот. Эти манипуляции неизменно срывали аплодисменты.

Но непревзойденным мастером этого дела был абсолютно непьющий Владимир Лепко. В концертах он выступал с потрясающим номером «Лекция о вреде алкоголя». На сцену выходил деловой товарищ с портфелем и голосом зануды-лектора, честно отрабатывающего свою пайку, начинал читать: «Ной имел виноградники… Извините…» – и быстро уходил за кулисы. Возвращался, и зрители видели уже другого человека – повеселевшего и с большей заинтересованностью рассказывающего о вреде алкоголя. На лице артиста, время от времени уходившего за кулисы или нырявшего под трибуну, отразились все стадии опьянения. Публика покатывалась, не успевая улавливать перемен в мимике, в движениях…

Михаил Державин: Потрясающим «пьяницей» в театре был вахтанговец Николай Олимпиевич Гриценко. Я был маленьким, и они с отцом как-то взяли меня в театр. По дороге, помню, увидели, как какой-то пьяный спускался со ступенек. Через пять минут Гриценко на глазах у всех потрясающе показывал его. А потом какие-то краски перенес в театр. К огромному сожалению, великий актер сам погиб от пьянства.

Мастером опохмела можно назвать Евгения Лебедева из питерского БДТ, который в спектакле «Энергичные люди» показал непревзойденный образец утреннего тяжелого состояния. Помните? Утро. Душа горит. Выпить хочется, а ручонки-то… Тремор адский. И тогда Лебедев, используя полотенце как рычаг, доносит стакан до рта, не расплескав ни капли. При этом – гамма эмоций на лице от полного отчаяния до глубокого физического удовлетворения.

Что интересно, великий актер никогда не скрывал, что алкоголь – не реквизит, а самый что ни на есть настоящий – помогал ему в работе над ролью. Ему долго не давался Рогожин в спектакле «Идиот». Зажим довел артиста до исступления. И тогда – то ли по чьему-то совету, то ли эмпирическим путем – он стал перед выходом выпивать 200 граммов коньяка. С одной стороны – вещь абсолютно в театре недопустимая. С другой – роль у Лебедева выходила отлично.

И тут мы вплотную подходим к важнейшей теме – ее исключениям и правилам: пить или не пить на сцене?

– Не пить! Категорически! – считает Олег Табаков. Он уверен, что именно это зло в свое время привело МХАТ к кризисному состоянию. И первыми шагами Табакова в Художественном театре в качестве его руководителя стало расставание с артистами (в том числе и очень сильными), проштрафившимися по линии пьянства. Когда легендарный МХАТ возил в Нью-Йорк «Три сестры», один актер – исполнитель скромной роли – напился в самолете до того, что его с трудом провели через паспортный контроль. Этим дело не кончилось – он так запил, что ни разу не вышел на сцену, и его роль в пожарном порядке раскидывали между другими исполнителями. В конце концов его с трудом удалось пронести через таможню и погрузить в самолет, отправлявшийся в Москву.

А как же крылатая фраза: «Мы актеры, наше место в буфете»? А как же мхатовские старики? Это совсем отдельная страница Художественного театра в частности и русского театра вообще.