1 мая 2000 г., понедельник
1 мая 2000 г., понедельник
Утро.
Вчера шел сильный дождь. Сейчас — солнце.
Мародеры всю ночь лазили по нашему дому. Звенели, гремели вещами.
Необходимо срочно ставить дверь на подъезд!
Хоть бы хозяйственный младший брат Мансура приехал!
От других соседей толку нет. Теперь жить страшно! Гораздо хуже, чем в войну.
С зимы длинные проходы-лабиринты, пробитые военными между квартирами второго этажа, соединяют все подъезды. Люди заходят в одном месте, а выходят из окон или из других подъездов. Не поймешь, где они побывали? Когда? Зачем?
Мародеры научились выходить с пустыми руками. А потом собирать на тачки вещи, заранее выброшенные из окон.
Пытаюсь заниматься йогой, но мне как-то некогда.
Думаю, мое письмо в Ингушетию передали.
Мечтаю обнять Аладдина. Хотя бы взглянуть!
Наши недруги серьезно нас ненавидят, шепчут гадости.
Ведь вывалявшись в грязи на наших глазах, они не могут простить нам того, что мы другие!
Два дня тому назад приходил милиционер. Нес ахинею!
Мне он рассказал новость. Оказывается, меня в войну украли боевики?! Такое приключение, а я не знала. Вот это да! Но мама и обе бабушки — соседки «хором» заявили: этого у нас не случалось! Милиционер-чеченец, прислуживающий при комендатуре новой власти, подошел к нашему столу, открыл книгу и увидел фотографию Джинна и Аладдина. Где они стоят веселые и счастливые. В новых кожаных куртках. Такие хорошие! Родные!
Незваный гость спросил:
— Это кто?
Мама страшно рассердилась.
— А вы наглец! — заметила она.
И чтоб подразнить этого человека, сказала:
— Это парни с бухгалтерских курсов, где я занималась перед войной!
Пришедший настоящий бегемот! Закрыл наши двери, сразу две, и ко мне…
Тянет свои ручищи! Скотина! А когда мы его пристыдили, дали отпор и сообщили
простую истину, что не все «бляди», он разозлился! Заявил:
— Я — власть! Я захочу — к вам в 12 часов ночи приду! Устрою проверку паспортного режима. Чтобы не выкобенивались!
Мама порозовела от злости:
— Один раз зайдешь — больше не захочешь! — закричала она и показала «власти» неприличный знак из пальцев. Теперь опешил он.
Пообещал, что увезет меня на допрос.
Мама обозвала его «кретином» и сказала, что у меня было ранение на рынке, в октябре. У нас десятки свидетелей! Что если она еще раз увидит его на нашем пороге, жалоба русскому коменданту в новую администрацию обеспечена! С копиями справок от врачей.
Из больницы № 9, госпиталя МЧС и т. д.
— За клевету и сочинительство вылетишь со своей «хлебной» работы! — кричала она, окончательно рассвирепев, и он спасся бегством, бормоча от злости что-то по-чеченски…
Мы выяснили: предварительно этот «товарищ» с грязной душой и с грязными «лапами», беседовал с настоящим сыном бабушки — чеченки, той, которая учила Раису молитвам и временно была приемной матерью Алика. А потом этот мент остался ночевать у Азы. (Этому уже никто не удивился!) С Линой поговорил и отослал ее.
А хитрющая Аза вышла во двор и сделала «кино». Громко объявила соседям:
— Милиционер ушел!
Но мы стояли на своем подъезде и хорошо видели: этот человек от нее не выходил! Мама и я специально обошли дом. Проверили! «Власть» мирно беседовала у окна с Азой.
О войне, о каких — то компьютерах… О том, что Аза попала в какой — то список?!
И что он ей поможет! Но только в том случае, если Аза «будет умницей»!
А еще лучше, если она о ком-нибудь сможет рассказать, дать «наводку». Мы осторожно заглянули к ним в комнату на первый этаж.
Успели заметить: Аза достала свои съестные припасы. Расставила перед гостем.
Очень скоро она вышла во двор. Я и мама, словно два шпиона, уже успели обойти ее дом. Подошли близко к большой дворовой печке из битых кирпичей, в середине двора. Надеялись, Аза скажет нам хотя бы часть правды. Но Аза разожгла огонь.
Водрузила на печь большой чайник. Громко сообщила еще разок:
— Милиционер давно ушел!
Дождалась, пока чайник вскипел. Объявила, что сегодня ее «достали».
Сейчас она пойдет ужинать и сразу ляжет спать…
— Не стучите ко мне! — предупредила всех соседей Аза: — Я таблетки выпью и буду спать. Голова болит!
Дома мама сказала:
— Она ведь когда-то нормальная была! Смелая!
Людям как медицинская сестра помогала в 1996 году. Когда шли летние бои…
Неужели так изменилась? Опустилась донельзя. Или сильно боится?»
Патошка-Будур