Понедельник, 12 мая

Понедельник, 12 мая

Приходил адвокат. На обратном пути попадаю в один стакан с каким-то молодым, наголо обритым парнем в шортах и майке, похожим на штангиста. Он сидит, я стою. Стакан маленький, лавка узкая, двоим сидеть негде. Минут через пять встает, вежливо говорит мне:

— Садись. А я теперь постою.

Некоторое время молчит, а потом спрашивает:

— Москвич?

— Да.

— А какая статья?

— Мошенничество.

— Условно как-нибудь не надеешься получить?

— Да нет. Какое там «условно»! А у тебя какая статья?

— 162-ая.

— Это разбой, что ли?

— Да. Тут полтюрьмы за разбой сидит.

— А ты москвич?

— Нет. Из Иваново.

— А ты на какой срок рассчитываешь?

— Я уже получил. Пятнадцать особого.

(Господи-боже!)

В камере наливаю таз, бросаю в него два кипятильника.

— Ты чего, Серег, стираться собираешься? — спрашивает Витя.

— Да, придется. Хотя, блядь, честно говоря, совершенно не хочется!

— Я до вас в камере сидел, там пидорчонок был, — замечает Вася. — Все мыл, стирал. Идем в баню, он берет таз общий — ему туда кидают все подряд: белье, носки грязные — и стирает.

— Вот бы нам такого, — вяло бормочу я, замачивая белье.

— Я его так жалел! — продолжает между тем Вася. — Его на общаке узбеки опустили. Избили и опустили.

— Значит, было за что, — замечает проснувшийся Цыган. — Просто так не опускают.

Все замолкают. Разговор начинает быстро затухать, но тут Вася совершенно неожиданно придает ему новое направление и начинает рассказывать об армейских порядках и нравах.

— В армии все, как на гражданке. Как на гражданке что-то начинается — сразу же волна до армии доходит. Скажем, пидорасы.

Вдруг солдаты исчезать начали! У нас такого никогда не было! С вечера — нет. А утром — на месте. «Где был?» — «Да я заблудился…»

Ну, хуйню всякую несут. Мы понять ничего не могли! А им же на свидания надо ходить! Таких же, как они искать. Только потом уже разобрались, что к чему, как их различать.

— И как? — интересуюсь я.

— Они очень чистоплотные. Портянки непрерывно стирают, могут даже в белых носках в сапогах ходить. Пахнет от них всегда очень хорошо.

Одеколоном или даже духами.

— Активные или пассивные?

— И те, и другие.

— Да, интересно! Сколько у вас там в армии всяких проблем.

Пидорасы, дедовщина…

— Ну, с дедовщиной-то бороться несложно, — небрежно роняет великолепный Вася. — Нужно взять главного и публично унизить перед строем. Я когда был капитаном, ротным, у нас туркмен был богатый. Я его для начала обрил наголо — так он у меня до конца службы и ходил.

Потом вызвал и говорю: «Я тебе еще и яйца обрею! Я твою бабушку ебал!» Мать им нельзя говорить, они обижаются, а бабушку можно — только смеются. А он богатый был — он обязательно должен показать, что он тут главный! Ну, я его вызываю перед строем — и по морде без всякой причины: раз! два! Он упал, его унесли. Значит, можно быть уверенным, что в этот день в роте все нормально будет. Потом еще раз. Еще. Потом его вызываешь — он уже весь трясется! Но заставить их что-то делать — это пиздец! Они гордые. Повеситься могут, вены себе вскрыть. Нас предупреждали: ну их на хуй! У нас грузины были: отказывались мыть полы — и все. Так мы их родителей вызывали: или вы полы мойте, или их в дисбат! И родители мыли неделю полы.

А вообще надо в первый же день, как только новые в роту придут — на них еще форма вся мешком висит и пр. — каждого прикрепить к старослужащему. «Если что с ним случится — ты в самую последнюю очередь домой уйдешь или вообще в дисбат!» И он пылинки с него сдувать будет, всему учить. И за полгода из него уже солдата сделает. Он же понимает, что действительно от меня полностью зависит, когда он домой уйдет. А домой всем хочется!

— А как ты вообще относишься к армии? — с любопытством спрашиваю я Васю.

— Если бы у меня был сын, я бы ни при каких обстоятельствах не хотел, чтобы он служил в армии! — твердо и без колебаний отвечает мне он.

Любопытно!.. Вообще, Вася вызывает у меня все больший и больший интерес. Похоже, мое первоначальное мнение о нем, как о безобидном пожирателе колбасы и сыра, оказалось глубоко ошибочным.

Р.S. Андрей, кстати, опять уехал. «По сезону!»

Р.Р.S. Между прочим, Витя, в свое время рассказывал, что один из его подельников (майор милиции, кажется) все это время просидел на 4-ом спецу в БС-ной камере. Камера большая, на двенадцать-пятнадцать человек, так что он много там всего перевидал. Сидят там, в основном, всякие милицейские шишки, на воле у них остаются друзья, которые им помогают. В результате многие быстро освобождаются. Так вот, освобождаются — и сразу «прут в гору». Идут на повышение!

Почему? Такое впечатление, что они после отсидки вызывают у своего начальства уже особое доверие. Этот, мол, не подведет!