7 мая, среда

7 мая, среда

Ночью был шмон в двух соседних камерах. Днем — в хате напротив.

Что это с ними? К праздникам готовятся?

Выставили днем раму и отдали сестре-хозяйке. Теперь окно у нас постоянно открыто. Будем надеяться, что особых холодов уже не будет…

Косте пришел наконец из Мосгорсуда ответ на касатку. «Оставить без изменения».

— И что теперь?

— Приговор вступит в законную силу и — в Мордовию!

— И когда?

— Скорее всего, уже в июне… Изверги. Ничего человеческого! Мама старенькая на иждивении. Жена больная, беременная. Терпила просил, чтобы скостили срок! И ни хуя!

— Терпила просил? Сам?

— Терпила писал ходатайство в Мосгорсуд, что он не согласен с приговором. Что он слишком жестокий. И все равно плюнули! На очной ставке он кричал следователю, что я, мол, претензий не имею!

«Отпустите его! Я вижу уже, что он все осознал!» — А следователь говорит: «Поздно уже! Я не могу теперь его отпустить. Ты заявление написал».

— Переживаешь?

— Я-то нет. Я-то знал, что на девяносто процентов так произойдет.

Жену жалко! Бедолагу. Она меня до этого семь с половиной лет ждала.

А теперь еще девять с половиной ждать. Я и на воле-то был всего десять месяцев. Что я вообще в жизни видел?!

За чаем Витя рассказал, как в свое время выбивали показания из его знакомого.

— Ему наркоту подбросили и на Петровку привезли. А там уже бить стали, на убийство колоть. Он чувствует уже, что не выдержит больше, сейчас все подпишет! Взял — и зубами вену себе перегрыз на руке! Ну, его сразу на больничку. А оттуда уже на Петровку не вернули. Так и съехал потом. Сначала под подписку. А потом и вообще.

Р.S. Выяснили, кстати, у дежурного мусора, почему часы в камеру нельзя. «Чтобы не организовали побег».