27 февраля 2000 г
27 февраля 2000 г
Были в госпитале. Швы не сняли. Сказали прийти через три дня.
Можно делать перевязки самой.
К нам привязались старые знакомые. Часть переселенцев, пришедших в наш район зимой из Микрорайона. Из группы, которой руководил мужчина…
Бабушка-чеченка, трое ее внуков и живущая с ними русская женщина Надя. Надя боится быть одна. Не уходит из чеченской семьи. По дому все делать помогает! Во всех затеях участвует! Делится пенсией… Наде примерно 60 лет.
Внуки бабушки чеченки очень шалят. Они зовут свою родную бабушку «ворчуньей». Старшей девочке 13 лет, на год младше меня. Ее имя Санет. Что — то вроде русского имени Саша… Второй внучке 12 лет. Зовут Аминат. Единственный мальчик в нашей компании — Алихан. Он младше всех и самый непослушный. Это их отец, когда — то давал нам «солярку» и топор. Потом Аза и Лина начали сплетничать. Рассказывать, что у меня был парень.
И все не существующие в действительности подробности… Разумеется, согласно своему грязному воображению. Господи! До чего же несправедливо! Ведь у этих женщин ночевали красивые, молодые мужчины в военной форме всех цветов и оттенков… Много-много раз.
И наверняка совсем не так, как у нас с мамой.
После сплетен Азы и Лины к нам во дворе все стали относиться плохо.
Две незамужние «дамы» явно завидовали моей красивой дружбе с Аладдином и с Джинном.
Боюсь, что такие отношения, как были между нами, им и во сне не снились…
Я хорошо помню. Лина заговаривала с Аладдином осенью.
Я тогда поняла: ей хотелось его заманить. Но Аладдин нагрубил красивой женщине. Сказал, что война — не время, чтобы ходить в наполовину расстегнутом халате и ярко краситься…
В тот день он поднял всем воду из колодца, а ей — нет! Лина была потрясена и страшно обижена. Ей всегда оказывали внимание. За ней ухаживали! Она, конечно, рассердилась. Ее лицо пошло красными пятнами. Аладдин при всем дворе занес нашу воду к нам домой!
По чеченским обычаям — не положено. Мужчина, и с ведром! Он показал всем: мы с мамой ему дороги. Он нас уважает. Разозлились в тот момент все! Чеченцы и русские.
«Плохо! — сообразила мама. — Где зависть — там ненависть!»
А я в тот день была очень довольна!
И вот мы идем по шоссе. Все болтают и шутят. А я шагаю еще и в собственном прошлом. Говорю мысленно с Аладдином.
Поэтому отвечаю не всегда в «такт» людям, идущим рядом.
Среди моих попутчиков по трассе семенит собачка.
Ей под общий смех давали еду в столовой.
Собачка маленькая. Худая. С облезлым хвостом.
Вид очень несчастный. «Веник» — сразу дала ей веселую кличку моя мама.
Я спросила Санет, боится ли она смерти или то, что при взрыве ей может оторвать руку — ногу? Она в ответ громко засмеялась и сказала:
— Если так будет угодно Аллаху, кто сможет это изменить? Я приму все как должное.
«Наверное, — подумала я, — она очень храбрая. А я вот боюсь».
Дорога показалась мне короткой.
На каше мы с мамой набрались сил. Меньше устаем. Обмороки стали реже
Мама считает, что в конце мая жизнь станет легче. Начнут плодоносить деревья.
Это дополнительная еда. «Жизнь наладится!» — обещает мама.
Будур