Научное завещание М. Г. Гросвальда

Незадолго до своей кончины М. Г. Гросвальд почти завершил свой новый и сейчас уже итоговый труд о ледниковых покровах Земли в эпоху последнего великого похолодания. Эту работу, уже после кончины Михаила Григорьевича, подготовили к изданию его родные, коллеги и ученики. В незавершенной, буквально прерванной на половине фразы, книге он продолжил разработку своей концепции, согласно которой последняя ледниковая система, существовавшая на территории Евразии почти 100 тысяч лет (между 110 и 8–10 тыс. лет назад), в периоды своего максимального развития представляла собой сплошной Евразийский покров. Он состоял из Скандинавского, Баренцево-Карского, Восточно-Сибирского, Берингийского и Охотского ледниковых щитов и объединявших их шельфовых ледников, которые простирались вплоть до Северного полюса и далее.

В одном из своих последних писем М. Г. Гросвальд писал мне: «Вчера вернулся в родной дом и прочитал твое письмо… Отношение к нашим взглядам (N) мне давно ясно, я помню, как он после моего доклада на Ученом совете по Великим потопам, когда я убедил всю аудиторию, не выступил, а сказал потом мне лично, что он НЕ ВЕРИТ, и не поверит никогда! Это – его дело. В новом «Quaternary Research» скоро будет статья Лени Поляка и др. о покровных оледенениях причукотской части Арктического бассейна. Я читал, это очень серьезная работа, и уж очевидно, что на соседней суше все реки подпруживались…. (NN) не следует горевать, потомки в XXI веке его заслуги оценят. Как и наши с тобой. А от современников признания ждать не приходится, многие из них приспособленцы, сиречь – предатели… Своему парню из Нижневартовска закажи (хоть от моего имени) по Сибирским увалам обзорную статью, которая сделает ясным, что это – величайшая в мире гляциодислокация… С приветом, МГ».

И еще: «Отважимся дать совет: ищите следы подпрудных озер и йокульлаупов, ищите гигантскую рябь течения, и вы сможете решить многие из своих проблем. Дилювиальные образования развиты много шире, чем думают многие из нас, и чтобы их находить, недостает лишь одного – знания того, что именно надо искать. Первооткрыватель Мизульских «потопов» Бретц тоже не догадывался о существовании гигантской ряби течения; потратив годы на изучение скэбленда, он нигде не заметил этих форм. Зато узнав о них от других, он кинулся в поле и обнаружил рябь течения, причем сразу в 40 местах».

М. Г. Гросвальд на Южном географическом полюсе, база Скотт-Амундсен. 1974-1975.

«Моя задача на ближайшую пару лет (дальше я принципиально не планирую) – написать книгу о великих оледенениях материков и океана… Хотелось бы, чтобы эта работа создала новый стандарт в палеогляциологии, положив конец тупиковым спорам о природе валунных суглинков, грядового рельефа или подводных трогов и подорвала слепую веру в непогрешимость датировок по С¹⁴, OCL (optically stimulated luminescence) и в разные догмы, мешающие развитию ледниковой теории… Это свойство палеореконструкций – их внутренняя и внешняя увязанность, или consistency, непротиворечивость – для подлинного эксперта имеет наивысшее значение, и если ее нет, то ничто такую реконструкцию не спасет – ни длинные списки датировок, ни авторитет маститых исполнителей…[30]».

М. Г. Гросвальд перевел на русский язык около десятка книг по гляциологии и истории ледниковой теории («Тайны ледниковых эпох» Джона и Кэт Имбри, «Физику ледников» У. С. Б. Патерсона, главы из известного учебника Р. Дж. Райса «Основы геоморфологии» с комментариями переводчиков, и др.). Как популяризатор науки он написал несколько книг в известной серии «Наука о Земле», принял участие в написании «Энциклопедии для детей. Том 3. География».

В качестве почетного члена Русского общества по изучению проблем Атлантиды М. Г. Гросвальд вместе с известным геофизиком и поэтом Александром Моисеевичем Городницким и другими энтузиастами участвовал в ожесточенных и увлекательных дискуссиях о научных разрешениях этой удивительной загадки нашей истории и нашей природы.

И задуманную свою последнюю книгу М. Г. Гросвальд написал. Почти до конца. А еще я помню до минуты, как в Пущино, на одном из наших симпозиумов, М.Г. присел рядом со мной около рояля, я играл что-то из старых советских песен, и стал негромко петь. Он знал все песни, все слова до конца. И вокруг рояля, около Михаила Григорьевича, начали собираться гляциологи, подошел Владимир Михайлович Котляков, и стали все вместе петь. И это было здорово! Вот это, думается, и символизирует – мы вместе! Все это и называется – сообщество.

И еще. Я продолжаю жить, и живу с ощущением невозвращенного долга своему старшему товарищу, коллеге, учителю и другу, который ушел раньше. И живу с убежденностью о необходимости возвращения всех долгов.