Т. Г. Рунова Наша Инга

В 1960–1990-е годы Ингу Вениаминовну Канцебовскую в Институте географии знали практически все, кто работал в орбите его «главного здания». Благодаря ее «многовалентности», как называл это свойство Инги наш бывший заведующий А. А. Минц, в широкий круг ее многолетнего дружеского общения входили давние знакомые по школе, университету, институтам Гидроэнергопроекту и Гипрогору, где она работала до ИГ АН СССР, коллеги по работе со странами бывшего СЭВа, личные и семейные друзья.

К. В. Канцебовская.

Уникальная притягательная сила Инги Канцебовской состояла не столько в ее «учености» (хотя она была, безусловно, талантлива и в этом – например, широко известны ее коэффициент урбанизированности и другие методические новшества), сколько в удивительно трезвом умном взгляде на жизнь и на те сложные ситуации, которые эта жизнь нам постоянно подкидывала, и в том мужестве, с которым она сама их преодолевала. И личное поведение, и готовность оказать содействие каждому из своих друзей конкретным деловым советом и реальной помощью делали Ингу явным центром общего нашего притяжения.

В жизни Института эти ее качества и недюжинные организаторские способности проявились в том, что, не занимая высоких должностей, она быстро и почти автоматически становилась «оргцентром» подготовки и проведения тех конференций, семинаров, экспедиций, научных сборников, мероприятий международного сотрудничества, в которых ей часто приходилось участвовать. Назову хотя бы участие в организации работы секций XXIII Международного географического конгресса, семинаров, трудов и отчетов по экологическому сотрудничеству семи стран Восточной Европы (стран СЭВа).

Инга никогда не гналась за званиями и должностями, даже не стала защищать кандидатскую диссертацию, хотя имела весомый научный потенциал. Она участвовала в подготовке таких общественно значимых разработок, как зонирование Севера для определения повышающих коэффициентов к заработным платам, определение продовольственного потенциала Русской равнины, обоснование границы СССР и Китая, методика оценки воздействия человека на окружающую среду, проектирование ряда городов и гидроэлектростанций Сибири и других изысканиях. Она охотно давала дельные советы аспирантам и докторантам, молодым и вполне зрелым коллегам.

Хочется отметить, что, имея множество друзей и общую благожелательную настроенность, наша Инга отнюдь не была «добренькой тетушкой для всех». Она четко определяла для себя круг людей, для нее неприемлемых по тем или иным качествам, и не стеснялась, иногда и нелицеприятно, высказывать свое мнение, от чего некоторые поеживались. В частности, она не терпела лживость и ксенофобию, а также «дутость» научных авторитетов.

До самых последних дней жизни она сохранила жизнелюбие, жизненную стойкость, общительность, желание и способность любому из своих друзей дать добрый совет. Поздравляя 30 декабря Ингу с наступающим 2011 годом, когда она, по сути, уже слегла (она ушла от нас 3 января), я спросила ее о самочувствии и получила ответ: «Лежу и потихоньку подыхаю, трубка телефона лежит на ухе – держать ее тяжело, а разговоров много…» Так до конца своих дней она и была в общении с окружающим миром.