Алкоголь

Волков: А вы сами как относитесь к выпивке? По-моему, у вас с молодых лет к водке настороженное отношение.

Евтушенко: Потому что я видел, сколько людей спивались на моих глазах. Когда мы работали на фабрике на станции Зима, маленькая была фабричка. Мы там работали понемножку, делали гранаты или что-то подобное. Нам всем давали по сто грамм водки, потому что холодно было в цехах. И я видел, как люди просто спиваются и гибнут. На меня это производило всегда очень тяжелое впечатление.

Волков: Но ведь от русского поэта все – и иностранцы в первую очередь – ожидают, что он будет пить очень серьезно, да?

Евтушенко: Да. Но я и в карты бросил играть, и водку пить. Она мне не нравилась просто по вкусу. Вот я не представляю вас сильно выпившим. А вы бывали сильно выпивши?

Волков: О-о! Во-первых, я сильно пил в консерватории. Я начинал как скрипач и даже в консерватории еще учился как скрипач. Я учился, кстати, в одном классе с Владимиром Спиваковым и у одного профессора. Про нас так и говорили: «Спиваков и Волков». Причем я хорошо играл. Я даже концерты сольные давал.

Евтушенко: А я не знал, что вы были скрипачом… А сейчас вы можете играть?

Волков: Нет, я, как приехал в Америку, не открыл футляра…

Евтушенко: Но вы же можете сыграть?

Волков: Могу еще, наверно. Хоть прошло уже много лет… Относительно выпивки – помню очень хорошо, как напился, помню себя сидящим в общежитском туалете… Сижу и не могу подняться. Дверь открывается, чувак заглянул и закрыл опять дверь. Я думаю: что же он, гад, видит же, что человек в беде… Потом опять дверь открывается, уже двое – берут меня за руки за ноги и выносят. Тогда я подумал: э, нет, что-то я далеко зашел…

А потом второй раз, здесь уже, в Америке, очень сильно мы стали пить с женой Марианной. По бутылке коньяка на двоих каждый день. Но тоже завязали.

Евтушенко: Вообще с американцами, такими чистыми, невозможно пить.

Какая-то другая культура у них даже пьянства.

Волков: Меня смешат в американских фильмах сцены, когда они хотят показать разгул такой и говорят «one drink!» – пум-пум, «two drinks!» – пум-пум, «three drinks»… Хотя нет, такого безобразия они уже не могут показать, больше двух в американских фильмах никогда не выпивают. Это уж совсем разгул запредельный, супералкоголизм. Так маленькими порциями и пьют. А вот стакан водки – это им слабо.

Евтушенко: А мы ходили с Юрой Казаковым, и меня спасли тем, что предупредили: тебе дадут спирт чистый спиртом же и запить. И я хлопнул! Но я уже себя внутренне настроил. Зато потом я и спал…

«Мы сто белух уже забили…» я написал, когда мы тройной одеколон пили – и хорошо было. А потом, когда я жил в Абхазии – я долго там жил, – я сам делал вино.

Волков: О, вы даже виноделом побывали?

Евтушенко: Да, мы делали вино сами, я детей своих в чаны запускал, ножонками они там топтались… В общем, я просто полюбил вино.