Большое путешествие

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Большое путешествие

Прилив будет длиться шесть часов. Полтора часа нам придется подождать во время отлива. Сейчас я обязан спать. В море вряд ли найдется для этого время. Я растягиваюсь на дне лодки, между бочкой воды и мачтой. Матурет вешает одеяло между скамейкой и бочкой воды, и я засыпаю, надежно защищенный от солнца. Ничто не мешает одолевшему меня тяжелому сну: ни сновидения, ни дождь, ни неудобное положение. Я сплю, пока Матурет не будит меня:

— Пэпи, мы думаем, что время пришло. Отлив давно начался.

Лодка поворачивает в сторону моря. Я окунаю руку в воду и замечаю, что течение очень сильное. Дождь прекратился, и наполненная на четверть луна позволяет нам ясно видеть на расстоянии ста метров деревья и траву, увлекаемые рекой. Пытаюсь разглядеть линию раздела между рекой и морем. В месте, где мы находимся, нет ветра. Есть ли ветер посередине реки? Силен ли он? Мы выплываем из-под укрытия, но лодка все еще слабо привязана к большому корню. Мы спустились намного ниже, чем предполагали, и у меня создается впечатление, что мы отнюдь не на расстоянии 10 километров от разветвления. Отпиваем по глотку рома. Я всматриваюсь вдаль: пришло ли время устанавливать мачту? Мы приподнимаем ее, и она послушно занимает свое место в отверстии на скамье. Парус пока не разворачиваем. Дополнительные паруса уже готовы, и в случае необходимости Матурет их поднимет. Матурет сидит с веслом на носу лодки, а я — на корме с другим веслом. Надо с силой оттолкнуться от берега, к которому нас несет течением.

— Осторожно. Вперед, и да поможет нам Бог!

— И да поможет нам Бог, — повторяет Кложе.

— Тебе, Боже, вверяю свою судьбу, — говорит Матурет.

Мы развязываем веревку и одновременно с силой отталкиваемся веслами. Все прошло гладко. Не успели мы удалиться от берега на двадцать метров, как нас подхватило течение. Сразу почувствовался ветер. Он несет нас к середине реки.

— Подними оба дополнительных паруса и привяжи их хорошенько!

Ветер надувает паруса, лодка напрягается и мчится вперед, словно стрела, выпущенная из лука. С выходом мы, видимо, запоздали, потому что вдруг становится светло, как днем. Теперь мы ясно различаем справа, на расстоянии в два километра, французский берег, а слева, в километре от нас, голландский берег. Впереди ясно виднеется белая пена волн.

— Во имя Бога! Мы ошиблись часом, — говорит Кложе. — Думаешь, успеем выйти?

— Не знаю.

— Погляди, какие высокие волны и какая белая пена! Уже начался отлив?

— Это невозможно — я вижу предметы, спускающиеся по реке.

Матурет говорит:

— Мы не сумеем выйти и прибыть вовремя.

— Заткнись и сядь к канатам. И ты, Кложе, замолчи!

Паф… паф… В нас стреляют. Второй залп мне удалось ясно разглядеть. Это не наши тюремщики: выстрелы раздаются с голландского берега. Я поднимаю раздутый основной парус и тяну его назад. Лодка поворачивает на 45 градусов. Это оказалось несложным делом: ветра больше чем достаточно. Тишина. Нас оттянуло к французскому берегу, и выстрелы прекратились.

Мы движемся с головокружительной скоростью. Страшный ветер. Скорость настолько велика, что нас буквально выбрасывает на середину реки. Еще немного, и мы окажемся на французском берегу. Можно различить людей, бегающих, по берегу. Я правлю лодкой с большой осторожностью и в то же время с силой тяну канат паруса. Основной парус находится уже прямо передо мной! Дополнительные паруса сами меняют направление. Лодка делает три четверти оборота, я отпускаю парус, и мы выходим из устья реки. Уф! Удалось! Через десять минут первая морская волна пытается преградить нам путь. Нам легко удается ее оседлать. Мы перепрыгиваем через высокие волны, как молодой парень через деревянного козла. Лодку совершенно не качает. После падения с высоты слышен только удар кормы о воду.

— Ура! Ура! Вышли! — во весь голос кричит Кложе. Чтобы удостовериться в нашей победе над силами природы, Бог посылает великолепное солнечное сияние. Кложе с Матуретом усаживаются передо мной, и мы все закуриваем.

— Капитан, скажите, пожалуйста, куда вы нас ведете?

— В Колумбию, если Бог захочет.

— Бог захочет, черт побери! — говорит Кложе. Больничные рубашки мы превращаем в чалмы. Мокрые, они остужают голову и предотвращают солнечный удар.

Волны трехметровой высоты способствуют нашему продвижению. Время от времени берег исчезает из виду… Я оглядываюсь назад, и в это время по лодке ударяет волна, напоминая мне о моей ответственности за свою жизнь и жизнь товарищей.

— Я сварю рис, — предлагает Матурет.

— Я буду держать фитиль, — говорит Кложе, — а ты — котелок.

Рис, сваренный в масле, аппетитно пахнет. Мы съедаем его горячим, смешав с двумя коробками сардин. Потом получаем по чашке хорошего кофе.

— Глоток рома?

Я отказываюсь. Слишком жарко. Кложе готовит мне сигареты и сам зажигает их. Первая трапеза оказалась удачной. По солнцу мы определяем, что теперь 10 часов дня.

Мы в море всего пять часов, но уже чувствуем, что под нами очень глубоко. Волны стали ниже, и мы бесшумно одолеваем их. Замечательный день. Время от времени я определяю азимут солнца и по нему направляю лодку.

Вдруг Кложе говорит:

— Какое счастье, что я тебя встретил в больнице.

— Мне тоже повезло, что ты пришел.

— Я думаю о Деге, о Фернандезе. Согласись они с моим планом, они были бы с нами.

— Я не уверен, — говорит Кложе. — У тебя были тогда проблемы с арабом.

— Да, Матурет нам здорово помог, и я рад, что мы взяли его с собой. Он предан, храбр и умен.

— Спасибо, — говорит Матурет. — Спасибо вам обоим за доверие. Постараюсь всегда быть на высоте.

Я добавил:

— А как бы я хотел, чтобы с нами был Франсуа Сьерро, Глиани…

— Но ведь это было невозможно, Бабочка. Окажись Иисус порядочным человеком и оставь он нам хорошую лодку, мы могли подождать их в укрытии. Иисус помог бы им бежать и привел бы к нам. Они тебя хорошо знают и понимают, что раз ты не позвал их, это было невозможно.

— Кстати, Матурет, как ты попал в палату с такой строгой охраной?

— Я не знал, что нахожусь под домашним арестом, и пошел в больницу из-за сильной боли в горле. Врач увидел меня и сказал:

— В твоем личном деле я прочитал, что ты будешь под арестом на островах. Почему?

— Не знаю, доктор, — сказал я ему. — А что это значит?

— Это ничего не значит. Иди в больницу.

— Он хотел помочь тебе, — сказал Кложе.

— Поди узнай, для чего врач это сделал. Он наверняка сказал себе потом: «А мой протеже с ангельским лицом оказался не таким уже дураком и сбежал».

Мы говорим глупости и хохочем.

— Кто знает, встретим ли мы Жюло? — вырывается у меня. — Он либо ушел уже далеко, либо скрывается в лесу.

Кложе говорит:

— Я оставил под подушкой записку: «Ушел и не оставил адреса».

Мы плывем уже пять дней без особых происшествий. Днем меня направляет солнце. Ночью я пользуюсь компасом. Утро шестого дня приветствовало нас ярким солнцем, море успокоилось, мимо нас пронеслись летающие рыбки.

Я умираю от усталости. Этой ночью Матурет водил по моему лицу тряпкой, смоченной в морской воде, но я все же задремал, когда Кложе дотронулся до меня зажженной сигаретой. Теперь кругом было спокойно, и я решил поспать. Мы опускаем главный парус и один из дополнительных, и я ложусь на дно лодки, защищенный от солнца.

В 12 часов дня я просыпаюсь и становлюсь на свое место. Благодаря оставленному дополнительному парусу, мы тихо скользим по поверхности воды. Позади нас, на востоке, совершенно темно, и ветер крепчает с каждой минутой. Я привязываю основной парус к мачте.

— Держитесь крепко, приближается буря!

Падают первые крупные капли дождя. Темнота приближается с головокружительной быстротой и через каких-нибудь четверть часа достигает нас. Волны, полные пены, возникают, как по мановению волшебной палочки. Солнце исчезает, идет проливной дождь, мы ничего не видим, и волны с силой бьют по лодке, обдавая нас жалящими брызгами.

Это буря, первая моя буря с громом, молниями, дождем, волнами и завыванием ветра.

Лодка, словно ореховая скорлупка, то взмывает на невероятную высоту, то опускается в бездну, из которой, нам кажется, мы уже не выберемся. И все же лодка снова поднимается, встречает новую волну и одолевает ее. Я обеими руками ухватился за руль. Увидев очень большую волну, я решил, что стоит рассечь ее, но сделал это, наверно, слишком поспешно, так как лодка наполнилась водой. В ней теперь не меньше семидесяти сантиметров воды. Нервничая, я направляю лодку поперек новой волны, что очень опасно, и лодка наклоняется, едва не переворачиваясь. Большая часть воды выливается.

— Браво! — кричит Кложе. — Ты знаешь свое дело, Бабочка! Здорово ты опорожнил лодку.

Если бы он знал, что мы едва не потонули из-за моей неопытности! Я решаю прекратить борьбу с волнами; теперь меня волнует не направление, а лишь равновесие лодки, и я огибаю волны под углом, охотно опускаясь и поднимаясь вместе с ними.

Примерно в 5 часов буря прекращается. Снова над нами сияет солнце. Я поднимаю парус, и мы снова плывем. С помощью котелков вычерпали остатки воды из лодки. Разыскиваем одеяла, привязываем их к мачте, и они быстро высыхают. Солнце начинает садиться, освещая синее море. Незабываемая картина: темно-красное небо и солнце, чуть погруженное в воду, направляет желтые языки пламени к небу и к морю. Меня наполняет сладкое спокойствие и уверенность в своих силах. Я справился с бурей, и она явно пошла мне на пользу.

— Ну, Кложе, видел, как я опорожнил лодку?

— Дружище, не сделай ты этого и приди новая волна, мы бы потонули. Ты чемпион.

— Ты этому научился во флоте? — спросил Матурет.

— Да, и видишь, это иногда приносит пользу.

Мы, конечно, сильно отклонились от курса. Иди знай, куда нас оттащили эти волны и ветер за четыре часа. Чтобы вернуться к курсу, будем держаться северо-запада. Солнце исчезает в море, испустив последние, на этот раз фиолетовые лучи, и разом наступает ночь.

Последующие шесть часов мы плыли без особых происшествий, если не считать легкую бурю и дождь, которые продолжались всего около трех часов.

10 часов утра. Абсолютная тишина. Я сплю четыре часа и просыпаюсь с пылающими губами. На губах и на носу шелушится кожа. То же у Матурета и Кложе. Дважды в день мы растираемся жиром, но ничего не помогает; он быстро испаряется под тропическим солнцем. Судя по солнцу, теперь два часа пополудни. В месте, где Матурет после еды мыл посуду, скопились косяки рыб. Я беру в руку кортик и прошу Матурета высыпать за борт несколько проросших зерен риса. Рыбы скапливаются в том месте, где упал рис, и по одной из них я наношу удар. Это рыба весом в десять килограммов. Мы чистим ее и варим в соленой воде. Съедаем вечером, обваляв в муке и поджарив.

Мы в море уже одиннадцать дней. За все это время мы видели на горизонте всего один корабль. Я начинаю спрашивать себя, где, черт побери, мы находимся. Глубоко в море, это ясно, но где именно? И вот, перед нами, вдалеке, возникает черная точка, которая растет у нас на глазах. Лодка или корабль? Через некоторое время мы ясно видим, что это корабль. Он приближается, но пути наши не пересекаются. Из-за отсутствия ветра паруса висят, как тряпки, и с корабля нас, наверно, просто не заметили. Вдруг раздается протяжный гудок сирены и три свистка. Корабль меняет курс и приближается к нам.

— Только бы он не подошел слишком близко, — говорит Кложе.

— Это не опасно — море сейчас похоже на масло.

Это танкер. На палубе мы видим людей. Они, конечно, не понимают, что мы делаем в море в нашей ореховой скорлупке. Танкер приближается медленно, и мы различаем офицеров, команду, повара, женщин в полосатых платьях и мужчин в цветных рубашках. Пассажиры на танкере — это редкость. Танкер медленно приближается, и капитан начинает говорить с нами по-английски:

— Вы откуда?

— Из Французской Гвианы.

— Вы говорите по-французски? — спрашивает одна из женщин.

— Да, мадам.

— Что вы делаете в открытом море?

— Плывем туда, куда нас Бог приведет.

Женщина говорит что-то капитану, а потом обращается к нам:

— Капитан просит вас подняться на палубу; вашу лодку привяжут к кораблю.

— Передайте ему, что мы очень благодарны, но чувствуем себя прекрасно в нашей лодке.

— Почему вы отказываетесь от помощи?

— Потому что мы беглецы, и нам не по пути.

— Куда же вы плывете?

— В Мартинику и дальше. В каком направлении Антильские острова?

— Вы сумеете разобраться в английской карте?

— Да.

Через минуту на веревке спускают к нам в лодку английскую карту, картонки сигарет, хлеб и жаркое.

— Посмотрите на карту.

Я смотрю и говорю:

— Чтобы добраться до Антильских островов, я должен плыть на юго-запад, верно?

— Да.

— Сколько приблизительно милей?

— Через два дня будете там, — отвечает капитан.

— До свидания, спасибо вам всем.

— Капитан хвалит вас за отвагу!

— Спасибо, до свидания!

Танкер трогается с места, едва не касаясь нас, и я отплываю, чтобы не быть опрокинутым волной. В это время один из матросов бросает нам свой берет, который падает прямо в лодку. В этом берете, на котором красуются якорь и золотые ленточки, я через два дня привожу, без всяких происшествий, нашу лодку в Тринидад.