Из битвы в драку

Из битвы в драку

Осень 1992-го наш батальон встречал в «битве за урожай». В конце сентября телефонным звонком вызвал меня начальник штаба бригады и поручил возглавить колонну машин – к завтрашнему дню батальон должен быть в ППД. Я понял, что намечается что-то серьезное. Через сутки батальон был в части. Здесь стало известно, что нас перебрасывают для выполнения ответственного задания. Куда мы готовим людей, для каких задач – не знаем. Вышестоящее командование, похоже, тоже в неведении. В войсках царит рабочее возбуждение. Это тот миг, когда каждый офицер, прапорщик, солдат по-своему осознает: наступило время, когда твои навыки затребовала страна. Ни с чем не сравнимое чувство собственной нужности порой выше любых наград.

Последнего солдата в строй батальона поставили за 15 минут до начала движения колонны на аэродром. Около 22 часов трогаемся, к 5 утра на аэродроме. Предстоит еще выдача личному составу боеприпасов, бронежилетов и другого имущества. К 7 часам утра командиры рот и взводов завершают организацию учета и подготовку корабельных списков. Все труды заканчиваются строевым смотром. Нет только задачи. Но это дело наживное.

Наконец поступила команда на погрузку техники и личного состава первого батальона из двух. Начинается дождь, но это не мешает нормальной работе.

Доходит информация, что, видимо, придется захватывать какой-то аэродром. Получаю два листа карты-«сотки»: Таджикистан. Уже легче: климат, местность, менталитет населения вроде бы знакомы по Афганистану. Первый батальон улетел. Он будет действовать отдельно от нас. Организую погрузку своего батальона. Двумя самолетами вылетаем. Около двух ночи идем на дозаправку на какой-то промежуточный военный аэродром. Стоим около полутора часов. Прикидываем, какой аэродром нам могут назначить для работы. На карте, которую мне выдали, таковых не обнаружили. Тут летчики нам сообщают, что идем на Кокайты, это аэродром в Узбекистане. На всякий случай распределяем роту на подгруппы захвата КДП, караульного помещения, обеспечения, захвата и охраны самолета, определяем порядок взаимодействия и управления, место подгруппы управления. Обстановку в Кокайты летчики не знают. У солдат предбоевой блеск в глазах. Это хорошо, значит, дело будет.

Примерно в 5 утра идем на посадку. Все как струна. С командирами подгрупп наблюдаем в иллюминаторы за аэродромом, определяем маршруты выдвижения к объектам. Думаю: или через летчиков дадут команду, или кто-то встретит и передаст, что делать.

Командир взвода Андрей Чуньков докладывает: «Вижу машину, идет к нам». Приехал офицер нашей части с первого «борта». Нас, оказывается, уже заждались. Разгружаемся и едем на место, где уже расположились первый батальон и полторы моих роты. Все это на территории аэродрома. Встречаю заместителя командира нашей части, который является старшим над первым и моим батальонами. Он говорит, что сегодня должен подъехать один большой чиновник из министерства обороны дружественного Узбекистана, тогда, может, ситуация прояснится. Мелькнула шальная мысль: может, опять Афган? Но при чем здесь карта Таджикистана? С этой мыслью отправляюсь спать.

На другой день около двенадцати прибывает «сам» – министр обороны Узбекистана. В свите замечаю знакомое по Афганистану лицо. Задаю ставший уже сакраментальным вопрос: «Что будем делать?». Он шепчет про 201-ю дивизию, которая оказалась в крайне затруднительном положении в Таджикистане. Два полка, в Курган-Тюбе и Кулябе, из-за отсутствия солдат и малого количества офицеров будто бы блокированы местными жителями. Из краткой речи министра уясняю, что нашим батальонам придется на вертолетах убыть в эти полки и усилить их.

Ну, хоть что-то проясняется. Моему батальону определен Курган-Тюбе, первому – Куляб.