I. В мире научном

I. В мире научном

Воздух Петербурга

Через пять лет после «выхода на Амур» в судьбе Кропоткина произошел новый решительный поворот. Он навсегда расстался с военной службой и вернулся в Петербург, который некогда с радостью покидал. Город почти не изменился. А Кропоткин был уже другим. В Сибири он увидел реальную жизнь, познакомился с тем, как складываются реальные взаимоотношения людей друг с другом и с администрацией, с властью. Постоянное общение с простым народом - казаками, крестьянами-переселенцами, мастеровыми, ссыльными - и книги, которые он читал часто при свете костра во время своих таежных походов, пробуждали его мысль. Он размышлял надо всем, с чем сталкивала его жизнь.

В Сибири он стал ученым-естествоиспытателем, первооткрывателем новых земель и дорог. Но не только 70 тысяч верст преодоленного пространства в его активе. А еще и комплекс идей и обобщений, явившихся существенным вкладом в науки о Земле в 60-х годах прошлого века. Об этих годах Кропоткин писал: «То было время всеобщего научного возрождения. Непреодолимый поток мчал всех к естественным наукам». Этот поток увлек его. И вынес весной 1867 года к берегам Невы, в главный научный центр России.

Два года назад было отмечено 300-летие Галилея. И как бы приуроченным к этому великому юбилею оказалось по-галилеевски великое открытие Джеймсом Кларком Максвеллом существования электромагнитных волн, разработка им электромагнитной теории света. Это был революционный переворот в науке. Другое, столь же значительное открытие прошло тогда незамеченным: австрийский монах Грегор Мендель вывел свои «законы наследственности», но они будут поняты и признаны лишь в самом конце девятнадцатого столетия. В 1867 году защитил докторскую диссертацию ровесник Кропоткина климатолог А. И. Воейков, которому еще предстоит открыть законы формирования климатов земного шара. Пройдет всего два года, и профессор Петербургского университета Дмитрий Иванович Менделеев построит свою гениальную периодическую систему химических элементов. Почти одновременно с русским изданием сенсационной книги Ч. Дарвина «Происхождение видов» появилась вызвавшая едва ли не меньший интерес работа русского физиолога Ивана Михайловича Сеченова «Рефлексы головного мозга»: она заставила пересмотреть представления о строении и функции нервной системы человека.

Случайно, а может быть и нет, открытия в науке сопровождались событиями, потрясавшими общественные отношения. В Европе, пережившей революционную бурю пятнадцать лет назад, в 1848 году, было относительно спокойно, хотя не так уж далеко впереди - год Парижской коммуны - 1871-й. Пока же наиболее «горячими точками» мира были Северная Америка где шла Гражданская война; Балканы, где славянские народы поднялись против турецкого гнета, и в России, перед которой с отменой крепостного права открывались новые перспективы.

В апреле 1865 года, когда американская Гражданская война завершилась победой сторонников уничтожения рабства, выстрелом в театре форда был убит их лидер президент Авраам Линкольн…

А в России в царя стрелял Каракозов. Он прожил немногим более 20-ти лет, а вот решился на поступок, за который пришлось платить жизнью. Ради чего? Прав ли он? - эти вопросы волновали русскую интеллигенцию.

Как раз в те дни, когда в Иркутске шел процесс над группой ссыльных поляков, Кропоткин читал газеты с описанием всего произошедшего. Читал о том, как Каракозов сказал схватившим его: «Дурачье, ведь для вас же, а вы не понимаете». О том, как не сразу, но все же открыл свое имя и назвал сообщников - Ишутина, Худякова и еще тридцать человек, образовавших кружок антиправительственной пропаганды под названием «Организация», а после вынесения приговора написал прошение царю о помиловании. На нем Александр начертал: «Лично я в душе простил ему, но как представитель верховной власти я не считаю себя вправе прощать…» Чувство власти выше других чувств человеческих…

3 сентября 1866 года, в семь утра, на Смоленском поле при стечении тысячной толпы Каракозов был повешен. Это первая виселица Александра II в Росси… Тысячи их покрыли уже раньше поля Польши. «Освободитель» обернулся «вешателем». Да он ли тут виноват лично? Система самодержавия, власть в одной точке, освещенная богом…» Поэтому-то и стрелял Каракозов, открыв в России долгую «охоту на царя».

Выстрел Каракозова был неожиданным для России, и не понят ею. Власти же использовали его как сигнал к усилению реакции.

Руководивший расследованием Каракозовского дела граф Н. А. Муравьев заявил, что причина выстрела - «последствие полного нравственного разврата нашего молодого поколения, подстрекаемого и направляемого к тому… необузданностью журналистики и вообще нашей прессы». Образована особая комиссия по борьбе с революционным движением. Усилились гонения на журналы, закрыты на время «Современник», «Русское слово» - в них мыслящие люди находили поддержку своим левым взглядам. Даже «Санкт-Петербургские ведомости» были приостановлены на три месяца за критику администрации. И вслед за разгромленной «Организацией» Ишутина возник кружок «Земля и Воля», основанный двумя Николаями - Серно-Соловьевичем и Утиным. Оба - студенты Петербургского университета. То и дело появлялись новые прокламации и подпольные газеты.

А молодежь зачитывалась «Историческими письмами» профессора Артиллерийской академии полковника Петра Лаврова, арестованного в апреле 1866 года и сосланного в Вологодскую губернию. Лавров дал свою формулу прогресса: «развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении - воплощение в общественных формах истины и справедливости…» Он провозгласил программу «перестройки русского общества» для решения социального вопроса, как первостепенного, руководствуясь идеалом «свободного общежития, в котором исчезает всякий след государственной принудительности». Отказ от «управления человека человеком», «уважения к труду, солидарность, сознание своего и чужого личного достоинства - вот к чему призывал Петр Лавров. Он был тогда, наряду с Чернышевским, Добролюбовым, Писаревым, «властителем дум». Как, впрочем, и В. В. Берви-Флеровский, социолог и экономист, автор «Азбуки социальных наук», всю жизнь проведший в ссылках, сказавший: «Идите в народ и говорите ему всю правду до последнего слова…»