Прощание с Англией

Прощание с Англией

Как гром среди ясного неба в английских газетах появилось сенсационное сообщение: «В России - революция!». Начиная с 23 февраля, в Петрограде непрерывно проводились забастовки, по улицам шли манифестации, на заводах - митинги. Все это сопровождалось столкновениями с полицией. 26 февраля председатель Госдумы М. В. Родзянко телеграфировал царю: «В столице - анархия…». А раз снова возникло это слово-жупел, значит, действительно пахнет революцией.

На следующий день рабочие и солдаты почти полностью овладели городом, захватили правительственные учреждения. Петропавловскую крепость, освободив политических заключенных, и Зимний дворец. 2 (15) марта Николай II в своей резиденции в Гатчине подписал отречение от престола Сформировано Временное правительство во главе с председателем Всероссийского земского и городского союза князем Г. Е. Львовым.

Наконец в России свергнута монархия. Впервые за тысячелетие страна осталась без царя. Общественный комитет Государственной думы опубликовал программу, первый пункт которой гласит: «Полная и немедленная амнистия по всем делам: политическим и религиозным…» Дальше говорится о свободе слова, отмене всех сословных ограничений и о немедленной подготовке к созыву Учредительного собрания, выборов в органы местного самоуправления…

Кропоткин уже не числится в «государственных преступниках». Он может вернуться на родину, которую не видел более сорока лет.

Перед отъездом из Англии Петр Алексеевич направил в лондонские газеты письмо, в котором он поблагодарил за гостеприимство, за предоставленную возможность жить и работать, за доброжелательную атмосферу, которая окружала его в этой стране с первых дней, как только он причалил к ее берегам. Был он тогда никому не известным иностранце с чужим паспортом, а теперь оставлял в ней очень много друзей. «Я вас благодарю за более чем братски прием…», - писал он.

С Англией связана едва ли не половина его жизни. Большая часть его книг и статей написана здесь - в Харроу, Бромли, Брайтоне, в библиотеках Королевского географического общества и Британского музея, которую он особенно любил, в гостиницах Манчестера, Бирмингама, Дарема, Глазго, Эдинбурга, в которых он останавливался во время своих поездок по стране с лекциями и докладами.

В Англии он написал лучшее свое историческое произведение - «Великая Французская революция» и издал свои мемуары, названные сначала «Вокруг одной жизни» и под этим названием изданные во Франции. Американские и английские издатели предпочли другое название - «Записки революционера», под которым та книга стала известна всему миру. Завершена разработка его биосоциологической теории: опубликован большая серия статей о проявлениях взаимопомощи среди животных и людей в различные исторические эпохи и в современном мире, издана в английском варианте книга «Взаимная помощь как фактор эволюции».

Здесь он был признан как ученый энциклопедического склада и стал постоянным автором статей в Британской энциклопедии и других подобных изданиях. Эта его работа высоко ценилась. И уже через много лет, в издании 1976 года можно было прочитать в посвященной ему статье Британники: «Он был авторитетом в области сельского хозяйства в такой же степени, как и в вопросах географии, и пользовался большой любовью и уважением в Англии1.

1Enciclopaedae Britannica. L., 1976. v. XIII, p. 505.

В Англии родилась его дочь Александра и внучка Пьерра. Ее решили пока не везти в Россию, а оставить в семье одного из английских друзей - Корнеллисона. В 1941 году ей суждено будет погибнуть во время одного из налетов немецкой авиации на Лондон.

Хотя Петр Алексеевич и говаривал, что пребывание в Англии он рассматривает как ссылку (пусть, добровольную) после французского заточения, и «второй родиной» она для него не стала, но, несомненно, страна эта была ему очень близка. Возвратясь в Россию, он организует Общество сближения с Англией, призванное налаживать контакты между странами, прежде всего научные и культурные.

Дочь с мужем Борисом Лебедевым и Софья Григорьевна уехали раньше, а Кропоткин возвращается тем же путем, каким сорок один год назад прибыл в Англию. Из шотландского порта Абердин пароход доставил его в норвежский порт Берген, откуда на поезде через заснеженные горы - в Христианию, а дальше - Стокгольм, Финляндия…

В те дни в датском журнале «Ftesueren» («Зеркало») появилась статья известного литературоведа Георга Брандеса под названием «Размышления о революции», посвященная возвращающимся в Россию беженцам и политэмигрантам, в основном П. А. Кропоткину. Для него, как и для многих других на Западе, он был символом этой грядущей в России революции, подобной тем, что уже давно прошли в европейских странах. Она должна была произойти, ее все ждали.

«Среди русских беженцев, чье возвращение в Россию будут всячески приветствовать с русской стороны до тех пор, пока свирепствует подводная война, но которого, когда он приедет, будут встречать не только с почтением, но и с энтузиазмом, этот человек - Петр Кропоткин». Так начал свои «размышления» БрандеС. Дальше он продолжал: Со смерти Толстого в России не было более великого человека, да и при жизни Толстого, Россия не имела более благородного человека, чем Кропоткин. Никто не пожертвовал для дела свободы больше, чем он. Никто не имел такого широкого образования, и никто с большей смелостью не выражал своих мыслей, которые многими не разделялись или не разделяются».

Брандес вспомнил русских студентов, которым он читал лекции в 1902-1903 гг. в Париже. «Мне не кажется, что у него много сторонников среди русской молодежи… Они преклоняются перед Марксом, и Кропоткин едва ли производил на них глубокое впечатление. Но его время еще придет…

Мы уже можем обнаружить влияние Кропоткина на русскую революцию в том, что она с усердием выступала за постановление, а не жаждала мести… (имеется в виду Февральская революция 1917 года. - В. М.).

То, что революция вообще произошла, вполне соответствовало учению Кропоткина. Никто яснее и с большим усердием не боролся против представления о том, что всякий прогресс должен происходить путем небольших, почти незаметных перемен изо дня в день, против теории эволюции, перенесенной из мира растений в человеческую жизнь… Но революция в природе также закономерна, как и эволюция. Мы все развиваемся постепенно, но духовная жизнь каждого человека имеет свои революционные период. Ведь в природе заметно изменяются климат и биологические виды, но в их изменении происходят внезапные революции. То же самое касается и общества. В природе Кропоткин всегда вновь находит свой анархизм».

А завершается стать так: «едва ли найдется лучший противовес тем учениям, которые восхваляют выравнивание и обращение в пыль, чем это учение, так что было бы желательно не только скорое возвращение Кропоткина в Россию…, но и осознание русскими революционерами того, что в нем они имеют мыслителя, который глубже, радикальнее, плодотворнее Маркса, у которого Европа научалась всему, что было можно»1.

1Brandes Georg. Revolutionsgrublerier. Tilskueren, juni 1917, Copenhagen, пер. С датского Турел Ойя.

Статьей Георга Брандеса либеральная интеллигенция Европы, исключительно хорошо относившаяся к этому необычному анархисту, как бы проводила его на родину, так давно им покинутую. Ему предстояла встреча с соотечественниками.