НЕДОПЕТАЯ ПЕСНЯ «РУССКОЙ ДЖОПЛИН»

НЕДОПЕТАЯ ПЕСНЯ «РУССКОЙ ДЖОПЛИН»

Скоро исполняется год со дня гибели одного из самых значительных авторов последнего времени — Янки Дягилевой.

На Зеленоградском рок-фестивале осветители устроили в честь Янки феерию. Она подняла голову вверх и крикнула: «Не надо! Дайте просто красный свет».

Она играла то, что по привычке называют панк-роком, не придумав нового названия. Пусть от рока сохранился лишь привычный набор инструментов, а от панка — грязное звучание скверной аппаратуры.

Впрочем, голос «сибирской Джоплин» перекрывал любое ржавое железо и заполнял любой зал. Протяжный распев — не молитва — скорее заговор, заклятье. Не опереточное язычество Кинчева — а всплеск избытка боли, не дающий облегчения.

Оставить грязный вагон

И продолжать перегон

По неостывшей золе

На самодельной метле.

Она пела романтику хиппи, уводя «желающих странного» в путешествие по трамвайным рельсам. Запретное путешествие, пусть даже на четвереньках.

Если мы успеем, мы продолжим путь

Ползком по шпалам,

Ты увидишь небо,

Я увижу землю на твоих подошвах.

Но кольцевая дорога приведет назад, и надо будет жечь одежду в чешуйках ржавчины, и быть убитым за желание идти там, где положено ехать. А ее друг, Егор Летов, ревел:

В минуту молчания

Ори, как можно громче.

На линованной бумаге

Напиши поперек…

А после она кляла все ту же романтику хиппи, запутавшись в лицах, судьбах, домах, дорогах.

В моем углу засохший хлеб и тараканы,

В моей дыре цветные краски и голос,

В моей крови песок мешается с грязью,

А на матрасе позапрошлые руки.

Сибирская девчонка с великолепным голосом и злыми текстами — она казалась идеальной для запуска в поп-машину.

«Посмотрите, какая чудная игрушка. Это наш советский панк. Это только кажется страшным. Она не кусается. Она совсем не злая. Вот только не надо ей общаться с Егором Летовым. Он злой панк, бяка, и насаждает никчемную агрессию», — так или почти так писали о Янке молодежные столичные газеты.

Да, они были злы, когда пели на два голоса «Деклассированным Элементам» — Егор Летов, имя которого сегодня пишут на всех заборах, и Янка Дягилева:

Деклассированных элементов первый ряд[2].

Им по первому по классу надо выдать все.

Первым классом школы жизни будет им тюрьма,

А к восьмому их посмертно примут в комсомол.

А впрочем, сгодился бы для поп-машины и злой Летов. Должны же мы иметь немного перца в нашем роке! Поп-машина заскрипела, щелкнула, два раза зацепилась ржавыми зубьями за Егоркин мат и медленно потянула панков в себя.

Егор вырвался, оставив на зубцах клочья кожаной куртки и песню «Все Идет По Плану». И лег на дно на каком-то из московских флэтов, решив, что лучше молчать, чем продаваться.

А Янка не легла. Река вынесла ее труп через две недели. Случайность? Попытка к бегству? Кому какое дело!

Я оставляю еще полкоролевства,

Весна за легкомыслие меня накажет.

Я вернусь, чтоб постучать в ворота,

Протянуть руку за снегом зимой.

Ока.

«Новая Газета», Санкт-Петербург,]992 г.