Печальные вести

Печальные вести

В Таганроге весь состав немедленно отправили в мастерские менять перегоревшие оси, и мы решились пройти прямо на квартиру генеральши Чернецовой, которая несколько месяцев назад списалась с нами, предлагая свой очаг. Семья Чернецовых уже много лет находилась в самых тесных отношениях с семьей моего отца, и теперь, месяца три назад, вдова с обеими дочерьми и с четырьмя внуками поселилась в Таганроге.

Уже вечерело, и, захватив маленький чемоданчик с дорожными принадлежностями, мы молча шагали по пустынным улицам. Каково же было наше отчаяние, когда дворник заявил, что в сумерки квартира Чернецовых запирается до самого утра, так как там только женщины и дети, а в городе «пошаливают».

Деваться было совершенно некуда. Поезд уже ушел за несколько верст, дворник сказал, что искать помещения в эту пору бесполезно, разве что примут в соседнем подворье у викарного епископа. Мы схватились за эту идею, благо Марья Осиповна в своих письмах превозносила до небес преосвященного, его доброту и истинно христианскую душу.

Архиерейский дом выглядел угрюмо и сурово. На наш стук выскочил послушник, который сейчас же скрылся и по возвращении сообщил, что по монастырским правилам вдвоем принять на ночь не могут, что барыня может переночевать в запасной комнате, а сам архиерей занят, так как к нему приехал преподобный Антоний Волынский и Галицкий, он просит никоим образом не шуметь, дабы не побеспокоить Владыку громкими разговорами.

Пришлось оставить Алю, а самому шагать по улице до шести часов утра, когда ударил колокол к утренней службе, и моя Алечка со своим чемоданчиком вылетела ко мне навстречу после жуткой ночи в негостеприимном подворье… Дрожа от холода, мы бросились к Чернецовым.

Но и там двери все еще были заперты. По счастью, дворник пригласил нас к себе. Его жена быстро согрела самовар и напоила нас горячим чаем. Наконец, ровно в восемь, все двери распахнулись, и мы попали в объятия генеральши, которая рассыпалась в извинениях за проведенную нами ночь. Она сообщила нам обо всех бедствиях, постигших наших близких в Петербурге.

— Мария Николаевна уцелела и живет еще в своей старой квартире, — говорила она. — Тима открыл было столовую, нечто вроде ресторана, но потом его арестовали со всеми его посетителями и увезли в Кронштадт, откуда никто не возвращался. Ангелиночка скончалась в монастыре от менингита, Махочка с Лилей ухаживали за ней до последней минуты и Махочка написала обо всем — она скончалась, как святая, игуменья отпевала ее, как Божью подвижницу, как земного ангела…

Потом пришло письмо от Лили, что Махочка скончалась от голодного тифа.

Володя вернулся из плена, он с женой и детьми поселился где-то на Охте, самого его возили в Москву, хотели забрать в Красную армию, но ему удалось спастись, ссылаясь на близорукость. Теперь он служит на железной дороге. Кира замужем за дальним родственником, маленький Пуха продает газеты, а старший, Ася, где-то на юге с «кадетами».

Самим Чернецовым удалось вовремя ускользнуть из Петербурга. Она захватила с собой обе семьи — одна дочь была замужем за нашим старым другом Михаилом Сергеевичем Росляковым, который познакомился с Олей еще в доме отца, у которого постоянно бывал по должности квартирмейстера 1-й бригады, а теперь скитался где-то на юге России. Легкомысленная Верочка вышла замуж за полковника генштаба Орлова (по прозванию «дуля»), прекрасного человека, любимца всех товарищей. Как и сестра, она подарила мужу двоих детей и оказалась образцовой матерью: в этой серьезной, заботливой матери уже нельзя было более угадать бесшабашной шалуньи, которая кокетничала со всеми окружающими и наводила панику на дам.

Муж Софьи Осиповны, полковник Чернецов, давно уже умер. Он происходил из старинного боярского рода Смоленской губернии и, несмотря на крупное состояние, всегда отличался удивительною скромностью и порядочностью. Сама она, неизменная подруга моей мачехи, обладала добрым сердцем, но хорошо знала жизнь и в свое время кружила головы всем окружающим. Теперь, в роли бабушки, она производила впечатление серьезной и практичной женщины и истинной главы семьи.

Немного спустя пожаловали и оба Владыки. Преподобный Антоний сразу же узнал меня и припомнил наше свидание в Казани.

— Ну, а где же ваш тогдашний товарищ? — спросил он. — Чем кончилась ваша дружба?

— Вскоре после посещения родители уговорили его жениться и идти в академию. Я остался один, но ненадолго. Вы видите, я нашел себе более постоянного друга. А бедный мой Миша недавно был расстрелян в Киеве в числе прочих.

— Не надо ему было покидать вас. За это он и пострадал! — заключил Владыка.

У меня сложилось другое убеждение. Господь удостоил его мученического венца за его чистое сердце и небесную кротость. Мне Он уготовил иное будущее, более соответствовавшее страстным порывам моей беспокойной души: будущее, полное отрад, но и тяжелых трудов и испытаний…