Виктория Лепко[50]  (Из книги «Вне игры»[51] )

Виктория Лепко[50] (Из книги «Вне игры»[51])

…Прослушав весь мой репертуар, Цецилия Львовна[52] вдруг спросила: «А ты не можешь мне прочитать еще какую-нибудь басню?»

Этого я никак не ожидала, и, мучительно соображая, вдруг вспомнила, что когда-то в детстве читала басню С. В. Михалкова «Заяц во хмелю».

«Ну-ка, почитай!» – оживилась Мансурова. К концу моего чтения она уже хохотала и, радостно махнув рукой, сказала: «Вот это и будешь читать при поступлении! Приходи весной сразу на второй тур!»

Я летела домой на крыльях.

Даже не знаю, когда и почему я в детстве выучила эту басню. Может быть, подражая Игорю Ильинскому, не помню. Но читала я ее по-другому, по-своему, помню, что друзья родителей всегда весело смеялись. Как-то мама[53] с Владимиром Павловичем Бурмейстером[54] поехали на Николину гору. Там была дача вдовы Семашко, М.Я. Гольдиной, там же жил друг Владимира Павловича, Александр Клейн[55]. Короче, меня взяли с собой, погулять на воздухе несколько дней. В это время на Николиной горе отмечали какой-то семейный праздник. Вечер шел на открытой эстраде, на лавочках сидело много народа, а весь концерт вел сам Сергей Владимирович Михалков. Вокруг эстрады, в кустах, сидели дети, кто-то пытался залезть на сцену, а я, разумеется, торчала за кулисами. Мне всегда там было особенно интересно. Кроме меня, там были ещё дети, но один мальчишка лет семи очень выделялся из всех. Он ходил очень важно, как бы свысока глядя на нас. Терпеть я не могла таких. Я и отличников не любила, все они были какие-то воображалы. У нас с девчонками во дворе всегда было равенство, а тех, кто нос задирал, могли и отлупить. В общем, я все смотрела на этого мальчишку и никак не могла понять, чего он так задается. Между прочим, моя мама даже выступала на сцене. Ее просили станцевать цыганский танец, и, как всегда, она имела огромный успех. Ну и что? Я ведь из-за этого не стала нос задирать! И главное, что этот мальчишка все передо мной ходил и так на меня вызывающе посматривал. Вдруг слышу, объявляют: «А сейчас выступит Никита Михалков». Я из-за кулис чуть не вывалилась. Вот оно что! Так это сын Михалкова! Вот почему он так воображает. Вышел этот шкет на сцену, все зааплодировали, а он так важно подошел к роялю, где сидел какой-то серьезный композитор, и запел:

Очаровательные глазки,

Очаровали вы меня!..

А сам в мою сторону косится. Ну, конечно, успех был большой, хотя мне показалось, что пел он не очень интересно. «Ну, – думаю, – ладно, я тоже выступать могу не хуже тебя». Подошла я к Сергею Владимировичу и говорю: «А можно мне тоже выступить?» Он так удивился и спрашивает: «А что ты, девочка, делать будешь?» Я говорю: «Я прочитаю вашу басню «Заяц во хмелю»!»

Он еще больше удивился, а потом говорит: «Хорошо! А как твоя фамилия?» И пошел на сцену объявлять.

Мама мне потом говорила, что они чуть с лавочки не упали, когда Михалков сказал: «А сейчас Вика Лепко прочитает басню «Заяц во хмелю».

А я тогда ничего не боялась, вышла и стала читать. В общем, пока я читала, зрители то смеялись, то аплодировали, а когда закончила и поклонилась, кто-то даже «Браво!» крикнул. Вышла я за кулисы, а этот Никита стоит в углу и так с интересом на меня смотрит. Тут сам Михалков подошел ко мне и сказал: «Ну, ты молодец! Спасибо!» и дал мне плитку шоколада. Хотела я Никите половину дать, чтобы не огорчался, а его уже и след простыл. Ну и пусть. Зато теперь знать будет, что нечего задаваться…