8 Встречи и беседы

8

Встречи и беседы

Есть выражение: «говорит, как пишет». Эренбург писал, как говорил. У него был в литературе не только «свой голос», но и «своя» дикция, своя манера окрашивать сказанное.

Почти круглый год Илья Эренбург живет в Новом Иерусалиме. Из кабинета за широкой стеной виден небольшой ухоженный садик. Цветы после книг — вторая страсть писателя. Он отовсюду привозит семена, луковицы, черенки. Был февраль, уже пробивались подснежники, его любимые цветы.

«Время проходит? — гласит печальная мудрость Талмуда. — Время стоит. Проходите вы». Движение времени Эренбург ощущал физически.

Я застал писателя в благодушном настроении. Он шутил, читал свои стихи.

Был чудесный ужин. Эренбург ел и пил очень мало, но всегда любил угостить. Хозяйки стола — высокие, седые старые дамы, его сестры Евгения Григорьевна и Изабелла Григорьевна, они круглый год живут на даче Эренбурга. Илья Григорьевич, долго живший во Франции, предпочитал все французское. Он очень любил французские вина. Он угощал меня вином из коллекционной бутылки. В тот памятный для меня вечер, у него были Александр Гладков и поэт Леонид Мартынов с женой.

— Уверен, что мою поэзию, — сказал с грустью Эренбург, — признают в России только после смерти^[93]. Вот увидите, мои стихи будут издавать наукообразно, с дотошными, никому не нужными литературоведческими комментариями.

Он знал все, что появлялось в поэзии, все тревоги и праздники, все читал и все помнил.

Кабинет на даче немногим отличается от московского. Только очень солнечно. Керамика. Стеллажи и шкафы с книгами. Много старых, с потускневшими корешками. Смотрю — книга стихов «Разлука», 1922. Эренбургу — Марина Цветаева:

«Вам, чья дружба мне далась дороже любой вражды и чья вражда мне дороже любой дружбы».

Сергей Есенин, «Трерядница», 1921 г. Авторская надпись:

Вы знаете запах нашей земли и рисуночность нашего климата. Передайте Парижу, что я не боюсь его. На снегах нашей родины мы снова сумеем закрутить метелью, одинаково страшной для них и этих.

«Любимому другу Илье Григорьевичу Эренбургу Б. Пастернак, 14/VII-22, Москва».

«Дорогому Илье Григорьевичу Эренбургу — суровому и нежному писателю, другу всех мирных и простых людей — с любовью и преклонением К. Паустовский, 27 февраля 1956 г.»

А вот надпись А. А. Ахматовой на сборнике стихов «Из шести книг».

«И. Г. Эренбургу — спасибо Вам за память… А. А. Ахматова. 1.XI.1940 г.»

«Моему доброму товарищу — Илье Эренбургу от Осипа Мандельштама. 15.11.1928 год. Спасибо Вам за добрые слова, сказанные в мой адрес».

«Я всегда с удовольствием читаю Ваши статьи. И. Эренбургу — Бернард Шоу, 17 июля 1938 года».

Так же, как и в Москве, — посередине кабинета письменный стол. На нем машинка. Кипа машинописных листов, испещренных пометками, исправлениями, многочисленными вклейками, которые в свою очередь тоже с поправками.

Мы попросили Эренбурга рассказать, как возникли сюжеты о трубках:

— Летом 1922 года я жил в Берлине. В отеле познакомился с милейшей женщиной. Мы часто совершали длительные прогулки. Каждый раз она настоятельно требовала от меня новых историй. Я придумал рассказы о трубках. Как только возвращался к себе в номер, садился за стол и начинал записывать то, о чем недавно говорил. Новеллы вначале появились в издательстве «Геликон» в 1923 году. Мысленно я их посвятил своему увлечению. Соня родилась в Харькове, в юности писала стихи. Из-за пустяка произошла ссора с родителями. Девушка самостоятельно пустилась в эмиграцию. Спустя много лет мы встретились с ней в Париже. Соня-Жаклин вышла замуж, родила детей. Она была мужественным солдатом Французского Сопротивления. Ее портрет написал Пабло Пикассо. Создавая образ Мадо для романа «Буря», я кое-что взял и от Сони-Жаклин…