Решение о наступлении на Западе

Решение о наступлении на Западе

После Польской кампании первым вопросом, который Гитлер, входя в командный вагон, задавал явившемуся для доклада Йодлю, было: «Что нового на Западе?». Йодль мог его успокоить: на Западном фронте без перемен. Мысли фюрера уже явно были заняты планами проведения вскоре операций на французской территории. Поэтому меня нисколько не поразило, когда Шмундт 8 сентября сообщил, что Гитлер намерен как можно быстрее начать войну против Франции. В последующие дни фюрер в самом узком кругу верных вновь и вновь говорил о возможностях вооруженной борьбы с нею. Он твердо решил предпринять наступление в октябре или ноябре 1939 г. Гитлер не рассчитывал на то, что после Польской кампании Англия или Франция пойдут на попятный. Он был твердо уверен, что именно Англия возьмет в свои руки дальнейшее ведение войны. Поэтому фюрер и был полон решимости продемонстрировать англичанам новые успехи вермахта, дабы убедить их, что продолжение войны против Германии бессмысленно.

Все мы находились под этим впечатлением, когда 26 сентября в 17 часов приехали в Берлин на Штеттинский вокзал. Прибытие Гитлера прошло почти незамеченным.

На вторую половину следующего дня фюрер вызывал в Имперскую канцелярию Геринга, Редера, Браухича, Кейтеля, Йодля, Ешоннека и Боденшатца. Во встрече приняли участие и мы, военные адъютанты. Тема как можно более скорого начала похода на Францию в этом кругу уже не раз обговаривалась, к тому времени Гитлер уже знал об отрицательном отношении ОКХ к его планам. Неудивительно, что он произнес обстоятельную речь и высказал свои мысли насчет предстоящих военных действий на Западе. Выигранная нами Польская кампания изменила положение Германии в мире. Значительное число нейтральных стран дрожит перед нами. Крупные государства видят в нас огромную опасность. Поход против Польши усилил их страх и уважение к нам. Никакой любви к Германии во всем мире нет. Англия попытается и дальше действовать по-вражески. Поэтому мы должны рассчитывать на продолжение войны. Время работает против нас. Через полгода положение англичан и французов будет лучше, чем сегодня. Англия выставит много дивизий, пусть и не пригодных для наступления, но годящихся для обороны.

Танковые войска и люфтваффе, говорил Гитлер, вот что было ключом к нашему успеху в Польше. Сегодня у Запада тут дело обстоит плохо. Через полгода, вероятно, все будет по-другому. Имей они оружие, они смогли бы помочь Польше. Откладывать наше наступление во Франции – неправильно. Если нас вынудят к позиционной войне, успех может быть достигнут только применением люфтваффе и подводных лодок.

Наши минимальные потери в Польше можно быстро восполнить. Необходимо бросить на Западный фронт максимальное число наших соединений. Качество их решающей роли не играет, а само наступление окажется не более трудным, чем в Польше. Главное – погода в первые три-четыре дня. Наступление следует начать между 20 и 25 октября и нанести врагу уничтожающий удар. Цель войны – поставить Англию на колени.

Таковы были слова Гитлера. Они выражали его твердое убеждение в том, что стремительное наступление на Западе окажется успешным.

28 сентября 1939 г. Риббентроп снова отправился в Москву для подписания договора о германо-советской границе и дружбе{183}. Границей между обоими государствами отныне должен был стать Буг, Прибалтийские страны отходили России. Гитлер без долгих размышлений дал свое согласие на это, однако настоял на публикации совместного политического заявления имперского правительства и советского правительства. В нем говорилось, что «ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов». И завершалось оно словами: «Если, однако, эти усилия обоих Правительств останутся безрезультатными, то таким образом будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…»{184}

Это германо-русское заявление немецкая пресса подала очень широко и броско. Однако в то, что в ответ англичане предпримут какие-либо шаги, Гитлер не верил. Он настаивал на как можно более быстром продолжении борьбы на Западе. Польшу он считал предпольем (глацисом), которое когда-либо сможет приобрести для нас военное значение и быть использованным для сосредоточения и развертывания наших войск. Поэтому шоссейные дороги и линии связи должны содержаться в порядке, иначе и в этом может сохраниться «польская бесхозяйственность».

5 октября Гитлер вылетел в Варшаву принять парад 8-й армии. На аэродроме его встречали Браухич, Бласковиц и Рейхенау. Целых два часа проходили воинские части перед своим Верховным главнокомандующим. Это был единственный парад, который фюрер принимал в столице завоеванной страны. Во второй половине дня он посетил дворец Бельведер – бывшую резиденцию умершего маршала Пилсудского, а затем вылетел в Берлин.

Гитлер распорядился созвать 6 октября рейхстаг. На его заседании он обрисовал ход Польской кампании, свершения и стремительные действия войск, быстрые успехи и наименьшие потери. Затем фюрер подробно остановился на политическом положении в Европе. Для продолжения войны нет никакой причины. Эта война вообще не способна урегулировать ни одной проблемы. Он, отмечал фюрер, еще ранее вносил предложения насчет соглашений гуманного характера: например, ликвидировать определенные виды оружия, запретить применение авиации против гражданского населения. Но в словах Гитлера можно было услышать его недоверие к Англии, а под конец он заявил, что решение зависит от самого Черчилля. Если же это его недоверие подтвердится, мы будем сражаться. Лично он ни секунды не сомневается в том, что победит Германия. В заключение фюрер поблагодарил Господа Бога за то, что тот «позволит нам и всем другим найти правильный путь, идя которым обретет вновь счастье мирной жизни не только немецкий народ, но и вся Европа». Эта речь подействовала на весь немецкий народ. Люди доверяли фюреру и – в противоположность ему – верили, что Англия и Франция проявят понимание. Сам же Гитлер не сомневался, что та примет решение продолжать войну, а потому сконцентрировал всю свою деятельность и все свои меры на военных действиях на западной границе Германии. 9 октября он дал вермахту директиву № 6 о ведении войны, в которой потребовал подготовить наступательную операцию на северном крыле Западного фронта через голландско-бельгийско-люксембургскую границу. Наступление должно быть таким сильным и упреждающим, насколько вообще возможно.

Сколь серьезен был для Гитлера вопрос о быстром продолжении войны, стало ясно 10 октября из его памятной записки главнокомандующим трех составных частей вермахта. В ней Гитлер ясно заявил: «Цель Германии в войне… должна состоять в том, чтобы окончательно разделаться с Западом военным путем». О России он высказался так: «Никаким договором и никаким соглашением нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. В настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через восемь месяцев, через год или даже через несколько лет это может измениться»{185}. Тем самым Гитлер дал трем главнокомандующим понять свою коренную установку в отношении договора с Советским Союзом.

Еще незадолго до окончания Польской кампании Гитлер по просьбе гросс-адмирала Редера посетил базу подводных лодок в Вильгельмсхафене. Там дислоцировались как раз те субмарины, которые вернулись из первых морских операций против врага. У Редера имелось намерение побудить фюрера в результате бесед с их командным составом проявить большее понимание главной задачи подводного флота – выиграть торговую войну. Тогдашний контр-адмирал Дениц{186} в кратком докладе нарисовал картину недавних действий этого флота. Фюрер побеседовал с подводниками, многие из которых обросли запущенными бородами, расспросил их о боевых делах, выразил им свою признательность. К числу этих подводников принадлежал и капитан-лейтенант Шухарт, «U-29» которого 17 сентября пустила ко дну британский авианосец «Courageous». Фюрер вернулся в Берлин с наилучшими впечатлениями от своих подводников.

14 октября британское адмиралтейство сообщило о потоплении, немецкими подводниками линкора «Royal Oak» в Скапа-Флоу. Гитлер был в восторге от этой смелой операции и 17 сентября пригласил команду «U-29» в Берлин. Приняв ее в Имперской канцелярии, он наградил командира этой субмарины капитан-лейтенанта Прина Рыцарским крестом.

Совершенно неожиданным для Гитлера явилась инициатива Редера 10 сентября. Гросс-адмирал разъяснил ему значение Норвегии для ведения Германией войны на море с точки зрения необходимости обеспечить поставку руды из Нарвика. Значение это столь велико, что он вынужден предложить оккупировать Норвегию. В ответ фюрер попросил Редера представить ему разработанные командованием военно-морского флота материалы. До начала 30 ноября финско-русской зимней войны об этом больше не заговаривали.

Главным стремлением Гитлера было как можно скорее закончить войну победой. Ему уже грезилось, как еще поздней осенью 1939 г. его дивизии будут стоять на берегу Ла-Манша, а воля Франции к борьбе окажется сломленной. Важно упредить намерения Англии и Франции. Он потребовал от сухопутных войск готовности предпринять 12 ноября наступление на Францию, Бельгию и Голландию. Обсудив с Браухичем план операции, фюрер все же дал свое согласие, хотя ее проведение мыслилось ему в принципе по-иному. Но времени на коренные изменения уже не было. Поэтому ОКХ вновь попыталось (например, 16 и 27 октября) отговорить Гитлера от намеченного им плана. Браухич и Гальдер втолковывали ему, что дивизии, только что одержавшие победу в Польше, для войны на Западе недостаточно боеспособны.

5 ноября Браухич побывал у фюрера наедине и вручил ему памятную записку, в которой указал на имеющиеся в данный момент слабые места сухопутных войск. Гитлер же настолько упорствовал в своих аргументах, что Браухичу пришлось замолчать. Фюрер считал, что за четыре недели уровень подготовки войск все равно не изменится, а вот погода может оказаться неблагоприятной и весной. Армия, мол, вообще сражаться не хочет, потому-то и само вооружение сухопутных войск ведется медленно и вяло. Гитлер был возмущен, поведение Браухича вызывало у него раздражение, о чем он не преминул упомянуть и нам.

Фюрер вовсе не скрывал, что, на его взгляд, Браухича и Гальдера надо заменить другими генералами. Но нынешнее положение почти перед самой операцией совершить эту замену в Главном командовании сухопутных войск не позволяет.