Потеря «Бисмарка»

Потеря «Бисмарка»

18 мая «Бисмарк» и «Принц Ойген» вышли из Готенхафена, пересекли Балтийское, а также Северное море и затем, обогнув Англию с севера, взяли курс на Атлантику. Чтобы не подвергнуть операцию опасности, военно-морской флот ничего об обоих кораблях не сообщал, а ждал известий со стороны противника. 24 мая «Бисмарк» потопил сильнейший британский корабль – ударный крейсер «Худ». Редер лично прибыл в «Бергхоф» доложить Гитлеру об этом успехе. Фюрер поздравил его, но проявил большое беспокойство. Вмешаться в ход событий больше уже не мог никто.

Плавание «Бисмарка» продолжилось именно таким образом, что подтвердило опасения фюрера. Английский флот, непрерывно наращивая число собственных кораблей, вошел в боевое соприкосновение с линкором и стал подвергать его атакам самолетов со своих авианосцев «Викториуз» и «Арк Ройял». Их налеты привели к тому, что скорость «Бисмарка» снизилась, хотя он и продолжал идти курсом на Сан-Назер, отстреливаясь от своих преследователей. 26 мая в первой половине дня самолет-разведчик вновь обнаружил «Бисмарк» и стал его преследовать. В предвечерние часы самолеты с «Арк Ройял» атаковали корабль и одна торпеда попала в цель, повредив рулевое устройство. «Бисмарк» потерял маневренность и стал двигаться по окружности. Британский флот приближался. В бой вступили три-четыре вражеских крейсера и два авианосца. Незадолго до полуночи адмирал Лютьенс дал радиограмму: «Корабль маневрировать не может. Будем биться до последнего снаряда. Да здравствует фюрер!».

В это время Гитлер и я сидели в небольшой жилой комнате «Бергхофа» и ждали новых донесений. В 0.36 была получена новая, адресованная лично ему радиограмма: «Сражаемся до последнего, веря в Вас, мой фюрер, и полные твердокаменной веры в победу Германии». Гитлер продиктовал мне свой ответ: «С вами – вся Германия. Все, что еще можно сделать, делается. Геройское выполнение вами вашего долга придаст нашему народу новые силы в борьбе за свое существование. Адольф Гитлер». Я немедленно передал этот текст по телефону военно-морскому командованию. В комнате воцарилась полная тишина, пока фюрер через какое-то время не нарушил ее. Он спросил меня, сколь велика команда, которой теперь придется погибнуть. Я ответил: 2300 человек.

В продолжение этой ночи Гитлером все более овладевали злоба и гнев. Он говорил, что отныне не пустит в Атлантику ни одного линкора, ни одного крейсера. Из Берлина и с «Бисмарка» никаких известий больше не поступало. Между 2 и 3 часами ночи фюрер удалился. Совершенно подавленный, я отправился к себе и еще долго говорил с женой о той первой крупной потере в этой войне, которую понесли рейх и вермахт с гибелью «Бисмарка». В середине следующего дня военно-морской флот официально сообщил, что «Бисмарк» затонул{223}.

2 июня у фюрера состоялась на Бреннерском перевале продолжительная беседа с Муссолини насчет инцидента с Гессом, гибели «Бисмарка» и общих вопросов дальнейшего ведения войны. При этом о России Гитлером не было сказано ни слова.

4 июня поступила весть о смерти последнего германского кайзера{224}, Гитлер велел послать телеграммы соболезнования вдове и кронпринцу и назначил представителей партии и вермахта на похороны в Дорне: имперского комиссара по делам оккупированных Нидерландов имперского министра д-ра Зейсс-Инкварта и генерала авиации Христианзена, командовавшего там германскими войсками.

Сам же Гитлер принял 12 июня главу румынского государства Антонеску, посвященного в его планы относительно России и проявлявшего весьма большую заинтересованность в том, чтобы вновь завладеть Бессарабией. Поэтому он пообещал участвовать в военных действиях против России и собственными вооруженными силами. После аналогичных обещаний насчет Балкан Гитлер относился к ним очень настороженно и на это ничего не ответил.