Вольдемар Балязин. Создатель Большой Москвы. Николай Иванович Бобровников

Наша страна вступила в полосу широкого строительства коммунизма, и мы должны строить и развивать Москву с учетом того, что москвичи будут жить в коммунистическом обществе.

П.Н. Демичев

Николай Иванович Бобровников.

01(14).12.1909 — 13.02.1991.

На вершине московской власти с 02.02.1951 по 02.09.1961

Он родился 14 декабря 1909 года в маленьком русском городке Ряжске, точнее в поселке Новоряжске, прилепившемся к железнодорожной станции Ряжск-1. 19 декабря, на Николу-зимнего, снесли его в церковь и окрестили, дав имя — Николай.

Семья, в которой появился на свет Коля Бобровников, была небогата. Да и откуда взяться богатству, когда под одной крышей с отцом и матерью жили десять детей — четыре мальчика и шесть девочек. Однако на жизнь хватало, и дети и родители были неприхотливы и очень трудолюбивы. Коля был девятый ребенок в семье. Позже, когда сам уже стал отцом, Бобровников как-то сказал своему старшему сыну: «А каково было мне с 14 лет шпалы таскать?» Разве такое детство забудешь… Так, в труде и взаимных заботах и жили все в отчем доме.

Когда произошла революция, мальчику шел восьмой год, и потому его детство оказалось переполненным множеством неожиданных метаморфоз: два старых начальных училища и одно высшее начальное были преобразованы в Единую трудовую школу, которую Коля Бобровников и окончил в 1925 году, пройдя семилетний курс обучения.

Дальше в Ряжске учиться было негде и, следовательно, надо было подумать о том, что же делать дальше. В конце лета 1928 года он приехал в столицу и поступил на санитарно-техническое отделение в Московский политехникум, готовивший инженеров по многим специальностям. Не следует думать, что политехникум был средним учебным заведением. Политехникум работал по программе ВУЗа, а название его происходило от термина «политехнизм», означающего систему обучения, предусматривающую овладение и теоретически, и практически основными отраслями современного производства.

В 1930 году Политехникум был реорганизован в Московский учебно-строительный комбинат ВСНХ СССР, включив в себя несколько технических учебных заведений, в том числе и Высший строительный институт. В нем-то на факультете водоснабжения и канализации, или, как тогда говорили, употребляя аббревиатуру, на ВИКе и продолжал учебу Бобровников.

За год до окончания института в марте 1931 года он был принят в партию. Это позволило ему получить назначение на такую работу, где требовались особые качества, так как речь шла не только о высоком профессионализме, но и об особом доверии. Ему предстояло работать на режимном объекте.

Бобровников был облечен таким доверием из-за своего рабоче-крестьянского происхождения, из-за работы в депо, из-за того, что поступил на учебу комсомольцем, а в институте стал одним из лучших агитаторов и пропагандистов.

По окончании института Н.И. Бобровников и его жена М.П. Сидорова были распределены на особо важный московский режимный объект. К таковым относилась и система водоснабжения. Бобровников был назначен на Рублевскую водопроводную станцию помощником начальника цеха очистки воды, но еще не успел как следует войти в курс дела, когда, довольно для него неожиданно, пришла повестка из военкомата, и молодой инженер оказался призванным на военную службу. Казалось, такой поворот судьбы совсем для него некстати, тем более, что вскоре у любимой его Марии Петровны должен был родиться ребенок. Однако его поколение всегда ставило общественный долг превыше всего, личные интересы отступали у каждого на последний план.

Николай Бобровников ушел в Красную Армию. Он был отправлен на Дальний Восток, на беспокойный тогда китайский рубеж, куда и прибыл в Благовещенский пограничный отряд. Как человеку, имевшему высшее образование, Бобровникову полагалось отслужить один год, но служба есть служба, и когда год прошел, его перевели в Хабаровск, определив во внутренние войска. И здесь его безупречное прошлое сыграло свою роль: он, только недавно ставший лейтенантом, заседал в одной партийной комиссии с героем Гражданской войны, командующим Особой Краснознаменной Дальневосточной армии В. К. Блюхером. Бобровников и там оказался настолько на своем месте, что военная служба была ему продлена, и он возвратился в Москву лишь в феврале 1934 года.

Николай Иванович, вскоре после возвращения на станцию, получил очередное повышение по службе и стал начальником цеха очистки воды. Рублевскую водонапорную станцию в те годы еще по старинке называли Рублевской водокачкой. Однако же эта «водокачка» была в Москве самой мощной и снабжала водой почти весь город.

Станция располагалась в километре от Кунцева, но была надежно изолирована охранной зоной, через которую не проходили никакие транспортные магистрали. В бытность Бобровникова на Рублевской станции, на Москве-реке в 1934 году была возведена плотина с электростанцией для подачи воды и построено новое водохранилище объемом 6 миллионов кубометров.

Между тем Бобровников стал главным инженером станции, а председателем Исполкома Моссовета был Н.А. Булганин. В центре внимания всех московских администраторов находилось выполнение Генерального плана реконструкции Москвы. Все свои действия Булганин согласовывал с инициатором «плана большевистской реконструкции Москвы» Л.М. Кагановичем, занимавшим пост первого секретаря МК и МГК ВКП(б). Они, конечно же, ничего важного не предпринимали без ведома И.В. Сталина.

Бобровников уже познакомился с Булганиным, присутствовал на нескольких собраниях, где выступал Каганович. Однако он был еще только на самых дальних подступах к вершине московской власти, хотя своим отношением к делу и человеческими качествами весьма импонировал многим столичным руководителям. К нему присматривались…

По отзывам тех, кто в эти годы знал его, Николай Иванович был человеком симпатичным. Высокий, блондин, лицом и прической он напоминал знаменитого летчика Чкалова и популярного актера Сергея Столярова. Бобровников всегда был аккуратно одет, прост в обхождении, весел без наигрыша и без назойливости, уравновешен и спокоен, надежен в делах, крепок в данном слове и, что было тогда немалой редкостью, отличался самостоятельностью в принятии решений и обостренным чувством собственного достоинства. Эти качества привлекали к нему людей и делали Николая Ивановича фигурой неординарной.

Реконструкция Москвы была немыслима без кардинального улучшения водоснабжения столицы и коренного изменения ее гидрографии. Прежде всего это было связано со строительством в 1932–1937 годах канала Москва — Волга, позволившего создать на верхней Волге огромное Иваньковское водохранилище, откуда вода шла к шести хранилищам, расположенным на водоразделе рек Москвы и Волги.

Резкое увеличение количества воды и питьевой, и для технических и бытовых нужд поставило на повестку дня сооружение новой мощной водонасосной станции.

Ее начали строить одновременно с последней очередью работ на канале Москва — Волга и ввели в строй к открытию канала в 1937 году. Станция была самой лучшей в Москве и сразу, как только открылась, получила имя «Сталинская», что говорило само за себя.

По Восточному водопроводному каналу длиной 28 километров вода шла к Сталинской станции, расположенной на Щелковском шоссе, неподалеку от столицы. Вокруг станции вырос рабочий поселок Восточный, в котором жили в основном ее рабочие, служащие, инженеры и техники.

В 1939 году Н.И. Бобровников был переведен из Рублева начальником на эту станцию. Теперь, наряду с административными вопросами, ему приходилось уделять постоянное внимание и повседневным нуждам жителей поселка Восточный. Тогда он не думал, что решение этих разнообразных проблем (а он занимался ремонтом и строительством домов, снабжением продуктами и промтоварами; решением вопросов, связанных с работой дома культуры, школы, поликлиники и библиотеки) когда-нибудь возрастет тысячекратно и станет его основной деятельностью уже в масштабе столицы и, более того, смыслом его жизни. Он не знал тогда, какая уготована ему судьба через полтора десятка лет.

С 1939 года председателем Исполкома Моссовета стал Василий Прохорович Пронин. Став во главе города, Пронин оказался на высоте положения. В марте 1941 года он подготовил и провел оказавшееся весьма своевременным постановление о серьезном улучшении водоснабжения центра города и реконструкции его водопроводной системы.

Работа, предусмотренная этим постановлением, началась с места в карьер и, когда в конце 1941 — начале 1942 года фашистская авиация стала бомбить Москву, центр столицы в противопожарном отношении оказался вполне подготовленным.

С достоинством встретили войну и сотрудники водопроводной станции: они строили убежища, занимались маскировкой сооружений станции, вспоминали, как «…во главе с начальником станции Н.И. Бобровниковым маскировали водную поверхность ковша (165 тысяч квадратных метров): вырубали кустарники, укладывали на воду и закрепляли проволокой». Есть и еще одно интересное свидетельство, сослуживца Н.И. Бобровникова, ведущего инженера московского водопровода, лауреата Государственной премии Георгия Сергеевича Горина, проработавшего в этом хозяйстве 40 лет: «Много старания и выдумки было вложено в маскировку сооружений станции, но когда посмотрели с борта самолета У-2, результаты наших трудов оказались плачевными. Да и как можно было скрыть сотни гектаров водной поверхности, характерные извилины реки Москвы, водопроводного канала, прекрасно видимые даже с больших высот!

Очень скоро вокруг Рублевской и Восточной станций появились зенитные установки, аэростаты, заграждения, плавающие в ночном июльском небе, как гигантские рыбы, и прожекторные установки.

Вокруг Москвы был создан крепкий огневой щит…

…1944 год. На место В.П. Пронина в Моссовет пришел Г.М. Попов. Вскоре он поближе познакомился с Бобровниковым, отметил его трудолюбие, честность, высокий профессионализм и распорядился назначить Николая Ивановича начальником Управления водопроводно-канализационного хозяйства Москвы. Развитие этой важной и сложной отрасли хозяйства столицы являлось неотъемлемой частью той грандиозной созидательной работы, которая развернулась в Москве после войны.

«За успешное выполнение Генерального плана реконструкции Москвы» Указом Президиума Верховного совета СССР от 6 сентября 1947 года Н.И. Бобровников был награжден первым орденом Ленина. Начальником Мосводоканала Н.И. Бобровников проработал около года, после чего был переведен в Моссовет, сначала одним из заместителей председателя Исполкома, а вскоре стал первым заместителем председателя. Учитывая занятость Г.М. Попова в горкоме и обкоме партии, почти весь объем административной работы в Моссовете лежал на плечах его первого заместителя.

Однако после перехода Г.М. Попова на новую должность Бобровников не был назначен председателем Исполкома Моссовета. Депутаты рекомендовали избрать на освободившийся пост бывшего заместителя Попова по строительству Михаила Алексеевича Яснова.

Бобровников, по-видимому, справился бы с обязанностями хозяина города не хуже Яснова, но нужно отдать должное и последнему — он был опытнейшим строителем, одиннадцать лет руководившим всеми строительными организациями Моссовета. За ним справедливо утвердилась репутация крупного и талантливого организатора промышленного, транспортного и жилищного строительства. Учитывая, что в ближайшие годы в Москве будет продолжено интенсивное строительство заводов и фабрик, жилых домов и различных объектов благоустройства и быта, трудно было не согласиться с тем, что выбор был сделан удачно.

Участие во всех масштабных делах города, подлинно государственное мышление, способность же Н.И. Бобровникова правильно понимать и соотносить между собой важнейшие государственные задачи, колоссальная работоспособность сделали его в Москве человеком известным. И потому, когда М.А. Яснов был назначен Председателем Совета Министров Российской Федерации, он и Н.С. Хрущев, бывший в 1956 году первым секретарем ЦК КПСС, согласились с тем, что на пост председателя Исполкома Моссовета следует рекомендовать Николая Ивановича Бобровникова.

* * *

2 февраля 1956 года сессия Исполкома Моссовета, как тогда и было принято, единогласно утвердила своим руководителем Н.И. Бобровникова, рекомендованного депутатам первым секретарем Московского горкома КПСС Е.А. Фурцевой. Фурцева, занимая пост руководителя городской партийной организации, одновременно была и секретарем ЦК, и кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. А главой президиума был Н.С. Хрущев, который основной задачей развития Москвы считал перевод жилищного строительства на индустриальные рельсы и во главу угла ставил создание заводов железобетонных изделий, которые должны были поставить на поток производство блочных домов. Дело было новое, смелое, надлежало свершить его в возможно более короткие сроки, и потому его реализация проходила со множеством ошибок.

Известный историк архитектуры А.В. Иконников писал об этом в статье «Архитектура и планирование Москвы»: «Перелом в архитектуре, начавшийся с 1955 года, обернулся серией поспешных и не до конца обдуманных мер. Усилия, направленные на быстрое развертывание индустриальных методов строительства, дали почти немедленные результаты в количественном росте строительства — за четыре года (1955–1958) объем его увеличился более чем вдвое. Однако энергично и быстро оказались развернуты жесткие, обладающие чрезмерной инерционностью строительные системы. Лидерство в процессе строительства захватил технолог, что привело к росту количественного вала, в жертву которому приносилось качество».

Он же, рассуждая о положительных и отрицательных сторонах этого грандиозного, дотоле невиданного процесса, в книге «Архитектура Москвы. XX век» (М. 1984), отмечал: «Вторая половина 50-х годов стала временем решительного перелома в массовом строительстве жилищ. Индустриальные методы возведения зданий массовых типов стали решающим звеном строительного дела и архитектуры…

Установилось рационалистическое отношение и к архитектуре, ее социальным целям. На первый план выступали чисто практические задачи, которые стремились решить самыми прямыми средствами пусть и в ущерб образности архитектуры, пусть и за счет снижения эстетических требований к ней. На первых порах был избран путь, казавшийся наиболее простым и эффективным, — типизация законченных объектов, зданий, а не изделий, из универсальных наборов которых можно создавать любые сооружения.

…Строительная промышленность, стремясь упростить организацию производственного процесса, из больших серий проектов, которые разрабатывали архитекторы, изготавливала обычно лишь один-два типа жилого дома в пять этажей. Бесконечное повторение одинаковых объемов на обширных пространствах новых жилых комплексов приводило к подавляющей монотонности».

Но зато в 1957–1962 годах в Москве было построено 17 миллионов метров жилья — более полумиллиона квартир и треть населения столицы улучшила свои жилищные условия, и — невиданное дело! — строительство жилья обогнало прирост населения. Правда, отчасти это объяснялось тем, что десятки тысяч юношей и девушек уехали на целину, на строительство Братска и БАМа, в Западную Сибирь. Темпы строительства жилья были более чем впечатляющими: на тысячу москвичей в год строилось 18 квартир, тогда как в Лондоне — 5, в Нью-Йорке — 4,5, в Париже — 1. И это, не считая 250 школ, детских садов на 180 тысяч ребятишек, больниц более чем на 17 тысяч коек, 260 магазинов и т. д.

Именно в 1956 году, когда Николай Иванович стал председателем Исполкома Моссовета, по проекту архитекторов Н.А. Остермана, С.Н. Лященко, Г.П. Павлова и других началось строительство 9-го экспериментального квартала в Новых Черемушках. Здесь отрабатывались наиболее приемлемые типовые проекты жилых домов и комплексов, которые затем стали основанием для массового строительства домов. В этих домах тысячи семей получали отдельные квартиры, оставляя десятилетия мучительной жизни в скученных, перенаселенных коммуналках, напоминавших лагерные бараки и фабричные общежития. Архитекторы проектировали и серии секций кирпичных жилых домов с внутренним железобетонным каркасом, создавая целые кварталы 8-этажных домов, и разрабатывали более высокие сооружения в 12, 16 и даже 26 этажей.

Бобровников был человеком неравнодушным и откровенным. Он отдавал явное предпочтение зданиям многоэтажным, квартирам улучшенной планировки, с высокими потолками и просторными кухнями. Пятиэтажки ему не нравились, и он не очень-то скрывал это, хотя и знал, что как раз пятиэтажки и были не просто любовью Хрущева, но и его навязчивой идеей.

В создавшейся социальной и экономической ситуации Хрущев был, по-видимому, более прав, чем строптивый мэр столицы. Но до поры до времени Н.С. Хрущев молчал, отдавая должное великому трудолюбию и порядочности Бобровникова, хотя его ни на кого не похожая самостоятельность сильно раздражала руководителя государства, не привыкшего к такой фронде. Забегая чуть вперед, заметим, что уже в 1959 году, почти на два года раньше срока, намеченного планом, была выполнена жилищная программа. Преобразились центральные площади и улицы Москвы и ее окраины. Возникли Усачевский и Дангауровский, Всехсвятский и Лефортовский студенческие городки, поселок имени 1905 года; строительство велось на Русаковской, Большой Серпуховской, Мытищинской, Восточной улицах, на Шаболовке и Стромынке. Созданы были крупные жилые районы не только в Новых Черемушках, но также в Матвеевском, Беляево-Богородском, Коньково-Деревлеве и других районах столицы.

С увеличением территории Москвы, включением в нее подмосковных городов и пригородных поселков число московских улиц увеличилось. Оно превысило 5 тысяч. Исчезли многие старые, маленькие улочки и переулки. В городе было немало улиц с одинаковыми названиями. В 1960 году их было свыше 800: только Советских улиц было два десятка, Московских — 19, имя Горького носила бывшая Тверская улица, Хитровский переулок, три набережные — Космодамианская, Комиссариатская и Краснохолмская, 10 площадей, проспектов, улиц, множество заводов производств были названы именем В.И. Ленина, но они, разумеется, как и те, что носили имена его учителей и соратников, остались под прежними названиями.

Однако главной задачей, стоящей перед Моссоветом, оставалось строительство жилья, которое продолжалось с неослабевающей силой.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 1 февраля 1957 года три московских строительных треста — «Мосжилстрой», «Мосотделстрой» и «Строитель» — были награждены орденами, 12 лучших рабочих и бригадиров стали Героями Социалистического Труда. Этим же указом «за успешное выполнение работ по строительству и вводу в эксплуатацию жилых домов и культурно-бытовых зданий, создание индустриальной базы и внедрение новых прогрессивных методов строительства в городе Москве» Н.И. Бобровников был награжден вторым орденом Ленина. Вместе с ним такую же награду получили секретарь Московского горкома партии Е.А. Фурцева и начальник Главмосстроя В.Ф. Промыслов, которому через шесть лет предстояло стать председателем Исполкома Моссовета.

* * *

Не следует думать, что строительство было единственной заботой Николая Ивановича. Забот у него было ровно столько, сколько создавала постоянно пульсирующая жизнь огромного города, жизнь бурная и весьма многообразная.

Надо иметь в виду, что Москва не только гражданами Советского Союза, но и многими людьми мира искренне почиталась столицей планеты и популярное тогда стихотворение категорично утверждало: «начинается земля, как известно, от Кремля». Если кто не верил этому, то сомнения многих кончались, когда в Москву пришел VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, ставший апофеозом и символом хрущевской «оттепели».

Фестиваль проходил с 28 июля по 11 августа 1957 года. Но еще задолго до его открытия Москва начала готовиться к этому событию, чтобы показать всему миру, как следует проводить такие грандиозные, всесветные действа. 34 тысячи юношей и девушек приехали из 131 страны на свой великий праздник. Их встречала ухоженная, красочная, необычайно приветливая Москва, выстроившая именно для них множество новых гостиниц, стадионов, залов.

Главной ареной фестиваля стал новый спортивный комплекс «Лужники», вмещающий сто тысяч зрителей. Его строительство было закончено в 1956 году, и Николай Иванович не раз выезжал на эту гигантскую стройку, развернувшуюся в первые месяцы после его избрания председателем Исполкома Моссовета.

Фестиваль проходил под лозунгом: «За мир и дружбу!». Под этим лозунгом в столице прошли массовые митинги и манифестации, посвященные борьбе за мир и национальную независимость. В рамках фестиваля были организованы встречи делегаций из различных стран, концерты, международные конкурсы молодых исполнителей и коллективов, дружеские спортивные встречи.

* * *

Яркая страница биографии Н.И. Бобровникова связана с рождением и строительством города-спутника Зеленограда. Все проектно-изыскательные работы Мосгорисполком провел в 1958–1959 годах. Как вспоминали потом сопровождавшие Николая Ивановича сослуживцы, отправившиеся с ним в первую поездку на место закладки будущего города, стояла ранняя осень, леса вокруг пестрели разноцветным убором: краснела осина, золотились листья березы, пожухли дубы-великаны, осыпалась лиственница, сосны топорщились зелеными иглами. Николай Иванович вздохнул и посмотрел на небо. Окружающие почувствовали его настроение, оставили Бобровникова наедине. По небу пролетал запоздалый клин журавлей. Он то появлялся, то исчезал, скрываемый облаками. Предстояло новое, интересное дело. Необходимо было тщательно продумать все этапы этой трудной дистанции — ведь город надо построить в очень короткий срок, но Бобровников любил строить и был по натуре созидателем и поэтому предстоящее дело не пугало его.

В краеведческом музее города Зеленограда хранятся записи пионеров 3-го отряда 353-й школы Бауманского района Москвы, которые в 1959 году дважды посещали строительную площадку нового города-спутника.

Вот некоторые фрагменты этих записей: «Прибыв на место строительства первого города, мы были удивлены и поражены тем, что узнали. На месте будущих улиц, площадей, жилых кварталов сейчас находились леса, поля и даже болото. Идя по полю или по лесной поляне, трудно поверить, что через каких-нибудь пять-шесть лет здесь пройдет улица или вырастет дом, в котором будут жить десятки семей. Мы находили те места, где в будущем должны были вырасти центр города, вокзал, техникум и заводы…

…Когда мы приехали осенью следующего года на стройку города-спутника, то мы с трудом узнали те места, где были летом. Отдельные части стройки соединили шоссейные дороги, выросли новые здания, а столовая, которую мы убирали летом, уже работала. В школе будут светлые просторные классы, два больших зала: физкультурный и актовый, а также бассейн. Перед школой разобьют сад. По такому проекту будут строиться все школы Советского Союза.

Город, получивший 15 января 1963 года имя «Зеленоград» начали строить в 37 километрах к северо-западу от Москвы близ станции Крюково. Он состоял из самого Крюкова и четырех районов: 1-го, 2-го, 3-го и 4-го. Застройка началась в 1958 году по проекту тридцатидвухлетнего архитектора И.А. Покровского. К этому времени он уже создал проект станции метро «Краснопресненская» и одновременно со строительством Зеленограда строил Дворец пионеров и школьников на Ленинских горах, кинотеатры «Прогресс» и «Ленинград».

Строительству Дворца пионеров Н.И. Бобровников тоже уделял немало внимания, ибо он был единственным в своем роде. Дворец занимал площадь 56 гектаров и состоял из 11 корпусов, 480 помещений, концертного зала на тысячу мест, театра на 300 мест, лектория на 400 мест, закрытого бассейна, стадиона на 5 тысяч мест.

* * *

Зеленоград был одной из многих забот Николая Ивановича, но далеко не единственной: продолжало строиться метро, именно во второй половине 50-х годов были открыты новые станции на радиальных линиях, связав центр города с новыми жилыми районами. Сокольническая линия пошла к Ленинским горам на юг, а северная Рижская линия дошла до ВДНХ.

С 1956 года началось интенсивное строительство Московской кольцевой автодороги (МКАД) длинной 109 километров, они пересекали 12 железнодорожных и 46 автомобильных путепроводов. Над Москвой-рекой и над каналом имени Москвы было построено три моста.

Однако и строительство Зеленограда, и развитие метрополитена, и создание кольцевой дороги, и непрекращающаяся модернизация всех видов столичной индустрии не дают полной картины жизнедеятельности Москвы.

В мае 1961 года Горисполком принял решение об организации Главного архитектурно-планировочного управления. Н.И. Бобровников строил Большую Москву. В 1957–1960 годах Н.И. Бобровников не раз выступал в газетах и журналах, рассказывая о том, какие перемены происходят в столице, о перспективах ее развития. В числе этих публикаций статьи: «Городское хозяйство столицы за 40 лет советской власти» (Городское хозяйство Москвы. 1957. № 10), «Семилетний план развития городского хозяйства Москвы» (Городское хозяйство Москвы. 1959. № 6), «Городское хозяйство Москвы в 1961 году» (Городское хозяйство Москвы. 1961. № 1), «Н.И. Бобровников о Большой Москве» (Новое время. 1961. № 12), «Столица коммунистического завтра (К проекту строительства Большой Москвы)» (Смена. 1961. № 1) и др.

Что бросается в глаза, когда читаешь эти статьи: масса цифр, разнообразнейшие сведения о городе, его экономике, и совершенно ничего Бобровников не пишет о себе, о своей роли (а она была главной) во всех этих делах.

А Николаю Ивановичу было о чем рассказать: и о своей работе, и о себе самом. И о такой стороне жизни, которая тогда была не у каждого: Бобровников за семь лет — с 1954 по 1961 год — побывал в одиннадцати странах. Только один раз, в 1960 году, поехал он на лечение и отдых в Болгарию. И то в свой отпуск, а остальные — это были довольно непродолжительные служебные командировки в те государства, с которыми Моссовет налаживал деловые и культурные контакты.

Его внимание, прежде всего, привлекали столицы — Хельсинки, Лондон, Варшава, Бухарест, Белград, Афины, Пекин, Оттава, София, Сантьяго, — где он непременно встречался с мэрами этих городов, расспрашивая их о проблемах столичных мегаполисов, рассказывал и о своем немалом опыте.

Вернувшись из Парижа, он приказал отменить автомобильные сигналы, допуская их применение лишь в самых крайних случаях. Он не знал тогда, что это решение роковым образом отразится на его жизни.

А дело было так. Хрущев, проезжая по Москве, обратил внимание на то, что автомобильные клаксоны молчат, и спросил у шофера, почему это случилось?

Шофер ответил, что сделано это по решению Моссовета. Глава государства вспыхнул: почему он должен узнавать о происходящем в столице от своего шофера? Приехав на работу, Хрущев вызвал Бобровникова и отчитал его за то, что он принимает ответственные решения, не советуясь с ним, и ставит его и всю столицу перед свершившимся фактом.

Николай Иванович ответил, что не считает возможным надоедать руководителю партии и правительства такими пустяками, отрывая его от государственных дел, но увидел, что объяснение Хрущеву не понравилось. Хуже того, Бобровников из состоявшегося разговора выводов не сделал и продолжал «своевольничать», как определяли его поведение окружающие Хрущева подхалимы, при подходящем случае подливая масла в огонь.

12 декабря 1959 года в связи с 50-летием со дня рождения Николай Иванович был награжден третьим орденом Ленина, и хотя формально награда это была юбилейной, на самом же деле являлась она признанием его очевидных больших заслуг в деле государственного строительства.

В 1961 году был создан первый домостроительный комбинат. В него вошли три завода строительной индустрии — Ростокинский, Хорошевский и Краснопресненский. Это было не просто механическое объединение до того разрозненных заводов, а создание принципиально нового предприятия-гиганта, осуществлявшего весь комплекс работ — от производства деталей до их монтажа, отделки и сдачи в эксплуатацию готового к заселению дома.

Смелым, революционным шагом было и то, что Главмосстрой перешел от строительства отдельных зданий к застройке крупных жилых массивов и целых микрорайонов. Все это в совокупности привело к тому, что выработка на одного строителя увеличилась вдвое, а жилья в 1961 году по сравнению с минувшим пятилетием было построено более чем в три раза. Дело это казалось масштабным не только с точки зрения московского руководства. Оценивая его весьма похвально отзывался о нем сам Хрущев. «Подводя итоги своим записям о строительстве, — писал Н.С. Хрущев в четвертой книге воспоминаний «Время. Люди. Власть» (М., 1999), — я радуюсь и горжусь, что мы освоили строительство жилья в таких грандиозных масштабах. Все это благодаря сборному железобетону. Мы первыми в мире проявили инициативу в этой области.»

Но не все шло так гладко, как хотелось бы. С конца 50-х годов темпы роста грандиозного строительства, как отмечает Е. Таранов в статье «Город коммунизма» (Московский архив. Историко-краеведческий альманах. М., 1996), «перестали соответствовать возможностям городского бюджета. Начались перебои со стройматериалами, «полетели графики ввода жилья и промышленных объектов, неделями простаивали целые бригады. Только половина введенных в 1959 году зданий получила оценку «хорошо». Низкое качество строительства резко ударило по престижу прославленного Мосстроя».

И все-таки немало было сделано в эти годы для москвичей: улучшилась торговля, были открыты сотни магазинов, десятки фабрик-прачечных, химчистки, налажена была заготовка картофеля, овощей, ягод, фруктов, работа предприятий общественного питания, проведена была массовая телефонизация квартир. К концу 1961 года в квартирах москвичей было установлено 242 000 телефонных аппаратов.

Развивался транспорт. К 1961 году московский железнодорожный узел стал крупнейшим не только в стране, но и в Европе. По объему грузоперевозок он значительно превосходил железнодорожные узлы Вены, Парижа и других европейских столиц. Были отреставрированы два вокзала — Казанский и Павелецкий. Однако не все вокзалы Москвы получили в эти годы равномерное поступательное развитие. Отставал водный и воздушный транспорт. Точнее сказать, в портах и аэропортах постоянно происходила смена подвижного состава: вступали в эксплуатацию новые корабли и самолеты, но хозяйство речных и воздушных портов оставляло желать лучшего.

Все три речных порта: Северный — в Химках, Южный — в Кожухове и Западный — в Филях — были введены в эксплуатацию еще до войны, а из четырех аэропортов: Внуково, Быково, Шереметьево и Домодедово — только самый крупный и самый старый — Внуково, открытый в 1941 году, имел при аэродроме более-менеее приличный вокзал. Остальные же аэропорты ничем не отличались от своих провинциальных собратьев.

* * *

Москва была не только самым большим и самым развитым городом Советского Союза, она часто становилась центром культурных и общественных событий международного масштаба. И здесь одну из главных ролей обязательно играл Моссовет, который чаще всего представлял председатель Исполкома.

Хрущевская «оттепель» сопровождалась и сильным потеплением международного климата. Символичным стало открытие 31 марта 1959 года в Москве Дома дружбы с народами зарубежных стран. На его открытии присутствовал и Н.И. Бобровников. Дом дружбы разместился в одном из самых красивых домов столицы — особняке миллионера А.А. Морозова.

Борьба за мир стала с начала 50-х годов официальным курсом советской внешней политики. Следуя провозглашенному курсу, 21 февраля, почти за полтора месяца до открытия Дома дружбы, в столице прошла Московская сессия бюро Всемирного Совета Мира. В сессии приняли участие представители 45 стран. Бюро ВСМ призвало к объединению все миролюбивые силы для прекращения «холодной войны». На этой сессии был Николай Иванович Бобровников, который выступил с приветствием от гостеприимных москвичей.

Самоотверженная работа Николая Ивановича на посту председателя Исполкома Моссовета была прервана неожиданно и для него, и для всех, трудившихся рядом с ним. 2 сентября 1961 года он был переизбран и на его место Московский горком партии рекомендовал Н.А. Дыгая, выпускника Военно-инженерной академии, немало поработавшего на строительстве крупнейших оборонных предприятий. Почему именно Н.А. Дыгай был рекомендован на место Бобровникова, сказать трудно, хотя, бесспорно, он был прекрасным строителем и отличался «исключительной работоспособностью».

Как бы то ни было, но Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 сентября 1961 года Н.И. Бобровникова «перевели на другую работу» — заместителем председателя Государственного научно-экономического Совета Совмина СССР. Правда, ровно семь месяцев находился он в «резерве ЦК КПСС» — это был номенклатурный резерв, в котором не оставляли, если речь шла о совершении каких-либо неблаговидных дел. Н.И. Бобровников не был привлечен и к партийной ответственности, о чем свидетельствуют все его партийные документы. А это прямое доказательство его совершеннейшей порядочности.

Наиболее правдивой причиной в перемене судьбы Николая Ивановича, стала «высокая» кремлевская интрига, инициатором которой явился «серый кардинал» М.А. Суслов, выдвинувший идею о снятии Бобровникова, так как он своим упрямством и неуступчивостью раздражал руководство, часто своевольничал и принимал решения, не советуясь ни с кем.

Николай Иванович довольно быстро близко сошелся со многими сослуживцами, но, пожалуй, ближе других стал для него председатель Научно-экономического совета Александр Федорович Засядько. Их сближало многое: Засядько был его ровесником, с 14 лет работал слесарем на вагоно-паровозостроительном заводе, потом был мастером в шахте и, наконец, студентом Донецкого горного института. Во время войны стал Засядько заместителем наркома угольной промышленности, а потом, побывав на нескольких министерских постах, пришел в Госплан. Проработав здесь всего два месяца, он был назначен одним из заместителей Хрущева и возглавил Научно-экономический совет.

С Засядько Николай Иванович проработал недолго — до февраля 1963 года. Все это время Бобровников руководил отделами, которые занимались планированием перспективного развития транспорта, жилищного и коммунального хозяйства. Проблемы были хорошо знакомы ему. Но теперь он должен был смотреть на все более глобально, учитывая направление развития соответствующих отраслей экономики в масштабе страны — от Владивостока до Калининграда и от Таллина до Ташкента.

В период работы Бобровникова заместителем председателя Научно-экономического совета его непосредственным начальником был и Петр Фадеевич Ломако. Их биографии во многом тоже похожи: Ломако родился в батрацкой семье, в 1925 году вступил в партию, в один год с Николаем Ивановичем окончил институт, только не строительный, а цветных металлов и золота, а затем прошел путь от мастера на заводе до министра металлургической промышленности СССР. В 1962 году П.Ф. Ломако стал заместителем Н.С. Хрущева, председателем Совета Министров СССР и председателем Госплана. Госплан был главным правительственным органом, осуществляющим общегосударственное планирование народного хозяйства и контроль за выполнением этих планов.

Госплан возглавляли выдающиеся деятели советского государства — Г.М. Кржижановский, А.П. Цюрупа, В.В. Куйбышев, В.И. Межлаук, Н.А. Вознесенский, А.Н. Косыгин. Работником такого же масштаба был и П.Ф. Ломако. Он ценил Бобровникова как человека и как специалиста. Поэтому, перейдя в Госплан, П.Ф. Ломако предложил Н.И. Бобровникову должность начальника отдела жилищного коммунального хозяйства и развития городов. Николай Иванович согласился. Он был включен в коллегию Госплана СССР, состоящую из полутора десятков крупных хозяйственников, среди которых был и Н.А. Тихонов, будущий председатель Совета Министров СССР.

В 1965 году П.Ф. Ломако назначили министром цветной металлургии СССР, а председателем Госплана стал Н.К. Байбаков, также опытный аппаратный работник, выдвинутый на этот пост новым председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыгиным. Н.К. Байбаков был хорошо известен и Л.И. Брежневу, с октября 1964 года возглавлявшему партию и государство. Как раз в эти годы в Госплане начала внедряться идея «великого проедания природных ресурсов», согласно которой выгоднее вкладывать средства в добычу и переработку нефти, нежели в сельское хозяйство. Продав ее, можно купить многое и хлеб в том числе.

Политика «великого проедания природных ресурсов» не коснулась тех отраслей экономики, которыми занимался Бобровников. Проходил год за годом, он чувствовал себя на месте, и сотрудники Госплана давно уже стали считать его «своим». Представители республик, краев и областей тоже безоговорочно признали его авторитет, потому что каждый раз убеждались в широчайшем диапазоне начальника отдела, который всегда мог помочь в решении любого трудного вопроса.

В 1967 году страна должна была отметить 70-летие Октябрьской революции. Юбилей был «круглым», началась раздача наград нового 1967 года. 31 декабря 1966 года «за успешную работу в области планирования» Николай Иванович был награжден вторым орденом Трудового Красного Знамени. А еще через два года в связи с собственным 60-летием его наградили третьим орденом Трудового Красного Знамени. Когда же исполнилось Николаю Ивановичу 70 лет, то была ему объявлена благодарность и выплачена премия 275 рублей, половина месячного оклада. Николай Иванович был несколько таким пассажем обескуражен, но вскоре все стало на свои места — его начальник Н.К. Байбаков вошел в ЦК КПСС с ходатайством наградить Бобровникова орденом Октябрьской Революции, и в связи с его 70-летием такое награждение все-таки состоялось.

70 лет исполнилось Николаю Ивановичу 14 декабря 1979 года. Конечно, возраст был почтенным, но многие его соратники в этом возрасте продолжали занимать посты и повыше. А семидесятилетние члены Политбюро считались людьми среднего возраста. Однако этот юбилей заставил Николая Ивановича подвести итоги уже прожитого. Общественная деятельность, составлявшая главный смысл и основное содержание жизни, почти во всем удовлетворяла его. Жизнь семейная, личная, оказалась, пожалуй, не менее удачной. С Марией Петровной прожили они душа в душу почти полвека. Дети тоже были его гордостью. Все они получили высшее образование.

Геннадий Николаевич Бобровников — академик, доктор технических наук, Наталья Николаевна — доцент, Галина Николаевна — сотрудник Технического университета (МГТУ) имени Н.Э. Баумана. Во время встречи они рассказали о том, каким был Николай Иванович в кругу семьи и друзей.

По воспоминаниям Геннадия Николаевича их отец любил природу, животных, очень увлекался рыбной ловлей и охотой. Как-то 6-летний Гена попросил отца купить жеребенка. Конечно, купить жеребенка Бобровников не мог, а подарил сыну немецкую овчарку, которую назвали Найда, и которую любила вся семья.

Отдыхать предпочитал Бобровников в Сочи.

Николай Иванович очень любил спорт. Когда работал на станции в Рублево, создал две волейбольные команды. Играл азартно. Бобровников болел за «Спартак», а его жена, за «ЦДКА» («ЦДСА»). Дружили со знаменитым капитаном «ЦДКА» Грининым. Друзьями Бобровниковых были М.Д. Михайлов (солист Большого театра), генерал армии И.Д. Черняховский (погиб во время Великой Отечественной войны), полярник, вице-адмирал И.Д. Папанин, Н.П. Охлопков, Ю.А. Завадский, В.П. Марецкая.

Любимый театр — МХАТ. В студенческую пору ходили с Марией Павловной в театры довольно часто.

Любил читать Шолохова, а также военную мемуаристику и хорошие книги о войне. Неоднократно перечитывал «Волоколамское шоссе» А.А. Бека, считая его одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне.

17 августа 1983 года Николай Иванович подал заявление Н.К. Байбакову о том, чтобы Госплан ходатайствовал назначить ему персональную пенсию союзного значения. И 25 ноября этого же года председатель Совета Министров СССР Н.А. Тихонов распорядился об установлении Н.И. Бобровникову персональной пенсии «в размере 280 рублей в месяц, а также о сохранении за ним права пользования Первой поликлиникой Четвертого Главного управления при Минздраве СССР и столовой лечебного питания».

Он стал жить воспоминаниями, которые, возможно, и были для него подлинным раем, из которого, по словам мудреца, «нельзя изгнать человека».

21 февраля 1984 года Исполком Моссовета наградил Н.И. Бобровникова Почетной грамотой Московского Совета «за многолетнюю плодотворную работу в советских органах и большой личный вклад в развитие города Москвы». Эта грамота оказалась его последней наградой.

18 февраля 1989 года умерла Мария Петровна, ее похоронили на Ваганьковском кладбище, и, стоя над могилой жены, Николай Иванович знал, что и он когда-нибудь ляжет рядом с нею в эту же землю.

Это случилось 13 февраля 1991 года. Он был похоронен рядом с женой, с которой прожил 60 лет. Оставив детям и внукам доброе имя, теплые воспоминания и гордость за то, каким человеком он был.