Лев Шапкин. Всемосковский прораб. Владимир Федорович Промыслов

Это — не просто хозяйственный деятель, выросший в бурные дни преобразований. Это — явление общественно-политической жизни. Несмотря на различные кадровые перестановки, он умело «держался на плаву» и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Черненко… Он был «непотопляемым» в должности мэра Москвы.

Е.В. Таранов

Владимир Федорович Промыслов.

15(26).07.1908 — 22.05.1993.

На вершине московской власти с 11.03.1963 по 03.01.1986

Из всех председателей Исполкома Моссовета В.Ф. Промыслов проработал на этом посту дольше всех — более 23 лет.

Его избрали председателем Мосгорисполкома 11 марта 1963 года, когда безвременно ушел из жизни прежний председатель Исполкома Моссовета Николай Александрович Дыгай. Они хорошо знали друг друга и относились друг к другу с большим уважением. Рассказывают, что когда после своего избрания Владимир Федорович впервые вошел в кабинет председателя Мосгорисполкома, то долго не мог подойти к креслу, в котором еще совсем недавно сидел бывший председатель.

Он родился 15 июля 1908 года под Каширой, в селе Кабужское. В селе все жили небогато, поэтому селяне все чаще и чаще стали уходить в Москву на заработки. Кто устраивался там грузчиком, кто разносчиком, женщины становились прачками. Другие, завернув в тряпку свою старенькую пилу, отправлялись на «шабашку».

Сыновьям деда Василя повезло: их взяли в трактир. И сразу же как-то изменился дед: меньше стал разговаривать с деревенскими, даже жерди на своем огороде протянул — отгородился как бы от соседей. Летом он совсем удивил деревню, начав строить кирпичный дом. А что не строить? Сыновья деньгами снабжали.

Тогда-то Володя Промыслов и увидел первый раз, как кладут кирпичи и как строят дом. Стройка притянула, и он не отходил от нее. Как-то дед Василь сказал:

— Вместо того, чтобы глаза таращить, помог бы кирпичи подносить. Мзду получишь…

Володя не понял насчет мзды, но кирпичи подносить начал. Кто знает? Может быть, с этой кладки кирпичного дома и началось его увлечение строительным делом, что в общем-то потом во многом и определило его судьбу — он стал строителем, хотя что-то крестьянское всегда оставалось в нем, какие бы посты он потом не занимал; была в В.Ф. Промыслове эдакая крестьянская обстоятельность, неторопливость, крестьянский ум, что ли. Он сначала все десять раз прикинет, а потом уже скажет или сделает, за что и уважали его люди.

Через пять лет избрали в тресте председателем профсоюзной ячейки, приняли в партию. В 1930–1933 гг. продолжал работать в профсоюзе строителей, ЦК профсоюза. Окончил техникум при Московском инженерно-строительном институте и в 1930 году был направлен на Днепрогэсстрой прорабом. Работал на правом берегу Днепра и жил в поселке Кичхас. Перед войной работал в Москве в Главгидроэнергострое начальником планово-производственного отдела, был избран секретарем партийной ячейки главка, а в первые же годы войны его направили в Барнаул начальником строительства завода танковых двигателей.

Барнаул встретил жарой, пылью и неустроенностью. Не было никакой ясности, как, собственно, строить, пока не позвонил нарком.

— Через три дня нас ждет у себя «хозяин», — коротко произнес он. — Срочно вылетай в Москву.

Владимир Федорович откинулся на спинку стула: «Неужели «сам» вызывает?»

Первое, о чем спросил Сталин, когда они оказались у него в кабинете, это какова мощность Харьковского завода, который выпускал танковые дизеля.

— 80 дизелей в сутки, товарищ Сталин, — ответил ему нарком В.А. Малышев.

— Нам нужно, чтобы Барнаульский завод выпускал дизелей в три раза больше — 240–250 дизелей в сутки.

Сталин помолчал, а потом добавил:

— Вы поняли меня, товарищи?

Они, как по команде, закивали головами, а Вячеслав Александрович произнес по-военному:

— Так точно, товарищ Сталин!

Через несколько дней после возвращения В.Ф. Промыслова в Барнаул, как по мановению волшебной палочки, начали приходить для завода материалы, оборудование и все, что было необходимо для строительства. Завод строили и днем, и ночью. Владимиру Федоровичу это напоминало работу на Днепрогесе, когда сводки о ходе строительства направлялись в Москву каждый день и каждый день из Москвы приходили указания и распоряжения.

Однако завод пустили без В.Ф. Промыслова. Его опять перевели на работу в Москву, где с должности министра строительства РСФСР он пришел в Моссовет.

Москва в 60-е годы представляла собой сложный индустриально-промышленный комплекс, на долю которого приходилась значительная часть производства промышленной продукции Российской Федерации, а отдельные виды продукции составляли 40–50 % общесоюзной; быстрыми темпами развивались такие важнейшие отрасли народного хозяйства, как энергетика, машиностроение, приборостроение, радиоэлектроника, росло производство станков, электродвигателей, генераторов, подшипников, алмазного инструмента и много другой промышленной продукции; поступления от Москвы в доходную часть государственного бюджета равнялись 11,5 %, а республиканского — 36,2 %.

В Москве действовало более тысячи предприятий, на которых работало около полутора миллионов рабочих и служащих, насчитывалось более 600 научных учреждений.

Достаточно было и проблем. Не получая длительный период серьезных вложений, промышленность города требовала значительной реконструкции, обновления машинного парка, оборудования, внедрения новых прогрессивных технологий, модернизации.

Необходимо было реконструировать многие старые заводы и фабрики, строить современные цехи, создавать людям лучшие условия для труда. Несмотря на довольно высокие темпы жилищного строительства, около половины москвичей продолжали жить в коммуналках; сильно отставали от требований времени городское хозяйство, коммунальное и бытовое обслуживание, здравоохранение, образование; требовались значительные усилия по наведению в городе общественного порядка.

К тому же подчеркнем, что Москва была центром политической, административной, культурной жизни страны; миллионы советских людей, а также гостей из-за рубежа продолжали посещать столицу; здесь проходили международные конгрессы и форумы, сессии и фестивали, отсюда звучал официальный голос Советского Союза, поэтому Москва всегда должна была высоко держать свой престиж, оставаться одной из крупнейших столиц мира.

У Владимира Федоровича был большой опыт работы, и он хорошо это понимал.

…Он нажал на кнопку звонка.

Вошла секретарь, держа наготове открытый блокнот и придерживая в пальцах маленький, похожий на спичечную коробку диктофон. Владимир Федорович попросил хозяйственное управление, чтобы в его приемной у секретарей был диктофон: «Не все сразу смогут, может быть, запомнить, что я прошу сделать, поэтому заведите для них диктофон», — сказал он тогда хозяйственникам, и диктофон появился. Однако секретари и так, без диктофона, ничего не забывали, исполнительная дисциплина была на высоте.

Сам Владимир Федорович в общем-то никогда не задумывался над стилем своей работы: всегда делал так, как считал нужным, исходя из принципа «Так лучше и так надежнее» — эту фразу он часто повторял про себя. Вот и сейчас попросил подготовить ему к завтрашнему утру данные о состоянии городского транспорта.

— Сколько каждый день не выходит на линию автобусов, троллейбусов, трамваев? По каким причинам? — говорил он. — Какие принимаются меры?

Секретарша записывала, включив, тем не менее, и диктофон.

Владимир Федорович мог бы, конечно, пригласить к себе на завтра начальника управления городского транспорта и сам задать ему эти вопросы, но считал, что справка надежнее: «Начальник может что-то и не сказать, а я не спрошу… А вот, когда справка, совсем другое дело. Над ней думают, когда ее готовят, а значит, стараются ничего не забыть. А потом: справка — это документ, разговор же — только разговор…»

Надо заметить, что В.Ф. Промыслов пользовался не только справками — он часто бывал на предприятиях городского хозяйства, особенно в первые годы своей работы на посту председателя Мосгорисполкома. Однажды по пути в Гольяново, где вскоре должно было начаться строительство домов повышенной этажности, он попросил водителя остановиться, чтобы выйти попить.

«Газировщиц» в Москве тогда уже не было — их заменили автоматы. Но автоматы, которые оказались поблизости, как назло, не работали, и тогда водитель сказал:

— Да вот же ресторан рядом, Владимир Федорович…

Ресторан Казанского вокзала был похож на взбудораженный улей, но свободные места были. В.Ф. Промыслов обратил внимание на грязные скатерти, потрепанные занавески, портьеры. Подошел официант. Они попросили бутылку минеральной воды и брови официанта поползли вверх:

— А что еще будете брать?

— Больше ничего.

— Одну воду не подаем. Вода в буфете, — ответил официант и добавил, — освободите, граждане, столик!

Официант отошел, показывая своим видом неудовольствие, а Владимир Федорович направился к директору.

…Текучка захлестывала рабочие дни. Нужно было заниматься и строительством, и торговлей, и здравоохранением, и образованием; заботиться о транспорте, о дорогах, о тепле в городе, о закладке на зиму овощей и о многом другом, — от этого никуда не уйдешь. И Владимир Федорович понимал, что так будет все время: «Все время дела, дела… Но ведь нужно думать и о перспективе, о будущем Москвы, ее завтрашнем дне».

Значит Москве нужен Генеральный план. По мнению В.Ф. Промыслова, он должен был раскрыть этот завтрашний день столицы: «Нужен новый Генеральный план на много лет», — пришел он к окончательному выводу и был прав. Дело в том, что существовавший ранее план развития Москвы так и остался невыполненным. К тому же в городе возникли новые проблемы — развивалась экономика, наука, техника, другие отрасли народного хозяйства.

В организации жизни большого города, в градостроительстве появились новые тенденции, возникли новые концепции; мировой опыт в ряде случаев давал в этом отношении неплохие примеры. Так, в строительстве начали внедряться новые технологии, новые материалы, новая техника. Нужно было создать комплексный, системный, всеобъемлющий научно обоснованный документ, который вместе с тем учитывал бы реальные возможности. А это было сделать не так просто.

Каждое министерство, ведомство, завод, предприятие, фабрика, расположенные в Москве, имели свои планы. Так, например, какой-нибудь завод намеревался построить новый склад готовой продукции, министерство предполагало возвести рядом со своим зданием корпус АСУ с вычислительным центром, фабрика — детский сад.

Волновало уже Владимира Федоровича и то, как отнесутся к плану в вышестоящих организациях, что скажут в ЦК? «Конечно, сам Хрущев будет смотреть. А уж он-то найдет, что сказать и что поставить под вопрос. Может быть, зря я затеваю с планом? Не получится ничего», — размышлял он.

Однако желание начать разговор о плане не уходило. А тут октябрьский пленум ЦК 1964 года — Н.С.Хрущева освободили от должности первого секретаря ЦК КПСС; на эту должность был избран Л.И. Брежнев.

Не прошло и месяца после избрания Л.И. Брежнева первым секретарем ЦК КПСС, а В.Ф. Промыслов уже предоставлял ему слово для доклада на торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов на праздновании 47-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В Москве был установлен порядок: торжественные мероприятия такого уровня, проходившие во Дворце съездов, Колонном зале Дома Союзов или в Большом театре, всегда открывал председатель Исполкома Моссовета. Его роль при этом была чрезвычайно скромной. Нужно было прочитать заранее написанную фразу: «Торжественное заседание, посвященное… объявляется открытым». И Владимир Федорович Промыслов это добросовестно выполнял, а потом после торжественной части вместе с членами президиума пил чай в комнате отдыха.

На этот раз после заседания, когда Л.И. Брежнев уже находился в комнате отдыха, Владимир Федорович подошел к нему и заговорил о Генеральном плане. Не место и не время, конечно, выбрал председатель Мосгорисполкома, чтобы поговорить об этом важном вопросе с первым секретарем ЦК, но так уж вышло… И он очень обрадовался, когда Леонид Ильич с присущей тогда еще ему простотой и оперативностью ответил:

— Раз нужен Москве Генеральный план, значит его надо делать.

В.Ф. Промыслов, конечно, понимал, что это еще не решение вопроса, но слова Л.И. Брежнева окрылили, и работа над составлением плана развития Москвы захватила его. Было проведено множество консультаций со специалистами, встреч с руководителями предприятий и учреждений, различных совещаний, службам и хозяйствам Исполкома даны соответствующие поручения, а В.Ф. Промыслов снова и снова возвращался к цифрам, характеризующим состояние города, прикидывал, что изменится в Москве через два-три года, через пять лет… Он постоянно искал ту точку отсчета, с которой следовало бы вести необходимое прогнозирование будущего.

Ему приносили разные предложения. Но не все, на его взгляд, были удачны. Однако, чтобы не обижать авторов, он не отвергал, а говорил:

— Спасибо… Хорошо… Но давайте подумаем еще.

Владимир Федорович не торопился, хотя понимал, что торопиться надо. Но в работе над планом требовалась обстоятельность. Порой Владимиру Федоровичу казалось, что он слишком углубляется в свои размышления, много тратит на это времени. Но ему хотелось не только вдуматься, а, как говорят, вжиться в каждую цифру и каждый факт:

«Сейчас в Москве гостиничный фонд составляет 13,5 тысячи номеров. И, — продолжал он анализировать цифры, — ничтожно мало! А сколько нужно? Много! Страна открывается…»

И, действительно, наступившая в 60-х годах «хрущевская оттепель» усилила интерес к нашей стране и, конечно, к Москве. Стало больше приезжать гостей. Потребовалось срочно увеличить гостиничный фонд, повысить уровень обслуживания. Гостиницы, несомненно, отставали от европейского уровня сервиса. И от председателя Исполкома идут новые задания, поручения, указания.

Это были еще только приблизительные расчеты, поиск методики, что ли. Сам план будет составляться позже. К этой работе будут подключены научные институты, статистические ведомства, социологические лаборатории — все, кто мог бы помочь Моссовету в этом важном деле, не говоря уже о собственных службах и подразделениях, которые будут задействованы в этом самым активным образом, а пока. Пока только мысли.

Владимир Федорович задумался снова: «Ну, хорошо. Допустим, мы начнем с 1971 года. А на какой период, на сколько лет план должен быть рассчитан? На двадцать? Двадцать пять? Тридцать лет? А что, если мы определим так: план рассчитан на двадцать пять-тридцать лет с учетом прогнозов на более отдаленную перспективу?» Мысль понравилась. В последующем он так и формулировал сроки плана. Эти сроки указывались затем и в самом документе.

В марте 1966 года состоялся XXIII съезд партии, на котором В.Ф. Промыслов был избран членом ЦК КПСС; до этого он с 1956 года являлся членом Центральной ревизионной комиссии КПСС. В.Ф. Промыслов будет оставаться членом ЦК, депутатом Верховного Совета СССР (избран в 1962 году) вплоть до 1986 года.

На другой день после окончания съезда, когда уже были опубликованы списки руководящих органов ЦК КПСС, он, вернувшись домой, увидел на столе шампанское.

— А это зачем? — посмотрел Владимир Федорович на жену.

— Как же! — отозвалась Ирина Иосифовна. — Надо же отметить твое избрание. Членом ЦК стал.

— Это и радостно, и ответственно, — сказал он. — Но все-таки приятно, когда в тебя верят.

— Ужинать будем в большой комнате, а не на кухне, как всегда, — продолжала Ирина Иосифовна, ставя на стол его любимый капустный пирог. — Сегодня у нас праздник!

В июне 1967 года в Москве произошло важное событие — сняли с работы первого секретаря Московского горкома партии Н.Г. Егорычева, который, выступив на Пленуме ЦК КПСС, осмелился высказать тревогу о состоянии обороны страны, предложив обратить на этот вопрос серьезное внимание. На должность первого секретаря МГК КПСС был рекомендован В.В. Гришин, работавший председателем ВЦСПС.

Собрался Пленум МГК КПСС, за стол президиума сели члены бюро Московского городского комитета партии… На Пленуме выступил член Политбюро, секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов. Его речь была очень короткой. Он сказал, что Политбюро рекомендует на пост первого секретаря Московского городского комитета партии Гришина Виктора Васильевича и, посмотрев в зал своими сверлящими свинцовыми глазами, добавил:

— Вопросов никаких не задавать.

Вопросов не задали. Не задал их и член бюро Московского городского комитета партии В.Ф. Промыслов. Председатель Мосгорисполкома вспомнил, как звонил ему накануне Л.И. Брежнев и предлагал стать первым секретарем горкома партии, но он отказался: «Что вы! Что вы, Леонид Ильич. Во-первых, мне уже 60 лет, а во-вторых, я хозяйственник, знаю строительство, но я не политик… Думаю, в ЦК есть люди, знающие Москву».

Когда М.А. Суслов приехал на Пленум горкома вместе с В.В. Гришиным, В.Ф. Промыслов сразу же понял, кто будет первым секретарем. На другой день он позвонил новому первому секретарю, хотел встретиться, рассказать о делах, но ему ответили, что секретарь занят, и повесили трубку. Правда, через несколько минут Виктор Васильевич сам позвонил ему, но председатель Исполкома Моссовета понял, что в руководстве горкома многое изменилось — первым секретарем стал кандидат в члены Политбюро: «Теперь так просто не позвонишь. Не то, что при Егорычеве».

Виктор Васильевич предложил В.Ф. Промыслову проехать по Москве, посмотреть город, и они вскоре мчались уже по Кутузовскому проспекту в сторону Триумфальной арки.

— Арка, как известно, раньше стояла у Белорусского вокзала, — пояснял Владимир Федорович. — Потом ее разобрали, и она 30 лет пролежала в Донском монастыре. Но теперь вот восстановили…

— Вы, что же, царей восхваляете? — перебил его В.В. Гришин.

Председатель Исполкома не ожидал такой реплики и твердо ответил:

— Мы воздаем должное нашим предкам, нашим солдатам, которые сражались на Бородинском поле.

Такая у них была первая встреча, но потом отношения В.Ф. Промыслова с В.В. Гришиным вроде бы потеплели…

— Поздравляю вас с большим событием, которое произошло в Москве, — начал однажды первый секретарь горкома партии, когда председатель Мосгорисполкома вошел к нему в кабинет. Спрашивать, «с каким?» — было неудобно, и Владимир Федорович промолчал.

— Каждый москвич может гордиться успехами АЗЛК! — продолжал В.В. Гришин.

В.Ф. Промыслов вспомнил, что с главного конвейера Московского завода малолитражных автомобилей сошел миллионный «Москвич».

— Таких событий в Москве, Виктор Васильевич, бывает много, — оживился председатель Исполкома Моссовета. — Вот в следующем месяце полагаем, что реактивный ИЛ-62 совершит первый пассажирский рейс по маршруту Москва-Ташкент, а в октябре в Москве начнутся регулярные передачи цветного телевидения.

Затем они заговорили о реконструкции Москвы, и председателю Исполкома очень понравилось, что первый секретарь горкома партии поддержал идею разработки Генерального плана развития Москвы.

Между тем приближалось 50-летие Октябрьской социалистической революции. В Москве, как и повсюду, готовились отметить эту дату трудовыми успехами. На предприятиях шло социалистическое соревнование, все организации трудились над выполнением планов, намеченных к юбилею.

Был такой план и у Моссовета. В ходе его реализации предполагалось осуществить в городе значительные работы. Намечалось дополнительно ввести в строй большое количество жилья, открыть новые магазины, объекты культурно-бытового назначения, спортивные сооружения; проложить новые дороги, соорудить новые транспортные развязки. В частности, предполагалось закончить строительство сложного транспортного пересечения на площади Савеловского вокзала и транспортного пересечения на Добрынинской площади; соорудить эстакаду на Самотечной площади; продолжить новую трассу от Марьиной рощи до Красной Пресни, ввести в строй Останкинский телецентр.

В этот период особенно была заметна активность москвичей. Всей стране стали известны имена строителей В.А. Затворницкого, Н.А. Злобина, Г.В. Масленникова и многих других. В это же время специалисты создали «Единый каталог унифицированных изделий заводского изготовления». Ценность каталога заключалась в том, что была разработана опись, определены типоразмеры деталей и конструкций, из которых буквально можно было собирать здания различного назначения, различной этажности и конфигурации. Без сомнения можно сказать, что каталог сыграл большую роль в строительном деле Москвы, в осуществлении плана ее развития.

Этим каталогом будут потом пользоваться и строители других городов России. Где-нибудь в Туле или Калуге или в каком-нибудь другом городе можно увидеть школы, больницы, детские сады похожие на московские. Ну, точно такие, как в Москве! Так вот… Они все собраны по этому каталогу.

Вообще нужно сказать, что Москва была в буквальном смысле лабораторией в строительном деле. Отсюда в практику внедрялись новые строительные технологии, новые методы работы, новая организация труда.

Продолжалась работа и над Генеральным планом развития Москвы. Моссовет вывел из Главмосстроя и создал самостоятельные главные управления по промышленному строительству, по специальным и монтажным работам, по строительству дорог, мостов и других инженерных сооружений. Кроме того, было создано несколько проектно-строительных объединений, расширены объемы выполняемых экспериментальных работ и увеличены мощности такой ведущей организации, как проектно-конструкторское и производственное объединение «Прокатдеталь».

…Итоги проделанной работы подведены были к 50-летию Советской власти. Московская промышленность, строительство, городское хозяйство выполнили все взятые на себя обязательства.

Накануне юбилея 6 октября вышла книга В.Ф. Промыслова «Развитие индустриального строительства в Москве», в которой он обобщил опыт московских строителей, рассказал об исторических особенностях планировки Москвы, раскрыл принципы реконструкции города. Издание представляло собой в определенном смысле слова пособие для строителей. В нем освещались методы и технология строительства, рассматривались особенности сооружения различных объектов, вопросы совершенствования управления строительством. В.Ф. Промыслов писал о необходимости использования в строительном деле счетно-вычислительной техники и современных средств связи.

В марте 1971 года на XXIV съезде КПСС в докладе Генерального секретаря партии Л.И. Брежнева прозвучали слова о превращении Москвы в образцовый коммунистический город. Они были для Промыслова, как, впрочем, и для всего московского руководства, полной неожиданностью: «Что это значит? — сразу же возник вопрос. — Что значит: Москва должна стать образцовым коммунистическим городом?»

В перерыве подошел к В.В. Гришину. И для него, члена Политбюро, выдвинутая в докладе идея тоже была новостью. Как выяснилось позже, эти слова вписал в последний момент в доклад Л.И. Брежнева один из его помощников, даже возможно, не согласовав их с самим докладчиком. Теперь надо было создавать концепцию развития образцового коммунистического города: ведь генсек сказал. Но концепции так и не получилось, не говоря уже о коммунистическом городе.

В апреле 1970 года состоялась конференция, посвященная 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. На ней выступил и В.Ф. Промыслов с докладом «Совет депутатов трудящихся столицы в заботе о городе и его населении».

Скажем сразу, что это не был сугубо теоретический доклад. Он, правда, включал в себя цитаты из собрания сочинений В.И. Ленина и материалов XXIII съезда КПСС, но в основном посвящался практическим вопросам деятельности Московского городского и районных Советов депутатов трудящихся.

В.Ф. Промыслов отметил, что Московский городской и районные Советы в своей работе тесно связаны с трудящимися города, опираются на многочисленный советский актив, насчитывающий более 500 тысяч москвичей: «Речь идет о массовых самодеятельных организациях, таких, как домовые комитеты, товарищеские суды, работающие непосредственно по месту жительства трудящихся, родительские комитеты при школах и общественные советы при медицинских учреждениях».

В докладе подчеркивалось, что в Москве немногим более чем за полвека осуществлены огромные социальные преобразования, что Москва превратилась в передовой город с высокоразвитым городским хозяйством, город, где очень много сделано для улучшения труда, быта и отдыха его жителей.

Заканчивая свое выступление, В.Ф. Промыслов коснулся Генерального плана развития Москвы, работа над которым вот-вот должна была завершиться. Оценивая его в целом, он сказал, что новый Генеральный план будет разносторонней программой дальнейшего развития города, что эта программа исходит из возросшего политического и экономического могущества страны, достижений советской науки и техники, из необходимости планомерного и комплексного развития всех отраслей народного хозяйства Москвы и Московской области.

После выступления к нему подошел академик П.Н. Федосеев, принялся хвалить его доклад, подчеркивая высокий научный уровень. Владимир Федорович молчаливо на него посмотрел, подумал: «Наука — это ваше дело. Наше — практика.» Которая должна была воплотиться в том числе с реализацией проекта Генплана развития Москвы, о готовности которого В.Ф. Промыслов позвонил В.В. Гришину. Тот, выдержав паузу, сказал:

— Ну, что же? Очень хорошо. Будем смотреть. Вы подумайте, как это лучше сделать. А документы плана пришлите мне, направьте членам бюро.

«Что он имел в виду, когда сказал: «Подумайте, как это лучше сделать, — начал размышлять В.Ф. Промыслов, повесив трубку. — А, действительно, как знакомить с планом? Гришин прав. Не соберешь же всех на собрание и не начнешь же его зачитывать?»

И вот диаметром 12–14 метров в Глав АПУ был сделан макет Москвы. Он представлял, если так можно сказать, Москву в миниатюре. На нем были изображены все улицы, площади, переулки, шоссейные магистрали, парки, мосты, набережные; голубой лентой по макету проходила Москва-река. Удивительный был макет — при желании на нем можно было разглядеть свой дом.

Самое главное, конечно, заключалось в том, что макет позволял представить себе будущую Москву. На обсуждение макета в Манеже собрались члены бюро горкома партии, депутаты Моссовета, представители Союза архитекторов, Академии художеств, общественных организаций; была здесь и большая группа специалистов различных отраслей городского хозяйства. Сначала восхищались макетом: на нем можно было увидеть дневную и вечернюю Москву. Это впечатление создавало искусно сделанное освещение, а потом приступили к обсуждению. Все началось с Замоскворечья. Его предполагалось застроить 17-25-этажными домами.

— Неужели все старые здания будут здесь снесены? — спросил В.В. Гришин. — Мы не можем согласиться с этим предложением.

Владимир Федорович задумчиво покачал головой. «А ведь не учли. Надо же по возможности сохранить исторические места».

Проект плана развития Москвы принят не был, и Глав АПУ было поручено его переработать. Через какое-то время, после значительных доработок Генеральный план развития Москвы все-таки будет утвержден, а в июне 1971 года одобрен ЦК КПСС и правительством.

В июне 1971 года вышло и Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О пятилетнем плане комплексного развития промышленности и городского хозяйства г. Москвы на 1971–1975 гг.» Постановление конкретизировало задачи с учетом их решения в девятой пятилетке.

Началась работа по осуществлению Генерального плана развития Москвы. Уже в 1972 году был реконструирован ряд промышленных предприятий, полным ходом шла застройка жилищных комплексов Химки-Ховрино, Беляево-Богородское, Коньково-Деревлево; завершилось сооружение Краснопресненской линии метрополитена — были открыты станции: «Баррикадная», «Улица 1905 года», «Беговая», «Полежаевская», «Октябрьское поле»; в этом же году закончилось строительство нового здания Московского художественного театра. И это было только началом осуществления Генерального плана развития Москвы.

— Ты помнишь, что сегодня нашему ребенку исполняется 40 лет? — спросила с улыбкой Ирина Иосифовна мужа.

— Конечно! 11 апреля 1973 года — день рождения Валентина.

— Он ждет нас сегодня к семи часам. Сможешь?

— Конечно, конечно…

Но он приехал на день рождения к сыну, когда гости уже давно сидели за столом и было произнесено много тостов. Остановился у двери и посмотрел на всех так, будто был виноват. А вины не было — его на шесть часов вызвали в ЦК партии по поводу строительства новых посольств в Москве.

— Мы с мамой поздравляем тебя, дорогой Валентин, — начал он, посмотрев на Ирину Иосифовну, которая стояла рядом, держа в руках большую коробку.

— Это часы, — кивнул Владимир Федорович на коробку. — Пусть они, сынок, отбивают тебе в жизни только счастливые минуты.

Он подошел к сыну и крепко, по-мужски, поцеловал его.

С появлением В.Ф. Промыслова гости оживились, к нему потянулись с рюмками, бокалами, послышались даже «деловые» вопросы.

— А правда, говорят, Владимир Федорович, что все старые дома в Москве скоро будут сносить?

— Ну, не все, конечно, улыбнулся он, беря с блюда кусок своего любимого капустного пирога. — Ветхие, пришедшие в негодность, будут сносить, что уже и делалось, и делается.

— Вот мы живем в старом доме.

— А где вы живете? — спросил Промыслов.

— Мархлевского, 3.

— Это хотя и старый, но крепкий дом. Имеет надстройку. Его сносить не будут, — объяснил Владимир Федорович.

Все поразились, что председатель Мосгорисполкома знает этот дом и даже помнит, что на нем надстройка.

Следует заметить, что В.Ф. Промыслов вообще великолепно знал Москву, помнил сотни названий улиц, переулков, проездов, даже дома, которые стояли на них; мог назвать маршруты троллейбусов, автобусов, их конечные остановки, и уж, конечно, хорошо представлял себе, где что в Москве строится.

Когда уходил со дня рождения — нужно было в этот день еще встретить делегацию муниципалитета Праги, — сын со снохой пошли проводить его до машины.

— А у нас новость, отец, — сказал Валентин Владимирович. — Анне на работе садовый участок дают. Дачу будем строить.

Он строго посмотрел на сноху и сына и заключил:

— Никаких участков и никаких дач.

Сам никогда не имел собственной дачи и детям запретил иметь. Такой был Владимир Федорович. И от «Мерседеса», который ему подарила в то время западногерманская фирма, он отказался, хотя немцы со свойственной им точностью указали в документах, что машину дарят лично ему и что просят разрешить В.Ф. Промыслову пользоваться ею как личной собственностью. Он все-таки передал «Мерседес» государству.

Когда ехал от сына на Киевский вокзал, куда пребывал поезд из Праги, увидел освещенное здание Московского университета на Ленинских горах, вспомнил, что в этом году исполняется 20 лет со дня его открытия.

1 сентября — в день начала нового учебного года — В.Ф. Промыслов был у студентов университета, выступал перед ними, а потом присутствовал на одной из лекций, после которой его пригласили на другую, но он, улыбаясь своей сдержанной улыбкой, отказался:

— С удовольствием пошел бы. Очень интересно слушать ваших профессоров. Но мое студенческое время уже давно кончилось, теперь — ваше. Берегите его!

В Москве в 1972-73 учебном году в вузах, включая заочников, обучались 618,9 тысячи человек, а по данным Московского статистического управления, на 15 января 1970 года в столице было 99,99 % грамотных. Каждый пятый москвич имел высшее образование, каждый третий — среднее специальное или незаконченное высшее.

В октябре 1974 года Промыслов оказался в Вене на сессии Международного конгресса Олимпийского Комитета. На сессии рассматривалась заявка Москвы, как города — претендента на проведение Олимпийских игр 1980 года. Это была уже вторая попытка. Первая, в 1970 году, в Амстердаме окончилась неудачей. Тогда решили провести Олимпиаду в Монреале.

Владимир Федорович, естественно, волновался. «Неужели и на этот раз будет неудача?» Президент Олимпийского Комитета, с которым он был хорошо знаком, лорд Килланин успокаивал его:

— Все будет хорош, господин Промыслов. Вы ест… победит!

Он плохо говорил по-русски, но понять все-таки было можно. И хотя всегда рядом находился переводчик, лорд Килланин с В.Ф. Промысловым всегда говорил на русском языке.

Прекрасная пора осени в Вене, а особенно в Венском лесу. Деревья стоят усыпанные золотом листвы, и тишина. Мощеная дорога тянется ввысь. Вспоминается волшебная мелодия Штрауса «Сказки Венского леса». Владимир Федорович выкроил время и утром отправился в Венский лет. А как иначе? Быть в Вене и не увидеть Венского леса?

Сессия Олимпийского Комитета начиналась в 11 утра. Назад возвращался пешком. Машина, которая ему была выделена Олимпийским Комитетом, ехала сзади. Переводчица рассказывала ему о Вене.

— Перед вами собор святого Стефана, — показывала она на величественное сооружение пятнадцатого века. — А это Хофбург, резиденция Габсбургов.

Дворцы в стиле барокко окружали со всех сторон. Семнадцатый, восемнадцатый век. Знаменитый Венский оперный театр. Владимир Федорович залюбовался лепниной фасада — поистине беспределен гений человека. Иногда он переводил взгляд на проезжающие машины, автобусы, литые решетки перед домами. Он обратил внимание на телефонные будки, в каждой из которых лежал на полочке толстый справочник телефонов. Мужчина в фартуке и зеленых резиновых перчатках мыл мылом у маленького магазинчика асфальт; разносчик молока оставлял бутылки прямо у дверей домов. Как далеко еще Москве до всего этого. Хотя, казалось бы, что тут особенного? Но у нас? Попробуй, оставь…

Настроение его изменилось. Он слушал переводчицу уже менее внимательно, думал о Москве.

Сессия МОК избрала Москву местом проведения следующих Олимпийских игр.

— Я говорит! Говорит! — радостно стал пожимать ему руку лорд Килланин. — Я поздравлят вас!..

Председатель Исполкома Моссовета поблагодарил членов Комитета за оказанные Москве честь и доверие и пообещал, что город все сделает для того, чтобы Олимпийские игры прошли успешно.

Вернувшись из Вены, сразу услышал от секретариата, что несколько раз звонил В.В. Гришин.

— Очень интересовался, когда вы вернетесь…

Информация не обрадовала. Так случалось, когда он бывал за границей; первый секретарь МГК КПСС неизменно ему звонил, именно в это время он ему всегда был очень нужен.

Войдя в кабинет, Промыслов позвонил В.В. Гришину, начал докладывать, что сессия конгресса МОК избрала Москву местом проведения следующих Олимпийских игр.

— Уже знаю, — ответил ему Виктор Васильевич. — Мне ведь «тассовку» сразу же положили, как только закончилась сессия. Ну что же? Поздравляю вас.

— Спасибо.

Владимир Федорович подумал: «И Гришина нужно тоже поздравить», но не успел — первый секретарь стал спрашивать о лимитах, которые Моссовет выделяет в этом году для иногородних. Дело в том, что при растущих темпах развития города в Москве стало не хватать рабочих рук в промышленности, в строительстве, на транспорте, в других отраслях народного хозяйства, поэтому и стали приглашать в столицу на работу из других мест России.

Целые корпуса многоэтажных домов отдавались под жилье иногородним, что, конечно, влияло на решение жилищной проблемы коренных москвичей. Возникали и дополнительные трудности в обеспечении жителей Москвы промышленными и продовольственными товарами. Эта ситуация сказывалась и на поддержании в городе общественного порядка. Мер, принимаемых Моссоветом, к сожалению, было недостаточно.

С октября 1977 года должность В.Ф. Промыслова стала называться не председатель Исполкома Московского городского Совета депутатов трудящихся, а председатель Исполкома Московского городского Совета народных депутатов. Посчитали, что это название точнее отражает текущий момент, хотя существо деятельности Советов осталось прежним.

Что же касается работы Исполкома Моссовета, то В.Ф. Промыслов проявлял постоянную заботу о внедрении и распространении в его службах автоматизированных систем управления. В Москве (пожалуй, впервые в Советском Союзе) в ее городском хозяйстве — энергетике, водоснабжении, газовом обеспечении и т. д. — были введены эти системы. Теперь в центре водоснабжения, нажав кнопку, можно было увидеть, сколько в этот день в Москве потреблено воды, а в центре энергоснабжения — сколько нагорело миллионов ватт в том или ином районе и даже микрорайоне.

Но, тем не менее, автоматизированные системы нуждались в расширении программ, увеличении объема «памяти» — вставал вопрос о компьютеризации. Как-то председатель Исполкома Моссовета целый день провел в Зеленограде, а потом приезжал сюда еще и еще: интересовали возможности использования ЭВМ в службах Исполкома.

Но при всех заботах на первый план выдвигалась задача подготовки к Олимпиаде-80. Владимир Федорович вспоминал Универсиаду-73: «Ну что там было за строительство! Освоили и благоустроили каких-то 130 гектаров земли. А тут! Нужно будет строить в разных концах Москвы! В Лужниках, в Измайлове, в Сокольниках, у Битцевского лесопарка, на проспекте Мира. К тому же необходимо будет реконструировать стадионы «Динамо», «Юных пионеров», другие объекты. И все это надо сделать на уровне мировых требований и в олимпийском темпе».

Чем меньше дней оставалось до XXII Олимпиады, тем больше становилось работы: «Построить все, мы, конечно, построим, — думал Владимир Федорович. — Не бывало такого на Руси, чтобы строители подводили. Последний гвоздь в последнюю минуту забьют. И обслуживание гостей тоже организуем на самом высоком уровне. Это мы умеем! Опять же гордость скажется! Что мы хуже других? А вот как быть с общественным порядком?»

Милицейские сводки не радовали. Они каждый день сообщали о грабежах, разбоях, убийствах: «И ведь нет никакой тенденции к снижению преступности, — смотрел утром на сводки председатель Мосгорисполкома. — Министерство внутренних дел, правда, обещало помочь в Олимпиаду силами, добавить людей для охраны общественного порядка в городе, но решит ли это проблемы?»

Он обратил внимание на статистику совершаемых в Москве преступлений не москвичами, а приезжающими, «гостями столицы» из других городов и республик. Напротив фамилий многих из них было написано: «нигде не работает», «без определенных занятий». «Конечно, преступный элемент может активизироваться в Москве во время Олимпиады. Что же делать?»

И В.Ф. Промыслов вносит предложение: Москву в дни Олимпиады закрыть! Другими словами, ужесточить в это время в нее въезд. Конечно, это не касалось людей, приезжающих в Москву по служебной надобности или по каким-то другим причинам — к родственникам, знакомым, но теперь каждый приезжающий должен был предъявлять соответствующие документы.

Правда, некоторые председателя Исполкома не поддержали, стали говорить: «Как же это, так закрыть Москву? Москва — столица, и в нее каждый гражданин Советского Союза имеет право приехать в любое время». «Гражданин, но не преступник.» — ответил как-то он одному из своих оппонентов. «А вы что, товарищ Промыслов, по лицам можете читать, кто преступник, а кто нет?»

В.Ф. Промыслов все-таки настоял на том, чтобы в Москву в дни Олимпиады не было бесконтрольного въезда. На улицах, в магазинах, в метро сразу же поубавилось людей, каждый человек, казалось, теперь был на виду, да и сами москвичи стали более дисциплинированными. В Москве появился какой-то особый лоск.

Провели Олимпиаду-80 с честью. Спортсмены, гости, приехавшие в столицу, отмечали высокий уровень ее подготовки. К летним Олимпийским Играм были возведены: спортивный комплекс «Олимпийский» на проспекте Мира, Олимпийская деревня на Юго-Западе Москвы, в которой во время Олимпиады размещались 12 тысяч спортсменов, крытый велотрек в Крылатском, дворец спорта «Динамо» на улице Лавочкина, гостиничный комплекс в Измайлове, гостиница «Спорт» на Ленинском проспекте, туристский комплекс «Салют» и многие другие спортивные и общественные сооружения.

Олимпиада прошла, продолжались будни. Они требовали участия В.Ф. Промыслова в различных мероприятиях, в том числе на заседаниях в горкоме партии. Он, кстати, всегда с нежеланием присутствовал на бюро горкома, когда слушался какой-нибудь вопрос, касающийся деятельности служб, подразделений Моссовета, или когда кто-то из руководителей его управлений отчитывался, — знал, что В.В. Гришин обязательно лично обратится к нему или сделает какое-нибудь замечание.

Однажды, когда на бюро горкома рассматривался вопрос о ближайших перспективах строительства в Москве и докладчик — один из руководителей Мосстроя — все время упоминал о необходимости скорейшей застройки района Теплого Стана, Виктор Васильевич остановил его:

— Ну, что вы все Теплый Стан, Теплый Стан, — недовольно заметил он. — Вы лучше скажите нам, когда мы будем сносить «деревяшки» в центре Москвы и на их месте строить новые дома? Ведь чтобы строить в Теплом Стане, туда нужно прежде всего вести дороги, подтягивать коммуникации, а средства сейчас очень ограниченны. Деревянные дома в центре нам все равно придется сносить. Поэтому, может быть, начать делать это сейчас, а Теплый Стан подождет пока? Вы подсчитайте. Дайте нам два проекта, а мы посмотрим, что и где выгоднее строить сейчас? Если окажется, что вы правы, то мы все — в Теплый Стан.

И повернулся к В.Ф. Промыслову:

— Так, Владимир Федорович?

Председатель Исполкома не нашел, что ответить.

Был и такой эпизод. Начальник управления культуры Моссовета Б.Е. Родионов докладывал о подготовке московских театров к празднованию 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Начал с детских театров, Театра имени Гоголя, Театра на Малой Бронной. Виктор Васильевич его остановил.

— Вы доложите сначала нам, что будут ставить наши ведущие московские театры: МХАТ, Малый театр?

Борис Евгеньевич Родионов заглянул в бумагу.

— Малый театр, — ответил он, — будет ставить «Разбойники».

— Ну вот, Владимир Федорович, дожили, — взглянул В.В. Гришин на В.Ф. Промыслова. — К 100-летию Ленина «Разбойники».

Виктор Васильевич, может быть, не знал, что это «Разбойники» Шиллера.

…Стоит в Москве на Преображенской площади кинотеатр имени Моссовета. Красивый кинотеатр. Но мало, очевидно, кому известно, что он должен был носить другое название. Расскажем в этой связи историю, которую знаем.

Владимир Федорович уже давно хотел назвать именем Моссовета кинотеатр. Думал, очевидно, вот Театр имени Моссовета есть, а кинотеатра нет. Новый кинотеатр строился на территории тогдашнего Куйбышевского района, трудящиеся которого дружили с Черноморским флотом: обменивались делегациями, посылали морякам книги, подарки и даже шефствовали над отдельными кораблями. Поэтому в райкоме партии и Исполкоме решили назвать новый кинотеатр «Балаклава» в честь исторического места под Севастополем, где располагалась во время войны база подводного флота.

Однако в один из дней в кабинете первого секретаря Куйбышевского райкома партии Павла Михайловича Володина раздался телефонный звонок из приемной В.Ф. Промыслова и голос произнес:

— Соединяю вас с Владимиром Федоровичем.

Председатель Мосгорисполкома сказал первому секретарю, что кинотетатр будет называться именем Моссовета.

Павел Михайлович начал убеждать В.Ф. Промыслова, что делать этого не следует, что в Москве много еще будет строиться кинотеатров, которым можно дать такое название, сказал, что на Черноморском флоте уже знают, что кинотеатр будет называться «Балаклава», но председатель Исполкома Моссовета стоял на своем.

— Нам даже для оформления фойе кинотеатра моряки перескоп прислали, — произнес как аргумент первый секретарь, но В.Ф. Промыслов не соглашался.

П.М. Володин ездил к нему на прием, снова убеждал, но добиться ничего не смог. Были и письма трудящихся Куйбышевского района к председателю Исполкома Моссовета с просьбами назвать кинотеатр «Балаклава», однако и они тоже не помогли. В конце концов было принято решение назвать кинотеатр именем Моссовета.

Упрямым был В.Ф. Промыслов.

А потом через некоторое время у Владимира Федоровича совсем расстроились отношения с первым секретарем Куйбышевского РК КПСС. Это было уже, когда Генеральным секретарем ЦК партии стал К.У. Черненко.

Константин Устинович Черненко баллотировался в Верховный Совет народных депутатов по Куйбышевскому избирательному округу. Естественно, в этой связи бывал в районе, встречался с первым секретарем райкома, председателем райисполкома. Они-то однажды на одной из встреч с К.У. Черненко и сказали ему, что хорошо было бы продлить линию метро до Метрогородка.

— Микрорайон там густо заселен метростроевцами, и именно они-то остались без метро, — сказал П.М. Володин. — А наземный транспорт часто не справляется.

— Мы предполагаем там и дальше вести жилищное строительство, — дополнил председатель исполкома райсовета Геннадий Николаевич Гаврилов. — Еще больше возникнет трудностей.

— Оформляйте предложения, готовьте документы, — тут же согласился К.У. Черненко.

И вот через несколько дней в кабинете П.М. Володина снова раздался звонок из приемной В.Ф. Промыслова и тот же голос, как всегда, произнес:

— Соединяю вас с Владимиром Федоровичем.

— Вы почему, Павел Михайлович, распоряжаетесь городским бюджетом? — недружелюбно начал председатель Исполкома.

П.М. Володин не понял, о чем речь, и Владимир Федорович пояснил, что по поручению ЦК он получил от горкома партии задание строить метро в сторону улицы Подбельского.

— Я знаю, откуда дует ветер, — заметил В.Ф. Промыслов, намекая на их обращение с председателем райисполкома к К.У. Черненко, и продолжил:

— А деньги, деньги где? У нас же уже все распланировано, все распределено. А потом проект? О проекте никто еще даже и не думал.

Павел Михайлович молчал. Конечно, В.Ф. Промыслов был прав, выражая свое недовольство. Что ни говори, а это волевое решение «сверху» вносило большие сложности. Действительно, строительство новой ветки метро стоило не дешево, к тому же нужно было обеспечить строительные мощности, выделить материалы и т. д. Где взять все это, если уже все распланировано и учтено? И что вообще получится, если так, с ходу, будут давать задания? Сегодня метро строить здесь, завтра там. Метро — дело серьезное!

Промыслов хотел поговорить с В.В. Гришиным: может, он убедит Генерального секретаря, что метро сейчас в район Подбельского не следует вести, но потом раздумал. Делать было нечего, указание Генерального секретаря ЦК КПСС дано, надо готовиться строить, и вскоре в его кабинете собралось совещание по поводу проектирования линии метро в сторону улицы Подбельского.

Собравшиеся тоже высказали сомнения по этому поводу.

— Как это так сразу строить несколько километров метро? К тому же в незнакомом месте? Об этом микрорайоне никогда раньше и речи не было, — раздавались негромкие голоса.

В.Ф. Промыслов предложил не обсуждать трудности, а вести разговор по-существу.

— Сколько бы мы не вздыхали, а строить все равно придется, — сказал он, — поэтому давайте, не теряя времени, будем говорить о том, как будем строить, когда, в какие сроки, что для этого нужно?

— Там почва не очень подходящая, Владимир Федорович, — заметил один из метростроевцев. — Надо будет серьезно укреплять. Я там строил «Преображенку». С одними плавунами замучились.

Владимир Федорович недовольно на него взглянул.

— Я же просил не говорить о трудностях. Понимаю, что трудно, но делать все равно нужно будет. Вот и ищите решения, делайте, проектируйте. Да что я вам советую. Вы сами знаете, что нужно делать, — сказал председатель Мосгорисполкома и подошел к карте «Преображенская площадь — улица Подбельского», которая уже висела у него в кабинете.

Трудно далось строительство этой ветки метро — пришлось не только вытаскивать тысячи кубометров земли, опоясывать тоннель железобетоном, строить и оснащать пути, возводить и оформлять станции, подключать к энергосистеме, системе водоснабжения, тепловому обеспечению метрополитена, но, как и предполагали специалисты, пришлось значительно укреплять почву, производить «жильное» цементирование, что потребовало огромных затрат. Но ветка была все-таки построена.

Новые станции метро открылись в 1990 году. Их было две — «Черкизовская» и «Улица Подбельского». Павел Михайлович Володин позвонил В.Ф. Промыслову (он был уже на пенсии), пригласил на открытие, но тот не приехал.

Технический персонал, который каждодневно окружал В.Ф. Промыслова, — секретари, уборщицы, официантки, шоферы — чрезвычайно гордились тем, что работают с председателем Исполкома Моссовета. И в этой связи некоторые из них были с большим, как говорят, понятием о себе. Один, например, шофер, который возил В.Ф. Промыслова, ни с кем не разговаривал и даже не здоровался в гараже, а когда привозил председателя Исполкома на какое-нибудь совещание, собрание или другое мероприятие, никогда не выходил из машины, чтобы не общаться с другими шоферами, которые тоже привозили своих начальников. Он оставался сидеть за рулем, ожидая, когда хлопнет задняя дверь — значит, хозяин сел! Владимир Федорович всегда ездил на заднем сиденье.

Однажды с этим шофером произошел казус. Привезя В.Ф. Промыслова в горком партии и ожидая его, как всегда в машине, он часа через два услышал, как хлопнула задняя дверь, и, сняв тормоз, нажал на газ. Черный ЗИЛ стремительно двинулся в места и помчался. Подъехав к Моссовету, шофер очень удивился, что Владимира Федоровича в машине нет, а на заднем сиденье лежит только его шляпа (!?).

Оказалось, что, когда председатель Исполкома, подойдя к машине уже хотел сесть, его кто-то окликнул. Он бросил в машину шляпу, хлопнул дверью и повернулся к человеку, который был рядом. Им оказался один из его заместителей, которому срочно нужно было согласовать с ним какой-то вопрос. Они начали разговаривать. Шофер же, услышав, что дверь хлопнула, решил, что В.Ф. Промыслов сел в машину, и, не повернув головы и даже не взглянув в зеркальце, нажал на газ. Так и привез в Моссовет одну лишь шляпу председателя.

В последние годы, очевидно, в связи с почтенным возрастом, В.Ф. Промыслову становилось работать все труднее, больше уставал, слабее стала память. В его окружении поговаривали, что он даже не знает всех своих заместителей, их обязанности, не помнит имена, не может собранно вести деловые совещания, проявлять инициативу, анализировать положение дел, решать практические вопросы…

В своих мемуарах «От Хрущева до Горбачева» В.В. Гришин так оценивает деятельность Горисполкома и его председателя: «Иногда горкому приходилось принимать на себя рассмотрение и решение некоторых вопросов жизнедеятельности Москвы. Вызывалось это тем, что Горисполком их плохо решал. В недостатках работы Исполкома, его аппарата, подразделений Совета сказывались инертность, слабая активность, нетребовательность председателя Горисполкома В.Ф. Промыслова. Он в значительной мере был занят выполнением представительских функций. Много времени занимали его многочисленные зарубежные поездки, а для решения вопросов работы Горисполкома, городских проблем его не хватало. Попытки поправить председателя, улучшить стиль работы ни к чему не приводили. Он имел поддержку в руководящих органах и мало реагировал на замечания и критику МГК КПСС».

В послесловии к этой книге бывший помощник В.В. Гришина Юрий Изюмов пишет, что горком партии не раз ставил вопрос о замене В.Ф. Промыслова на посту председателя Мосгорисполкома. «Но того в обиду не давали Брежнев, Громыко, другие влиятельные члены Политбюро. Промыслов был им очень нужен: быстро и четко решал все вопросы (квартиры, гаражи, дачи и пр.) для их многочисленных родственников и протеже».

Добавим, что В.В. Гришин неоднократно хотел заслушать на бюро горкома партии полный отчет председателя о деятельности Исполкома Моссовета, но этого тоже не удавалось.

По-разному, очевидно, можно относиться к Владимиру Федоровичу Промыслову. Но нам хочется сказать о том, что почти за четверть века, которые он пробыл на посту председателя Исполкома Моссовета, в Москве было очень много сделано.

Преобразилось хозяйство города, на основе научно-технического прогресса получили дальнейшее развитие промышленность, транспорт, коммунально-бытовое обслуживание. Да разве все перечислишь! За свой многолетний труд Владимир Федорович Промыслов был награжден тремя орденами Ленина, другими орденами и медалями.

Летом 1986 года, когда В.Ф. Промыслов был уже на пенсии, я увидел его на Тверском бульваре. Бульвар освещался лучами заходящего солнца. Он задумчиво сидел на скамейке в тени нависающих ветвей. Может быть, вспоминал свою непростую, напряженную жизнь и думал о том, что в ней было главным. Может быть, думал о городе, которому отдал столько сил и лет.

Владимир Федорович Промыслов скончался 24 мая 1993 года; его похоронили в Москве на Троекуровском кладбище.