Лев Шапкин. От «высоток» к кварталам черемушек. Михаил Алексеевич Яснов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

…Мы не можем строить в Москве несуразные, дешевые вещи, ибо то, что мы строим в Москве, это на века, на поколения, и дело… в том, чтобы создать настоящий памятник эпохи, чтобы будущие поколения чувствовали в каждом доме, в каждом построенном здании дыхание коммунизма.

И.В. Сталин

Михаил Алексеевич Яснов.

23 (05).05.1906 — 23.07.1991.

На вершине московской власти с 18.01.1950 по 02.02.1956

Когда однажды Михаил Алексеевич Яснов вернулся из служебной командировки в Англию, журналисты его спросили, что ему больше всего понравилось в туманном Альбионе? Он не назвал ни Сити, ни театр «Ковент-Гарден», ни капеллу Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, а сказал:

— Англичане — очень хорошие строители. Их дома просты и хорошо отделаны и, главное, очень удобны…

Родившись в 1906 году в Московской губернии, он начал трудиться с 14 лет чернорабочим, затем переехал в Москву, закончил рабфак при Московском университете, потом строительный институт и с 1930 года работал в строительных организациях, начав свой путь с начальника строительного участка.

…М.А. Яснов начал руководить Москвой в середине столетия — в 1950 году стал председателем Мосгорисполкома, а период работы пришелся на пятую пятилетку — 1951–1955 годы. В эти годы продолжалось восстанавливаться разрушенное войной народное хозяйство, но не только… Строились новые заводы и предприятия, фабрики и шахты, осваивались новые производственные технологии, активнее начинали внедряться в народное хозяйство достижения науки и техники, вводилась механизация и автоматизация производственных процессов, начиналось массовое жилищное строительство, на фоне которого уже высились в Москве каркасы высотных домов — памятников сталинской эпохи.

* * *

Уходящий 1950 год стал для М.А. Яснова знаменательным и тем, что его избрали депутатом Верховного Совета СССР. Много раз его будут потом избирать депутатом высшего законодательного органа страны, вплоть до 1982 года.

Так случилось, что, когда М.А. Яснова назначили на пост председателя Мосгорисполкома, первым секретарем Московского комитета и одновременно секретарем ЦК ВКП(б) был Н.С. Хрущев. И надо сказать, что он очень заботливо отнесся к первым шагам Яснова. Вызвал его к себе, долго беседовал. Михаил Алексеевич только слушал. И совсем не потому, что боялся перебить говорившего и тем самым вызвать у него, может быть, какое-то неудовольствие, а потому, что, во-первых, привык всегда очень внимательно выслушивать человека — таков уж был характер, а во-вторых, еще не было вопросов, которые он мог бы задать первому секретарю Московского комитета партии.

— Желаю вам успехов на посту руководителя Москвы, — сказал Хрущев в заключение беседы и пожал руку. — Помните, что Москва — это не только ее центральная часть…

И, действительно, в то время, если отъехать от центра и пересечь Садовое кольцо, Москва была еще деревянной, барачной, малоосвещенной, лишь только кое-где виднелись построенные в 30-е годы кирпичные пятиэтажки, да высились старые заводские трубы.

Чуть дальше сегодняшней Калужской площади начинались уже пустыри и огороды, в Люблине и Кунцеве располагались дачи, к Преображенской площади подступали дома кустарей, построенные еще в прошлом веке, а рядом с Филями теснились деревни. В Измайлове можно было купить у хозяев коровье или козье молоко — там еще держали скот, а в Марьиной роще из собственных садов продавали яблоки. Частные сады плотным кольцом окружали Москву. Впрочем, сады, как нам кажется, это не так плохо…

Свой первый день в Моссовете Михаил Алексеевич начал с осмотра здания. Он знал это здание и раньше, ведь еще в 1938 году пришел впервые сюда работать заместителем председателя Моссовета по строительству, но потом ушел. И вот опять здесь. Проходя сейчас по зданию, он смотрел на него совсем по-другому.

Сопровождающий его комендант заметил:

— Вы, Михаил Алексеевич, конечно, знаете, что здание строил знаменитый Казаков?

— Знаю, — коротко ответил он и добавил: — Жалко только, что от Казакова мало что тут осталось.

— Но ведь был ни один ремонт… А потом здание надстраивали, — попытался объяснить ему комендант.

Михаил Алексеевич не отвечал, только молча смотрел на стены, скучные переходы, соединяющие основное здание с новым корпусом. Известно, что это знаменитое здание в Москве было построено в 1782 году по проекту великого русского зодчего М.Ф. Казакова для графа Чернышева, в котором затем размещались резиденция московского генерал-губернатора. Здание претерпело большие изменения; оно даже изменило место своего первоначального положения.

В 1937–1938 годах по Генеральному плану реконструкции Москвы улица Горького была расширена больше чем вдвое. Для этого понадобилось передвинуть творение Казакова в глубь квартала на 13,5 метра и соединить его с новым корпусом. К шедевру архитектуры сразу же после войны пристроили еще два этажа и таким оно осталось в 50-х годах.

Позднее, правда, уже в 1965–1966 годах попытаются восстановить, утраченные и искаженные ремонтами и надстройками детали — орнаментальную лепку, живопись, роспись плафонов. Что-то восстановят, но разве можно будет все восстановить?..

Да не о том думал М.А. Яснов. Он размышлял над тем, с чего начинать свою работу на таком высоком ответственным посту. Попросил принести дела всех председателей райисполкомов. Долго листал каждое, пытаясь представить себе жизнь человека, скупо изложенную на листе учета кадров. Потом отложил дела в сторону, подумал: «Много опытных, грамотных людей… Большинство прошли войну, награждены…»

Взял список вопросов, рассмотренных за последнее время на сессиях райсоветов. «Вопросы самые разные… И о содержании жилого фонда, и о медицинском обслуживании, и о продовольственном обеспечении… Вопросы важные… Вот сессия Куйбышевского райсовета рассмотрела вопрос о благоустройстве района… А вот другая сессия этого же района заслушала отчет отдела культуры… Но почему прошло столько времени от одной до другой сессии?.. Почти полгода… Ведь есть сроки проведения сессий…»

В других районах оказалось, что сессии проводятся и того реже. Вызвал заведующего орготделом, попросил объяснить ему это.

— Да, так сложилось, Михаил Алексеевич… Люди сейчас все больше стремятся практическими делами заниматься… — ответил заведующий орготделом.

Надо заметить, что в военный период, да уже и после него, сессии районных советов, как, впрочем, и городского совета, проводились в Москве нерегулярно, предпочтение отдавалось практической работе, выполнению конкретных заданий, исходящих от вышестоящих организаций, решению каждодневных задач. Конечно, при такой постановке дела трудно было говорить о какой-то плановости в работе, ее перспективе, выработке стратегии и так далее. Считалось так: «Сейчас не до заседаний — надо работать». Ну что же? Может быть, экстремальные условия военного времени и требовали так поступать, и послевоенное время тоже заставляло так делать, но в пятидесятые годы уже, несомненно, требовался другой подход.

Вскоре состоялась первая встреча нового руководителя Моссовета с председателями райисполкомов. К удивлению собравшихся, М.А. Яснов заговорил о теоретических вопросах. Такого в Моссовете уже давно не слышали, привыкли к словам: план, бюджет, благоустройство, жилищный фонд, обслуживание населения, а чтобы о теории?.. В зале даже заскрипели стулья. А новый председатель Мосгорисполкома говорил о значении Советов в обществе, об их роли в жизни города, о приближении работы Советов к нуждам избирателей, о расширении актива Советов; Яснов подчеркивал необходимость своевременного проведения сессий районных Советов, усиления деятельности постоянных комиссий и многое другое.

Все сидели, завороженные услышанным. Казалось бы, такие простые и известные вещи говорил новый председатель Мосгорисполкома, но все это звучало как-то необычно и воспринималось каждым по-особому. Однако вскоре оцепенение прошло и заговорили буквально все. Стенографистки только успевали ставить в своих блокнотах крючки и точки.

Разговор затянулся допоздна, все были согласны с докладчиком, но каждому хотелось высказать свое, наболевшее, и обязательно внести какое-нибудь предложение. Ни один еще вечер и даже ни одну ночь проведет потом Михаил Алексеевич, изучая эти предложения, вновь и вновь перелистывая стенограмму совещания.

* * *

Начались будни…

В райисполкомах уточнялись планы работы, а кое-где создавались и новые, разрабатывались графики проведения сессий, определялись вопросы на их рассмотрение, обновлялись списки уже нередко забытых комиссий. В Моссовете тоже работали над планом, в котором делался, прежде всего, упор на взаимодействие в работе с райисполкомами, на оказание им помощи, усиление контроля над их деятельностью.

Задание четвертого пятилетнего плана в Москве было завершено досрочно. В печати сообщалось, что в 1950 году валовая продукция столицы составила 159 % по отношению к 1940 году; план по производительности труда выполнен на 105,1 %. Однако одна из основных позиций этого плана — строительство жилья, — была выполнена по итогам пятилетки всего лишь на 48,7 %; значительные отставания имелись и по другим направлениям.

* * *

…Допоздна горит свет в кабинете председателя Исполкома Моссовета на улице Горького, 13. Он подходит к окну, смотрит на затихающую Москву. «Самое главное сейчас — жилье, — повторяет про себя уже в который раз председатель Исполкома Моссовета. — Дома… Большие красивые дома с балконами и широкими окнами…» Он даже видит эти дома, видит их в окружении зелени, с уютными двориками и детскими площадками. «А может быть, это будут совсем другие дома?..»

Михаилу Алексеевичу было известно, что существовавшая до войны довольно слаженная система архитектурно-проектных мастерских Московского Совета распалась. «Как же при этом можно поднимать жилищное строительство в Москве?»

Он отошел от окна, снова уселся за стол, заваленный папками и бумагами, и, взяв в руки карандаш, принялся подчеркивать на одной из бумаг цифры. «Начинать нужно с создания материальной базы строительства… — решает он. — С создания мощной строительной промышленности, новых технологий, укрепления прежних строительных организаций и создания новых. Нужно объединить усилия проектировщиков… Они сейчас разобщены. Нужно ликвидировать мелкие проектные конторы, организовать единое Архитектурно-планировочное управление Москвы».

И такое управление вскоре было создано.

Немало проблем необходимо было решать в других отраслях городского хозяйства Москвы. Это и строительство дорог, мостов, путепроводов… Нужно было реконструировать улицы, площади; развивать транспорт и, прежде всего, строить новые линии метрополитена, обновлять трамвайный, троллейбусный, автобусный парки; заканчивать газификацию города. Всего не перечислишь! Это уже не говоря о том, что каждый день в городе нужно было поддерживать порядок и чистоту: летом — поливать улицы, зимой — убирать снег; благоустраивать и озеленять столицу, заботиться о том, чтобы бесперебойно работали торговля, предприятия коммунально-бытового обслуживания, другие службы.

Пройдет совсем немного времени, и в соответствии с постановлением Центрального Комитета партии и Совета Министров СССР МК партии и Московский Совет депутатов трудящихся разработают новый Генеральный план реконструкции Москвы на 1951–1960 годы.

У Сталина, как известно, был свой взгляд на городское благоустройство: «…Мы не можем строить в Москве несуразные, дешевые вещи, ибо то, что мы строим в Москве, это на века, на поколения, и дело… в том, чтобы создать настоящий памятник эпохи, чтобы будущие поколения чувствовали в каждом доме, в каждом построенном здании дыхание коммунизма».

Разработка плана будет проходить при непосредственном участии председателя Мосгорисполкома М.А. Яснова и его ближайших коллег — членов Исполкома, депутатов Моссовета, председателей райисполкомов, большого круга актива. План будет утвержден Советом Министров СССР.

Шло время…

На заседаниях Исполкома Моссовета чаще стали заслушиваться отчеты райисполкомов по самым различным вопросам. Только в 1951 г. на Исполкоме были заслушаны отчеты Ждановского, Краснопресненского, Москворецкого, Пролетарского, Сталинского райсоветов.

В решениях Исполкома Моссовета отмечалось как положительное в деятельности райисполкомов, так указывалось и на недостатки. Например, рассматривая вопрос о работе Сталинского райсовета, Исполком городского Совета отметил, что «одним из серьезных недостатков в работе Исполкома является недооценка организационно-массовой работы. Исполком не использует всех разнообразных форм привлечения депутатов, советского актива и широких масс населения к участию в работе районного Совета».

Этот период особенно отличался критическим отношением Моссовета к деятельности районных Советов депутатов трудящихся. Это нравилось и не нравилось, раздавались даже голоса, что не следовало бы так подчеркнуто критически относиться к райисполкомам, — от этого даже могут и руки опуститься, — нужно больше поддерживать райисполкомы, ведь у них еще столько в работе трудностей, но председатель Мосгорисполкома стоял на своем.

На одном из совещаний он заговорил о социалистическом соревновании. М.А. Яснов подверг критике организацию соревнования в производственных коллективах, подведомственных Моссовету, в коллективах городского хозяйства; говорил о необходимости соревнования между райисполкомами.

Сейчас, как известно, по-разному относятся к социалистическому соревнованию, которое, на наш взгляд, сыграло выдающуюся роль в развитии нашей страны; соревнование на протяжении десятков лет являлось той движущей силой, которая воспитывала отношение к труду, стимулировала людей на достижение высоких показателей, во многом составляла суть трудовой жизни коллективов.

Цифры выполнения плана 1951 года радовали, радовали и объем валовой продукции, и рост промышленного производства, но качество продукции не удовлетворяло, не удовлетворяли непроизводительные расходы, большие потери от брака. Так, в 1951 году в Москве только на 14 предприятиях Министерства автомобильной и транспортной промышленности и на 12 заводах Министерства станкостроения потери от брака составили около 58 миллионов рублей.

Когда цифры по потерям от брака легли на стол первого секретаря Московского комитета партии, он был возмущен.

— Членов бюро прошу сегодня остаться после заседания, — сказал Хрущев, когда все расселись за столом.

Началось бюро, но все с нетерпением ждали его окончания, потому и вопросы рассматривались быстро, с каким-то волнением. Ждали, о чем будет говорить Хрущев. Наконец, бюро закончилось и напряжение оставшихся в зале усилилось. Хрущев не торопился. Он обвел всех взглядом, точно хотел убедиться, все ли остались, кого просил, и начал негромким голосом:

— Мне тут принесли одни данные о работе московской промышленности. Так я вам скажу сразу: данные ужасающие… Они касаются брака…

Никита Сергеевич заглянул в лист бумаги, лежащий у него на столе, добросовестно назвал все цифры.

— Представляете, товарищ Яснов…

Михаил Алексеевич был первым, к кому обратился Хрущев.

— Вся ваша местная промышленность, подчиняющаяся Мосгорисполкому, — продолжал первый секретарь, — могла бы четыре месяца работать на металле, который ушел в брак!

Председатель Мосгорисполкома не знал, как и реагировать. Поддержать сейчас Хрущева, это значило бы еще больше, как говорится, подлить масла в огонь, сказать что-то другое — вызвать неудовольствие у первого секретаря. Михаил Алексеевич хотел было попытаться перевести разговор в другую плоскость, предложить разобраться в причинах, разработать меры, но было уже поздно — Хрущев входил в раж…

— Цифрами большими закрылись! — говорил он уже через несколько минут повышенным голосом. — Обрадовались, что продукции стали много давать! А сколько потерь? Сколько брака? Я уже не говорю о качестве… Качество подчас ни к черту!.. О борьбе за качество у нас только иногда одни разговоры!

Хрущев говорил долго, и Михаил Алексеевич все время как бы сличал его слова с тем положением, которое было у него в хозяйстве: на стройках, на транспорте, в сфере обслуживания, вообще в работе исполкомов райсовета. Критика была справедливой.

* * *

…Январь 1952 года. Зима выдалась снежной, потому и принесла много беспокойства. В отдельных местах снегу было особенно много, и он лежал уже не белым, а сероватым, покрытым городской копотью. Снег убирали в основном на проезжей части там, где ходил транспорт, да на тротуарах. У домов же снег возвышался тяжелыми сугробами, которые с каждым днем росли все больше и больше. Некоторые из них касались уже окон первых этажей.

Особой заботой были трамвайные пути. Поэтому председатель Мосгорисполкома дал на совещании указание снег чистить прежде всего на трамвайных линиях, оговорив при этом: «Это не значит, конечно, что должны быть забыты все остальные места. Снег надо убирать повсюду: и на улицах, и на площадях, и у подъездов… Но трамвайные пути — это очень важное дело…»

Он понимал, что если в Москве встанут трамваи, то произойдет катастрофа. Люди опоздают на работу, не приедут вовремя на вокзалы к поездам… Но, слава богу, этого не происходило.

Размышления прервал телефонный звонок. Его приглашали на завтра в ЦК. Он знал, по какому вопросу его просят прийти, и потому шел в тот день по коридору спокойно. Его окружали высокие двери кабинетов и тишина. Никто никуда не торопился. Степенно с папкой в руках прошла секретарша, скрылась за дверью; из кабинета вышел гладко причесанный человек, направился к лифту. Лифт тоже поднимался и опускался бесшумно, словно боялся нарушить тишину коридоров.

В ЦК ему сказали, что есть мнение украсить Москву еще одним памятником… Уже давно ходили слухи, что стоящий у Арбатской площади памятник Гоголю скульптора Н.А. Андреева не нравился кому-то из высокого партийного руководства, что будто бы мнение о памятнике докладывали самому Сталину, и вождь сам приезжал как-то ночью на Арбат взглянуть на Гоголя. Сталин тоже вроде бы заключил, что памятник плохой.

Так ли это было или нет — толком никто не знал, но Яснову было известно, что над новым памятником Гоголю уже работает скульптор Н.В. Томский и что он очень торопится — хочет успеть к 100-летию со дня смерти писателя. 100-летие исполнялось в этом году, в феврале. «Значит, Томский успел!» — заключил Михаил Алексеевич.

Оправдывали это тем, что Гоголь изображен Н.А. Андреевым не таким, каким нужен. «А каким нужно изображать Гоголя? — подумал тогда Яснов. — И почему он изображен не таким?»

— С первым секретарем товарищем Хрущевым этот вопрос согласован, — сообщили М.А. Яснову. — Надо все сделать, чтобы эта работа прошла успешно.

Не отвечать было нельзя, и Михаил Алексеевич ответил:

— Конечно, мы все сделаем.

2 марта новый памятник был открыт; на его пьедестале была надпись: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза. 2 марта 1952 г.»

* * *

…30 августа 1952 года в газетах было объявлено о созыве XIX съезда ВКП(б). В стране началась подготовка к съезду. Как и было принято, брались повышенные социалистические обязательства, в честь съезда развертывалось социалистическое соревнование. Готовилась к съезду и Москва, но особенно отличились строители, отрывшие — не побоимся этого слова — новую эру. В Москве на Юго-Западе началось разворачиваться массовое жилищное строительство… Уже первые строительные площадки на Юго-Западе превратились в подлинные лаборатории, в которых отрабатывались все организационные принципы и технические методы комплексного строительства жилых домов. Со временем эти принципы и методы будут меняться, совершенствоваться, но их основы, несомненно, были заложены здесь, на Юго-Западе.

В это время, пожалуй, каждый рабочий день председателя Мосгорисполкома начинался с вопросов о строительстве на Юго-Западе. «Как там идут дела? На сколько продвинулись? Решили ли с коммуникациями? Доставили ли перекрытия?» Сколько проводилось совещаний и сколько напряженных разговоров шло по телефону по поводу этого строительства. Нередко Михаила Алексеевича можно было видеть и на строительных площадках. Много раз сам проводил планерки со строителями, наблюдал за ходом строительных работ.

5 октября 1952 года в 10 часов в Большом Кремлевском дворце начал свою работу XIX съезд партии. М.А. Яснов был его делегатом. Съезд продолжался до 14 октября. Были заслушаны отчетные доклады ЦК и Центральной ревизионной комиссии ВКР(б), приняты директивы по пятому пятилетнему плану. Н.С. Хрущев доложил предложения об изменениях в Уставе ВКП(б), Сталин произнес свою речь, в которой сказал в том числе и о людях-«винтиках». Проведены выборы центральных органов партии.

М.А. Яснова избрали членом Центрального Комитета, теперь уже, Коммунистической партии Советского Союза — на съезде произошло переименование названия партии. Вместе с ним в состав ЦК КПСС вошли Берия, Каганович, Маленков, Молотов, Шепилов и другие. Пройдет всего лишь девять месяцев, и Берия в июле 1953 года будет объявлен врагом народа, а через четыре года из партии будут исключены, как члены антипартийной группы, Маленков, Каганович, Молотов и примкнувший к ним Шепилов.

Через две недели после окончания съезда в Москве состоялось собрание актива Московской партийной организации, посвященное итогам съезда. На этом собрании М.А. Яснову тоже пришлось выступать. Он говорил о Москве, о городском хозяйстве, о задачах, которые нужно решать. Была в его словах и самокритика.

* * *

…Ночью Яснову позвонила Екатерина Алексеевна Фурцева, второй секретарь горкома партии.

— Здравствуйте, Михаил Алексеевич, — сказала она.

Секретарь горкома старалась говорить спокойно, но он все-таки услышал в ее голосе волнение.

— Надо, чтобы к площади Восстания дорога была хорошей… — продолжала Фурцева. — Почистить ее надо срочно, песком посыпать… Прошу вас, проследите, пожалуйста, сами…

Он не задал никаких вопросов. Понял, произошло что-то серьезное… Повесив трубку, тут же предположил: «Неужели?..» О тяжелой болезни Сталина знали — было обнародовано несколько правительственных сообщений.

5 марта 1953 года Сталин умер. Через несколько часов по радио будет официально сообщено о смерти вождя. «А почему к площади Восстания? Восстания?… Но что тут размышлять, надо действовать, давать указания», — Михаил Алексеевич позвонил своему заместителю, отвечающему в городе за благоустройство, уборку территории, потом набрал номер дежурной службы и вызвал машину.

Когда подъезжал к площади Восстания, то еще издали увидел, что там уже двигались снегоочистки и пескоразбрасыватели. «Молодцы! Быстро сработали, — удовлетворенно отметил он. — Но почему все-таки площадь Восстания?… А-а… Что же это я забыл? Здесь же находится лаборатория бальзамирования… Значит, Сталина везут туда…»

Михаил Алексеевич велел шоферу остановить машину. Очистительные механизмы с отрядом дворников уже двигались в сторону метро «Смоленская», где тоже приводили дорогу в порядок. Чистили и Можайское шоссе, ведь тело Сталина должны были везти с дачи, где он умер. Впрочем, Можайское шоссе и весь путь до Кремля чистили каждый день особенно тщательно — ну, просто вылизывали, ведь по нему в любое время мог проехать вождь народов. Особым объектом считалась эта трасса.

Вскоре движение на улице перекрыли, и колонна машин с закрытым автобусом, который шел впереди, проследовала во двор, где находилась лаборатория. Какая-то неведомая сила потянула туда Михаила Алексеевича, и он пошел по тротуару вперед. Когда подошел к воротам, его остановили.

— Председатель Исполкома Моссовета, — представился он и показал удостоверение.

Люди, остановившие его, не знали, что делать: пускать или нет? Пошли кого-то спрашивать, а он остался у ворот ждать.

Подъехала машина. Из нее с чемоданчиком в руках вышел пожилой человек. Его тут же пропустили. Это был М.Г. Манизер, известный скульптор, народный художник СССР. Он приехал снимать посмертную маску вождя.

…Со Сталиным прощались в Колонном зале Дома Союзов. Бесконечные людские потоки, создавая беспорядки, двинулись к Охотному ряду. Милиция не справлялась. На грузовиках были направлены солдаты, но и они не могли сдержать людской напор. Толпа опрокидывала грузовики и рвалась к вождю. На Цветном бульваре случилась давка, в которой погибли люди. Впрочем, люди погибли не только там.

В Моссовете был создан чрезвычайный штаб. Михаил Алексеевич не уходил в эти дни с работы: следил за информацией, поступающей с мест о порядке, связывался по телефону с районами, милицейскими подразделениями, ежеминутно принимал решения и отдавал распоряжения.

Но что он, в общем-то, мог сделать, когда многотысячная толпа, охваченная каким-то единым стремлением, шла к Колонному залу, сметая все на своем пути. Люди словно обезумели, и власти оказались бессильными остановить это безумие… Однако положение на улицах Москвы все-таки менялось, порядок восстанавливался, разум побеждал.

По долгу своего занимаемого поста М.А. Яснов в один из дней должен был находиться в почетном карауле у гроба Сталина, и он в отведенное время, прибыв с делегацией Моссовета в траурный зал, отстоял положенные минуты. Когда Михаил Алексеевич вышел из Колонного зала и пошел к Моссовету, вся улица, как и прежде, была полна народу. Теперь, правда, движение людей было не беспорядочным — шли колонны, направляемые милицейскими рядами и рядами военных.

Еще в коридоре Моссовета помощник сообщил ему:

— Михаил Алексеевич, вас ждут…

— Кто?

— Из Министерства внутренних дел…

Председатель исполкома напрягся, на лбу обозначилась глубокая морщина, брови сдвинулись. Он вспомнил, что на состоявшемся недавно совместном пленуме ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР произошло объединение Министерства государственной безопасности и Министерства внутренних дел в одно Министерство внутренних дел СССР, министром которого стал Л.П. Берия.

На этом же пленуме вместо Сталина Председателем Совета Министров СССР был назначен Г.М. Маленков, а Н.С. Хрущев был освобожден от обязанностей первого секретаря Московского Комитета партии. «Признать необходимым, чтобы тов. Хрущев Н.С. сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС и, в связи с этим, освободить его от обязанностей первого секретаря Московского Комитета КПСС», — говорилось в постановлении.

Первым секретарем Московского Комитета партии был утвержден секретарь ЦК КПСС Н.А. Михайлов.

…Люди из Министерства внутренних дел пришли к председателю Мосгорисполкома обсуждать порядок похорон Сталина. Из разговора Михаил Алексеевич узнал, что первым на траурном митинге на Красной площади будет выступать Берия. Это насторожило. «Раз выступает первым, значит преемник… Значит, скоро встанет во главе государства». Мысль показалась страшной…

Люди из министерства стали говорить ему о необходимости поддержания порядка в Москве в день похорон Сталина, о работе транспорта, о том, что все должно остановиться в городе на минуту, что будут гудеть гудки предприятий… «Берия будет во главе государства, — сверлила мысль. — Он будет управлять страной… Действительно, после смерти Сталина все пойдет по-другому…»

Однако Берия главой государства не стал…

Жаркое лето 1953 года запомнилось проведением собраний и митингов в поддержку призыва сессии Всемирного Совета Мира, которая состоялась в июне в Будапеште, о проведении международной кампании за мирные переговоры, за прекращение всех ведущихся войн и агрессивных действий против независимости народов.

Не проходило дня, чтобы М.А. Яснов не выступал на митингах или собраниях. Однажды на одном из собраний ему была подана записка без подписи. «Товарищ Яснов, — было написано в ней, — объясните, пожалуйста, почему мы ввели наши танки в Берлин, если сами выступаем только за мирные переговоры?» Действительно, 17 июня этого года Советским Союзом были введены в Берлин танки и в город вошли советские солдаты. «Отвечать или не отвечать? — сразу же мелькнула мысль. — Может быть, оставить записку без внимания? Сделать вид, что не получал ее, ведь автор, наверно, не объявится и не будет настаивать на ответе? Записка не подписана… А на неподписанные записки можно не отвечать». Было такое в партийных кругах введено правило: на записки без подписи не отвечать — так легче было уйти от острых вопросов.

Но М.А. Яснов не ушел. Он зачитал записку вслух и сказал:

— Если мы сами не защитим социализм, никто не поможет нам его защитить…

Его поняли, хотя, может быть, не все, ведь тогда многие были против введения наших танков в Берлин.

* * *

…2 сентября в Москве было открыто новое здание Московского университета. Было завершено сооружение еще одного высотного здания. Венчая одну из высоких точек города, Московский университет на Ленинских (Воробьевых) горах виден со всех сторон и даже в ненастную погоду облака не скрывают его архитектурного величия.

Скоро к городским заботам прибавились и сельские. В сентябре состоялся пленум ЦК КПСС о неотложных мерах развития сельского хозяйства, который потребовал от городских организаций оказать действенную помощь селу. По инициативе автозаводцев в столице началось массовое социалистическое соревнование за досрочное выполнение заказов для сельского хозяйства; на заводах и фабриках стали создаваться рейдовые бригады и контрольные посты, которые следили за их выполнением. В первые же дни после сентябрьского пленума ЦК около 100 московских предприятий начали изготовление запасных частей к тракторам и сельскохозяйственным машинам; развернули на селе строительство парников и теплиц общей площадью 10 тысяч квадратных метров.

Забегая вперед, скажем, что, начиная с 1953 года, в последующие годы Москва оказала большую помощь труженикам села. Вот только некоторые примеры: на заводе сельскохозяйственных машин имени А.В. Ухтомского для тружеников полей были созданы машины, которые управлялись трактористами без прицепщиков, что высвободило десятки тысяч человек, налажено производство навесных механизмов, работающих от гидравлических тракторных приводов; завод малолитражных автомобилей освоил образцы машин с повышенной проходимостью, учитывающих особенности сельской местности; в конструкторском бюро М.Л. Миля был изготовлен вертолет, который нашел широкое применение в сельском хозяйстве для распыления ядохимикатов и минеральных удобрений; сотрудники института «Росгипросовхозстрой» разработали схемы планировки и благоустройства колхозов; коллектив Архитектурно-проектной мастерской имени академика В.А. Веснина создал проекты однотипных одноэтажных жилых домов для сельской местности.

Москва обеспечивала село и квалифицированными кадрами. С сентября 1953 года по июль 1958 года из Москвы было направлено для работы в сельском хозяйстве около 5 тысяч квалифицированных руководящих работников, которые стали председателями колхозов, директорами машинно-тракторных станций, совхозов; 15 тысяч трактористов, комбайнеров и других специалистов сельского хозяйства.

И снова пришла зима…

В Москве при заводах, фабриках, предприятиях были созданы спортивные клубы, и теперь каждое воскресенье в Измайлове, на Филях, в Сокольниках проходили лыжные соревнования; на расчищенных от снега футбольных полях играли в хоккей. Канадский хоккей тогда еще не пришел в Москву — играли в русский, с мячом. А на площадях появились елки, развернулись базары елочных игрушек — тоже новшество Моссовета.

Весело было на Манежной, Пушкинской, других площадях. Играла музыка — хрипловатые динамики разносили песни Шульженко, Утесова, Бунчикова, Нечаева, и сотни москвичей приходили сюда, чтобы купить какие-нибудь елочные украшения или просто пройти вдоль разноцветных палаток, похожих на сказочные домики.

М.А. Яснов вошел однажды на базар, что находился на Пушкинской площади, и его тут же окружили. Посыпались вопросы, жалобы, предложения. Больше всего говорили о торговле.

— Мало магазинов, — возмущалась женщина. — Да и товару тоже немного… Ходишь, ходишь по Москве, чтобы купить что-то, и не найдешь… Вы уж постарайтесь, товарищ Яснов, улучшить торговлю… «Она права, — думал Михаил Алексеевич. — В Москве, действительно, нужно улучшать торговлю… Надо создавать большие специализированные магазины. Например, одежды, посуды…» В будущем такие магазины будут построены: «Дом обуви», «Дом ковров», «Дом игрушек», но это будет потом, а сейчас председатель Мосгорисполкома выслушивал пожелания москвичей. В конце беседы все-таки порадовал.

— К Новому году открываем ГУМ… — сказал он.

Действительно, в самый канун Нового года в Москве был открыт большой универсальный магазин, способный вместить одновременно около 20 тысяч покупателей. И еще один подарок в 1953 году был сделан москвичам: вошли в строй новые станции метро «Киевская», «Смоленская», «Арбатская».

* * *

Но жизнь требовала постоянно заниматься самыми разными вопросами. Так, в 1954 году было решено ввести в школах совместное обучение, восстановить то, что когда-то было, и эта работа тоже легла на плечи Моссовета. Вообще-то непонятно, кому и зачем в свое время понадобилось поделить школы на мужские и женские? А теперь вот возвращались к прежнему.

Михаил Алексеевич, в который уже раз встречался с руководителями Мосгороно, интересовался тем, как идет подготовка к совместному обучению.

— Все идет нормально, — докладывали ему. — Сейчас уточняются списки учащихся, проходит набор первоклассников.

— Из какого вы исходите принципа, оставляя в старой или переводя в новую школу того или иного ученика или ученицу? — спросил он. — Ведь вам приходится кого-то переводить, а кого-то оставлять…

— Из принципа?.. Из принципа местожительства… Мы определили микрорайоны, из которых формируются школы.

— Я прошу отнестись к этому очень внимательно, — сказал председатель Мосгорисполкома. — В этой работе нельзя действовать, как говорится, механически: взять только и составить списки, исходя из места жительства учеников. Нужно внимательно отнестись к каждому, узнать мнение родителей, родительских комитетов, да и желание самого ученика или ученицы знать бы неплохо…

Михаил Алексевич мог говорить так с полным основанием. В Моссовет каждый день приходили письма от родителей, в которых выражалось несогласие с переводом сына или дочери в другую школу, просили оставить в прежней. «И к школе привыкли, и к учителям, и к товарищам», — было главными аргументами.

Но не только это беспокоило председателя Исполкома. В городе продолжалась развиваться система ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения, ими тоже нужно было заниматься. Результатом усилий явилось то, что в РУ и ФЗО значительно повысился процент учащихся с образованием 7 классов и выше. Так, если в 1947 — 48 учебном году этот процент составлял всего лишь 12,4 %, то уже в 1953 — 54 он достиг — 75 %.

День за днем… Нелегка работа председателя. Случались и праздники. Так, 1 августа 1954 года в Москве произошло большое событие — открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. А ведь это Моссовет по поручению правительства практически готовил ее — произвел все строительные работы, благоустройство территории, оформление. Выставка, по существу, явилась его детищем, детищем Моссовета, трудящихся Москвы. На выставке была, разумеется, представлена и Москва, и Московская область. Москва — промышленным производством; Московская область — сельскохозяйственной продукцией. Как-то после очередного посещения выставки Михаил Алексеевич, садясь в машину, сказал шоферу:

— Давай, заедем в Останкино… Музей Останкино… Знаешь? Он рядом.

— Знаю, — ответил водитель и тронул машину.

Михаил Алексеевич уже давно хотел побывать в Шереметевском дворце, но все никак не удавалось. А тут увидел вчера у жены небольшую книжонку «Крепостная актриса П.И. Ковалева-Жемчугова» и, усевшись уже поздно вечером под уютным торшером, прочитал ее. Узнал, что талант крепостной артистки особенно развился в театре в Останкине, и опять вспомнил о своем давнем желании побывать во дворце. «Почти каждый день нахожусь рядом, на сельскохозяйственной выставке, а вот в музей не зайду… — подумал он. — Надо завтра же зайти».

…Еще издали показался пруд. Освещенный яркими лучами августовского солнца, он был похож на огромное зеркало. Рядом виднелась церковь. Она стояла умиротворенно, призывая к тишине и спокойствию, а за невысоким заборчиком находился дворец-музей.

Михаил Алексеевич ходил по залам музея и восхищался легкостью и воздушностью постройки, строгими пропорциональными формами, великолепной отделкой. Поражали наборный паркет из дорогих пород дерева, мебель, хрустальные люстры, фарфор. Однако он не мог не заметить, что все это великолепие нуждается в серьезной реставрации. «Погибнет ведь все, если не принять вовремя меры…» Он подумал о том, что надо попросить отдел культуры подготовить справку о состоянии московских музеев. «Помогать им надо…» Вспомнил, как был недавно в Музее Востока на улице Обуха. «Тот вообще в бывшей церкви Ильи Пророка располагается…»

* * *

…Осень уже входила в свои права. Кружась, желтые листья неохотно падали на землю. Они, казалось, не хотели расставаться со своими ветками.

До сессии оставался день, и Михаил Алексеевич, сидя в кабинете, еще и еще раз перелистывал страницы доклада, с которым должен был выступать. На сессию Моссовета был вынесен вопрос о подготовке города к зиме. Комплексно хотел рассмотреть его председатель Мосгорисполкома: сказать и о необходимости скорейшего завершения ремонта жилого фонда, и о подготовке отопительных систем, и о заготовке на зиму овощей, и других проблемах.

Уже знакомые строчки доклада бежали перед глазами. «В течение этого года большие работы были проведены в городе по газификации теплоэлектроцентралей, а также жилых домов, промышленных предприятий, школ, медицинских учреждений, — читал он. — Газификация освободила в этом году тысячи москвичей от тяжелой работы по завозу угля, дров, покупки керосина, облегчила бытовые условия. Перевод котельных на «голубое топливо» позволил значительно очистить воздух Москвы от пыли, копоти и дыма…» «Да, именно так: москвичам стало жить легче, и воздух в городе стал совсем другим…» Отвлек телефонный звонок. Поговорив и положив трубку, Михаил Алексеевич снова принялся листать доклад. «А вот так, все-таки, нельзя…» — остановился он на фразе: «Успешно идет заготовка овощей на зиму…».

Председатель Мосгорисполкома вспомнил, как побывал недавно на некоторых овощных базах. Сколько же там недостатков! Он зачеркнул эти слова и написал: «Надо еще многое сделать, чтобы успешно заготовить на зиму овощи. Но задача состоит не только в том, чтобы заготовить овощи, но и сохранить их». На следующий день на сессии по предложению М.А. Яснова было решено: принять от каждой овощной базы заложенную на хранение продукцию по акту с тем, чтобы организовать действенный контроль за ее хранением.

…В декабре 1954 года его пригласили на второй съезд писателей, который проходил в Колонном зале Дома Союзов. Весь цвет литературы собрался здесь: Леонид Леонов, Александр Фадеев, Борис Полевой, Александр Твардовский…

М.А. Яснов сидел в президиуме рядом с Константином Симоновым и не удержался, чтобы не спросить:

— Над чем работаете сейчас, Константин Михайлович?

— Над романом…

— О чем?

— О войне.

— Ваша тема.

— Не только моя, — ответил Симонов.

Михаил Алексеевич согласился, но, тем не менее, заметил, что его книги он читал с особым удовольствием.

— Спасибо, — поблагодарил Симонов.

Писатель работал тогда над романом «Живые и мертвые».

Михаил Алексеевич вспомнил войну, тревожные дни 41-го года, налёты на город вражеской авиации. От них особенно оберегали станции метро. Станции прикрывали батареи зенитчиков, которые не давали самолетам пролетать над ними и сбрасывать бомбы. «Как помогало москвичам метро, — продолжал вспоминать Михаил Алексеевич. — Надежно чувствовали там себя люди во время налетов, знали, что потолки и своды не подведут…»

Он подумал о сегодняшних станциях метро, сверкающих мрамором и гранитом, украшенных пилястрами и пилонами, мозаичными панно, скульптурами художественного литья, бронзовыми канделябрами и люстрами. Строительство станций «Киевская» и «Краснопресненская» было завершено, и теперь, в 1954 году, Москва получила Большое кольцо. Оно связало между собой все радиусы метрополитена, 7 из 11 московских вокзалов. Савеловский и Рижский только остались в стороне, но и рядом с ними находятся станции метро. А линии метрополитена нужно тянуть дальше, как нужно было продолжать строить жилье.

В этот год было обращено внимание на архитектурные излишества в строительстве — вышло специальное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Увлечение бутафорией, дорогостоящими портиками, ротондами, колоннами значительно удорожало стоимость сооружений. К тому же, по мнению специалистов, это не несло необходимой эстетики, а люди просто говорили, что здания аляповаты и громоздки. В результате таких излишеств, стоимость одного квадратного метра жилой площади в доме на Котельнической набережной оказалась втрое, а в доме на площади Восстания вчетверо дороже, чем в обычных домах.

После выхода этого постановления М.А. Яснов собрал у себя совещание. Особенно на совещании нападал на архитекторов В.Ф. Промыслов, который, как завотделом и секретарь МГК КПСС, тоже приехал на совещание. В горкоме он занимался строительством и стройматериалами.

— Одуматься всем надо! — восклицал В.Ф. Промыслов. — Нельзя так бездумно расходовать народные деньги…. «И нам с вами надо лучше смотреть…» — подумал Яснов, глядя на партийного руководителя, но вслух не стал ничего говорить — не полагалось тогда этого делать.

* * *

В октябре 1955 года М.А. Яснов оказался на конгрессе во Флоренции. Она его поразила. Пришли на память услышанные когда-то слова: «Никогда не смотрите в небо Италии — вам захочется полететь, а вы не сумеете…»

Флорентийский октябрь теплый, приветливый. Широкие площади торжественные, а узкие улочки уводят в прошлые века и годы. Памятники, памятники, памятники… Даже на мостах. Дворцы эпохи Ренессанса заставляют подолгу задерживаться около них; не отпускают от себя фрески Мазаччо, Гирландайо… Несколько часов он провел в художественных галереях Уффици и Питти; не мог поверить, что видит создания Микеланджело: надгробия Лоренцо и Джулиано Медичи.

В один из дней он ходил по Флоренции вместе с мэром города господином Джорджо Ла Пиром. Мэр видел искренний интерес гостя к городу и потому говорил, говорил.

— Это библиотека, — показывал он и тут же поворачивался в другую сторону. — А там располагается электростанция…

Джорджо Ла Пир, впрочем, и пригласил делегацию Москвы приехать во Флоренцию. Пришла ему такая мысль: собрать во Флоренции конгресс мэров столиц мира. Понимая, что Флоренция — это не столица Италии, а только административный центр одной из провинций, он все-таки решился. Разослал приглашения, и надо сказать, что 37 мэров откликнулись. Среди них мэры Дели, Белграда, Варшавы, Бонна, Праги и других столиц.

Правда, когда в Москву пришло приглашение, в горкоме партии долго думали: посылать или не посылать делегацию? Но потом все-таки послали — тогдашний первый секретарь МГК КПСС Е. А. Фурцева разрешила. В то время ведь вопрос о поездке за границу даже такому большому руководителю, каким был М.А. Яснов, решали в горкоме партии.

Он выступал на конгрессе недолго, и одна цифра, которую назвал, удивила всех.

— Неужели правда, что Москва получит в нынешнем году миллион квадратных метров новой жилой площади? — окружили его в перерыве участники конгресса.

— Правда, — ответил он.

В 1955 году началось строительство Центрального стадиона имени В.И. Ленина в Лужниках. Прокладывались новые проспекты: Ломоносовский, Вернадского, Университетский, Мичуринский и другие. Реконструированы и построены несколько мостов через Москву-реку. Введены в действие 166 школ, 396 детских садов и яслей, около 30 новых больничных учреждений. В Москве было 1098 массовых библиотек, насчитывалось около 2 тысяч спортивных сооружений.

Много новых открытий было сделано в годы пятой пятилетки в научно-исследовательских центрах Москвы. Значительный вклад в развитие науки и техники внесли коллективы, возглавляемые академиками И.В. Курчатовым, П.Л. Капицей, Л.А. Арцимовичем, А.И. Алехановым, Д.В. Скобельцыным, М.В. Келдышем, М.А. Лаврентьевым, А.П. Александровым и другими.

В Москве за эти годы появилось более 20 новых научно-исследовательских институтов. Среди них: Акустический институт, Институт радиотехники и электроники, Институт полупроводников, Институт научной информации и так далее.

* * *

Наступил 1956 год — год ХХ съезда КПСС, на котором будут приняты директивы по новому плану развития народного хозяйства, съезд, который развенчает культ личности Сталина.

…Пасмурный февральский день. Серое неприветливое небо висело над крышами московских домов. Под ногами липкая слякоть. Все напоминало о том, что идет последний месяц зимы. Работала сессия Моссовета. Она освобождала М.А. Яснова от обязанностей председателя Мосгорисполкома в связи с переходом на другую работу. М.А. Яснов стоял на трибуне в тщательно отглаженном костюме и благодарил депутатов за совместную работу. Зал тоже отвечал ему благодарностью.

После ухода с поста председателя Исполкома Моссовета М.А. Яснов был председателем Совета Министров РСФСР, затем первым заместителем председателя Совета Министров РСФСР, в 1966–1985 годах возглавлял Президиум Верховного Совета Российской Федерации. Он награжден шестью орденами Ленина, в 1972 году ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Скончался Михаил Алексеевич Яснов в 1991 году.

Да, были люди в свое время.