ПАЛЕЦ СЕДЬМОЙ: О, ЧАГОС, ЧАГОС !

09 Августа, 2013. Архипелаг Чагос, 

Атолл Саломон, якорная стоянка между островами Иль-Такамака и Иль-Фукэ.

Писание пальцев на месте действия (а не пост-фактум в океане) входит в норму. Получается это вполне естественно потому, что в таких местах, как Кокос Килинг или Чагос, никаких действий не происходит. Происходит замечательный праздник жизни посреди океана под названием «Стоим в Лагуне». В каком-нибудь порту, марине или даже в бухте с гражданским поселением на берегу «действие» происходит непрерывно: приходно-отходно-иммиграционно-таможенные хлопоты, бесконечные поиски интернета и сидение в нем, прогулки на прокатных авто по окресностям, закупки и перевозка на лодку воды,топлива и продуктов. А тут ничего этого нет, потому что нет ничего вообще. Солнце, небо, кораллы в воде и пальмы на рифе. К тому же не качает, и поскольку не работает авторулевой – есть сколько угодно батарейного электричества на подзарядку лап-топов.

ПО ДОРОГЕ.

Сначала нас изрядно потрепало. Приятные тихоокеанские пассаты в Индийском Океане несколько звереют, особенно в июле-августе: 25 - 30 узлов истинного ветра, а порывы до 35 я видел тоже. Конечно это все в корму и не считается, но все равно, если уж волна четыре метра, то скучать не приходиться.

Однажды ночью, я проснулся от резкого толчка, как если бы лодка ударилась об какое-то препятствие. Выбежал в полный воды кокпит и там мокрый с головы до ног  вахтенный Эли сказал мне, что это высокая волна ударила нас в корму. Я не припомню ничего похожего на «Тише». Она всегда поднимается на волну с кормы и потом с этой волны прямо или с креном на борт аккуратно съезжает. Все обошлось, но мы потом еще несколько дней собирали воду в корпусе – очевидно эта лихая волна просочилась куда только могла. 

Постепенно, по мере приближения к экватору, ветер стихал и к приходу на Чагос упал ниже десяти узлов. Про ветер нам, как всегда, все рассказывал Марик. Он же предсказал, что на Чагос мы будем заходить в хорошую погоду. Спасибо, Марик.

От Кокоса до Чагоса 1530 миль. Мы шли очень ровно по 150 миль в сутки и могли бы легко уложиться в 10 дней, но последние два дня намеренно и планомерно «притормаживали», чтобы зайти в лагуну атолла Саломон по высокой воде.Там на входе есть глубины в 2.2 метра, а у нас два метра осадка. На картах CPN, откуда мы всегда раньше добывали приливную информацию, ее на этот раз (для Чагоса) не оказалось. Позвонили в «первоисточник» Мише Концедалову. Он повидимому тоже не нашел ничего про Чагос, но прислал нам СМС с цифрами про Мальдивы. Мальдивы от нас 600 миль на север, но на той-же долготе, так что должно было быть похоже. А на другой день мы нашли как «вынуть» приливы из карт «Навионикса». Действительно, на Чагосе все оказалось очень похоже на Мальдивы. Так что, как в том советском анекдоте времен корейской войны – «Изучайте материальную часть, ребята...»

Как ни странно для этих далеких мест, почти каждую ночь попадались торговые суда, но только на Элиных вахтах, так что у Эли возникло подозрение, что я эти суда на своих вахтах просыпаю. Я, в свою очередь, утверждал, что никаких судов вообще не было и все эти пароходы Эли на его вахтах просто приснились. Хотя однажды и у меня была встреча, причем не из самых приятных. Большой, судя по огням, пароход пересекал наш курс под очень «косым» углом и понять расходимся мы с ним или нет, на большой волне было трудно. Когда стало ясно, что все-таки расходимся, я вышел на 16й канал и спросил почему бы им не включить свой АИС. Ответа не последовало.

Днем, на одной из моих вахт, прошел очень близко здоровенный кит. Я бы не стал специально об этом упоминать, поскольку китов мы видим, хотя и нечасто, но как-то так уже «рутинно» что-ли. А тут он не просто прошел , а еще и размахивал своим огромным белым плавником. Выбрасывал его из воды как мельничное крыло и хлопал им об воду. Я такое видел раньше только в телефильмах из серии «Природа». Сногсшибательное зрелище. Разбудил Эли, который спал после своей ночной вахты, но пока мы вынимали камеры из чехлов – кит уже прошел  (мы были на встречных курсах).

На подходе к Чагосу, вдруг увидели большую стаю здешних морских птиц, которые кружились на одном месте, и только потом – множество ( десятка три ) непривычно маленьких дельфинов, которые парами или по-трое вылетали из воды и снова исчезали в волнах. И те и другие повидимому лакомились большой стаей рыбы. Я видел нечто подобное в воде в середине 60-х на Японском море, когды плыл с ружьем с острова Путятин на кекуры Пять Пальцев. Но тогда это были чайки и большие сельдевые акулы (настоящие трех-с-половиной метровые, а не игрушечные полутораметровки, как здесь). Я оказался в самой середине этой драмы и видел как чайки хватают сельдь под водой и акул, которые мощными бросками во все стороны разгоняли тяжелую тучу этой сельди. Акулам было явно не до меня, и кроме того сельдевые акулы вроде-бы не замечены в людоедстве.

Северо-западный вход на Саломон мы прошли «на ура», при минимальной глубине под килем в три с половиной метра, пересекли всю лагуну по максимально обозначенным на карте глубинам и аккуратно встали на якорь точно на отведенной англичанами линии стоянки у южной оконечности острова Иль Фукэ.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ШАНДОР. 

Еще на дальних подступах к проходу со стороны океана, мы заметили прямо на входе яхту, которая по всем признакам никуда не двигалась.Больше всего было похоже на то, что эта яхта на рифе «сидит». Я запросил по радио что происходит, но никто не ответил. Поскольку мы уже достаточно начитались про яхты, выброшенные на рифы на Чагосе, да и весь «Допуск» на Чагос построен по принципу минимизации английских потерь при таком сценарии, мы несколько заволновались. Но ненадолго. Через пару минут бодрый голос на сильно американизированном английском возвестил, что у него вода в карбюраторе и он бросил якорь, чтобы понять в чем дело и через пять минут попробует снова завести двигатель. Эли потом сказал, что только человек с железными нервами может бросить якорь на входе в коралловый атолл и заняться починкой двигателя. Не могу с ним не согласиться.

Действительно, пока мы разбирались со своими якорными веревками, эта яхта под мотором уже пересекла лагуну и подошла к берегу на пол-мили севернее нас, в том же разрешенном англичанами сегменте, но на другом его конце – у острова Такамака. Вот тоже характерный момент: мы были единственной «другой» яхтой на всем атолле. И мы уже стояли на якоре. Все нормальные люди всегда идут туда, где стоят другие. Во-первых ( и это самое главное ) – раз стоят, значит там можно хорошо и безопасно бросить якорь. И вообще «тра-ля-ля и тополя», откуда вы и куда идете и где тут берут воду. Только специальные люди в таких обстоятельствах станут в другое место. Так что с хозяином яхты мы встретились уже на берегу.

Шандору 64 года. Покинул Венгрию с виноградником на озере Балатон в 1970-м, и с тех пор ходит по миру на лодке. Один. Жил в Южной Африке и в Америке. На Чагосе был уже четыре раза. В этот раз пришел прямо с Соломоновых островов – «нон-стоп». На Соломоновы острова пришел из Сан Франциско – тоже «нон-стоп». У Шандора 33х–футовый «Рэнджер» - небольшая и вполне рядовая яхта. Теперь уже пятая по счету. Время от времени Шандор продает свою лодку и покупает другую – тоже маленькую и тоже старую. Вся эта торговля происходит в диапазоне от 10 до 15 тысяч долларов, но Шандор всегда продает свои лодки дороже, чем купил. И у меня осталось впечатление, что на эту разницу он и ходит по морям. Таким же способом добывал деньги на поддержание своей  яхтенной жизни человек, у которого я в 1989 году купил в Сан Диего старую «Тишу». Но тот еще и умело «подкрашивал» лодки перед продажей. Старая «Тиша» была вся отлакирована, но ее рабочие системы ( и парусные и механические ), как потом оказалось, были на исходе и мне пришлось вложить много денег, чтобы перейти на ней Атлантику в 1993м году.

С Чагоса Шандор собирается идти на Сейшелы. Ну этот-то «нон-стоп» без выбора, потому что по дороге и вправду ничего нет. На Сейшелах, как Шандор слышал, хороший рынок на подержаные лодки. Мы спросили насчет сомаллийских пиратов на Сейшелах, но Шандор махнул рукой и сказал, что у него все равно нет другого выхода. Никакого «Допуска» на Чагос у него, конечно, нет, да и быть, судя по всему, не может. На Чагос Шандор пришел, главным образом, за водой, которая, как он сказал, есть на самом южном острове атолла – Боддам.

Назавтра к вечеру пришли англичане.

Поскольку до Диего Гарсия отсюда 125 миль, они пришли на большом, зафрахтованном в Сингапуре, пароходе ( это мы поняли из надписей на патрульном катере ), бросили якорь перед входом в лагуну со стороны океана и спустили этот катер, который немедленно направился к яхте Шандора.

Потом они подошли к нам – два матроса в полном спасательном облачении (это в экваториальную-то жару !), с молодым, симпатичным британским офицером в темносером шерстяном мундире с аксельбантами и при берете.

С нами он мило побеседовал, сказал, что про нас они все знают, но вот Шандор должен покинуть Чагос немедленно. Поскольку согласно Лондонскому «меню» за появление на Чагосе без «Допуска» полагается штраф в 1000 фунтов или три года тюрьмы (по решению суда), с Шандором они обошлись по-божески.

Через пару минут после того как англичане отправились назад, на свой сингапурский пароход, мы увидели, что Шандор действительно поднял якорь и уходит под парусами. Скорее всего, он сказал англичанам, что зашел на Чагос из-за поломки двигателя, а потому и уходил демонстративно на парусах.

Англичане – бескомпромиссные законники и точно оштрафовали бы Шандора в полном соответствии со своим «меню», но они точно так же бескомпромиссны и в отношении морских правил и обычаев. Я это понял еще двадцать лет назад во время первого перехода через Атлантику на старой «Тише», когда мы пришли в Гибралтар с Костей из Владивостока без английской визы для него.

Дело шло к закату, и после того как стемнело, мы еще долго видели ходовые огни Шандора за рифом, в океане. Мы с Эли решили, что он дождется утра и вернется в лагуну, хотя бы за водой. Но он не вернулся.

Поскольку накануне патрульный катер направился прямо к Шандору, хотя мы были ближе, и все это произошло назавтра-же  после его появления на Чагосе, англичане наверняка знали, что он без допуска. Наша с Эли рабочая гипотеза состоит в том, что весь архипелаг непрерывно «просматривается» со спутников на мониторах  Диего Гарсиа – а иначе видимо и нельзя, учитывая масштаб и стратегическое значение тамошней базы американских ВВС и ВМС. Увидели на Саломон две лодки. Проверили. С допуском из Лондона только одна («Тиша») – другая, стало быть, без.

И все равно - все это действо какое-то сюрреальное. Большой пароход идет 125 миль с Диего Гарсия, чтобы прогнать бедного Шандора и сказать нам «Хай!» ? Маразм да и только. Если, конечно, это не делается в соответствии с условиями договора с американцами. Что вполне возможно. 

ЗАЧЕМ НА ЧАГОС ? 

Наверное для поддержания морской кругосветной традиции. Но начинать надо издалека, иначе будет непонятно. 

С яхтенной «точки зрения», есть большая разница между Тихим и Индийским океанами. В Тихом Океане люди на лодках гуляют и живут годами. Индийский Океан люди на лодках, как правило, пересекают. Оно и понятно почему. Преодолев три тысячи миль между Галапагосом и Маркизами, вы попадаете в бескрайний мир тихоокеанких архипелагов с трех-пяти-дневными переходами между ними и оттуда можно уже больше никуда не идти. Мы, с нашими ограниченными возможностями, «прошлись» по стандартной тихоокеанской тропе: Панама - Галапагос – Маркизы – Туамоту – Таити - Кука – Тонга – Самоа – Фиджи – Новая Зеландия – Австралия. Ну были еще в прошлом году на Ниуе и в этом году на Вануату. А Тувалу и Токелау ? А вся Меланезия (Папуа-Новая Гвинея, Соломоновы острова, Новая Каледония) ? А вся Микронезия (Марианнские и Маршалльские острова, Палау, Кирибати, Науру) ? А Питкарин, а Остров Пасхи, а Гавайи...

В Индийском Океане, как таковом, (не считая материковую Юго-Восточную Азию и Ближний Восток ) есть Остров Рождества, Кокос Килинг, Чагос, Мальдивы, Сейшелы и Маврикий с Реюньоном и Мадагаскаром. Все. И переходы поэтому тут совсем другие – все больше двух-недельные. Вот прошли мы с Эли от Кокоса до Чагоса 1530 миль за десять с небольшим дней. Казалось бы, ну прошли и прошли. А от Тель Авива до Венеции, между прочим, всего 1400 миль. А от Нью Иорка до Сан Мартена (Кариббы) еще меньше – 1300 миль. Или, как сказал не помню уже кто из наших добрых новозеландких яхтенных знакомых, которые живут в Тихом Океане « и не беспокоятся о якобы лучшей жизни»: « А, Индийский Океан, наверное это тоже интересно, но уж слишком много океана...». И то правда.

В географическом центре Индийского Океана, между Австралией и Африкой (а это четверть окружности Земли по экватору) находится Чагос – созвездие пятидесяти коралловых атоллов, эквивалентное по площади двум Англиям.

Милях в тридцати южнее нашего атолла находится самый большой в мире коралловый атолл – Великая Чагосская Банка. Овальная лагуна этого атолла имеет длину 120 морских миль (220км) и ширину 80 миль (150км). Еще южнее расположен атолл поменьше (лагуна 20 миль), но с самой большой на архипелаге площадью земли над водой – Диего Гарсия.

Не все Чагосские атоллы были обитаемы, но на многих их них в последние 150 – 200 лет жили люди – как написано в книжках, индийского-тамильского или малайского происхождения. Чагос находится на пятом градусе южной широты или около того, то-есть почти на экваторе. Тут всегда тепло, чисто от открытого океана и светло от солнца в зените. Буйство тропической зелени, сотни километров коралловых рифов и полное жизни море.  Добавьте к этому центральное положение в Индийском Океане и упомянутые выше неизбежно длинные переходы, связанные с малым количеством мест, где можно в этом океане остановиться и передохнуть.

Вот почему Чагос всегда был желанной и любимой остановкой для лодочников, которые пересекали Индийский Океан. А так как Чагос еще и находится очень далеко от всех возможных берегов – тут с годами народилась некая традиционная яхтенная вольница. Люди сходили на берег и жили месяцами и чуть-ли не годами. Команды с лодок на якорях собирались на берегу и устраивали бесконечные алкогольные посиделки. Все любили друг друга и Чагос.

Среди «пересекателей» Индийского Океана, наверное, были люди, которые просто шли из Австралии в Африку и наоборот. Но подавляющее большинство конечно-же были команды лодок, которые возвращались в Европу или Америку на последнем (если в Красное Море) или пред-последнем (если в Южную Африку) витке своей кругосветки. Чагос, как теперь говорят, стал «знаковым» местом яхтенных кругосветчиков. Если человек прошел на лодке вокруг света и не был на Чагосе, то это вроде бы и не может такого быть, потому что не может быть никогда.

Все это, или почти все, кончилось, или начало идти к концу, больше сорока лет назад, в 1970 году, когда Америка договорилась с Англией ( которая номинально владеет архипелагом ) о передаче американцам Диего Гарсия для строительства там большой и стратегически важной базы американских ВВС и ВМС. Американцы не хотели иметь какое-либо гражданское население поблизости от своей базы и потребовали, чтобы англичане выселили со всего Чагосского архипелага всех, кто на нем жил. И это было сделано.

Одновременно начал «выстраиваться» специальный режим посещения архипелага людьми на яхтах. А затем открылась всемирная кампания по превращению Чагоса в морской коралловый заповедник усиленного режима. Многие говорят, что заповедник на Чагосе – всего лишь удобное для англичан прикрытие от требований выселенных с архипелага людей, которые в разных международных инстанциях настаивют на своем праве вернуться туда, где они жили раньше. Не знаю так –ли это, но некая логика в такой интерпретации есть.

10 Августа, Чагос, якорная стоянка у острова Боддам.

Мы уже пять дней на Чагосе и сегодня перебрались через всю лагуну на ее другую сторону, где есть вода и остатки того, что когда-то было здесь раньше. Но про нас я еще даже не начал писать, потому что мы или все время в воде или после этой воды отдыхаем. Я пишу этот «палец», и так увлекся чагосскими специальными проблемами, что до того, что мы тут видим и как живем, все не доберусь. Сегодня мы пол-дня возили воду на лодку. Может быть завтра я все-таки выровняюсь и начну писать «в настоящем времени».   

 И ВОТ «НА ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИЛОСЬ...» 

Административно, Чагос теперь называется Британской Территорией в Индийском Океане (BIOT) и управляется из Лондона. Для посещения архипелага нужно получить из того же Лондона специальный «Допуск». Яхтам разрешено стоять только на двух соседних атоллах: Саломон и Перос Банос. И только строго в пределах двух или трех маленьких «сегментов», отсекаемых от береговой линии лагуны с координатами, указанными с точностью до секунды (!).

Канула в далекое прошлое чагосская яхтенная вольница. На рифе запрещено оставаться на ночь и до захода солнца нужно вернуться на лодку. Лодка может оставаться на Чагосе не более 28 дней по цене 50 фунтов (80 долларов) в неделю. Платить надо заранее через отделение Шотландского Банка. Вместе с документами на «Допуск», соискатели получают пакет, в котором детальнейшим образом изложены многочисленные требования и ограничения, связанные с пребыванием яхты на Чагосе.

Требования эти – трех видов.

Во-первых - административные («Допуски», паспорта и сроки пребывания на Чагосе. Последние отслеживаются и контролируются самым категорическим образом. О каждом изменении нужно немедленно сообщать в Лондон).

Во-вторых - «заповедные»: длинный перечень запретов (брать с рифа что-либо вообще, спускаться под воду в акваланге, чистить корпус в лагуне итд, итп). За каждое «нарушение» проставлена цена или срок тюремного заключения в случае неуплаты на месте. Стоянка за пределами разрешенных сегментов лагуны стоит 500 фунтов. Столько же стоит убийство краба. За ныряние в акваланге и за рисование на стенах покинутых домов – 200 фунтов. Всего в этом уникальном, но в то же время и абсолютно английском по форме и по содержанию документе, 22 позиции. Это и есть то самое «меню», о котором я упоминал раньше. Такого я не видел еще никогда и нигде.

Третья серия требований, очевидным образом воспроизводит сценарий, при котором вашу яхту выбросило на риф. Соискатель «Допуска» должен подписать отдельную «Декларацию», согласно которой он обязуется оплатить все расходы, связанные с таким развитием событий. Мало того. Каждый член команды должен иметь страховку минимум в 100,000 долларов на аварийную эвакуацию с Чагоса, а страховка на лодку должна включать покрытие на снятие обломков этой лодки с чагосского рифа.

Только на переписку с моим лодочным страховщиком во Флориде по поводу этого последнего требования у меня ушла половина наличной нервной энергии. Другая половина ушла на то, чтобы получить для израильской части команды внятную формулировку аварийной медицинской страховки по-английски. Но это уже не английская, а чисто израильская проблема.

Может быть именно по всему этому сегодня кроме нас на Саломоне никого нет. Но это с одной стороны.

А С ДРУГОЙ СТОРОНЫ. 

Метрах в пятистах от нашей первой стоянки на Иль Фуке на рифе лежит большой, по крайней мере пятнадцати а может быть и  двадцати - метровый катамаран, вернее то, что от него осталось. Корпус наполовину занесло песком. При посадке на риф этот катамаран буквально «въехал» в толпу береговых пальм и они теперь склонили над ним свои стволы и кроны. Очень живописно и фотогенично.

Я погулял внутри корпуса. Все на месте – сидения в салоне, раковины в умывальниках. Офицер с английского патрульного катера сказал нам, что катамаран вынесло на риф в декабре, в сезон циклонов. Команда завела три якоря, но ничего не помогло.

На нашей «навиониковской» карте, про разбитый катамаран ничего нет – наверное потому, что он в основном на берегу. Но недалеко, буквально в паре сотен метров от нас, обозначено затопленное судно, и тот же английский офицер, рассказывая нам про катамаран, показал пальцем в ту сторону и сказал: « А там вон, еще одна...». Эли разглядел в этом месте буй и мы пошли туда на «Зодиаке». Но буй куда-то исчез и мы ничего не нашли. Назавтра, буй появился снова ( как оказалось, он был на короткой привязи и уходил под воду во время прилива ) и мы снова отправились посмотреть что там есть.

Под водой, на рифовом склоне, на глубине от двух до пяти метров, лежит примерно 45-футовая ферро-цементная яхта.

Видимость в лагуне была хорошая и я всласть понырял и поснимал на этой утопленнице. В правом борту, в самой широкой части корпуса, большой пролом с остатками арматуры. Это то место, которым яхта села на риф. Крышек палубных люков нет и через них сверху  льется щедрое экваториальное солнце.

Внутри лодки – тысячи маленьких рыбок, которые поблескивают в голубой тени и  вспыхивают искрами, попадая в желтые призмы солнечного света.

В носу живет большой, килограмм на восемь, группер. Со всей этой рыбной камарильей вокруг, ему для поддержания жизнедеятельности нужно только время от времени открывать рот. Поскольку людей он видит нечасто, и внутри лодки видимо чувствует себя в полной безопасности, группер этот совершенно ручной и дал себя поснимать во всех типовых позах – от оборонительной ( морда вверх прямо на вас, хвост вниз под сорок пять градусов) до презрительной  (ленивый поворот в сторону, и затем к вам хвостом). Ружья у меня с собой не было, но даже если бы оно и было, стрелять в этого красавця я бы никогда не стал, несмотря на быстро убывающие запасы еды на лодке. Во-первых жалко, а во-вторых это было бы «холодное убийство».

В последний раз мы были в супермаркете на Острове Рождества в начале июля. На Кокосе ничего покупать не стали из-за тамошних астрономических цен. До Маврикия конечно дотянем. «Нет еды» - в нашей табели о рангах означает, что к рису или макаронам может не быть мясных консервов. ОК. Меньше консервированного холестерола.

Про то, как не удалось спасти на Саломоне эту ферро-цементную яхту, мне кажется я читал в «Нунсайте». И по чести говоря, после этих наших археологических наземных и подводных экспедиций, иметь к англичанам претензии за требования,  по страховкам, никак нельзя. Ни по поводу эвакуации оставшейся без лодки команды (на Диего Гарсия нет гражданского аэропорта и самолет для этого должен быть заказан из Сингапура или Шри Ланки), ни по поводу снятия лодки с рифа. Те, что мы видели, потому наверное там и лежат, что не нашли способа как уплатить за их уборку.

И вообще, люди в Лондоне обращались с нами в лучшем смысле слова по-английски. Мы один раз меняли состав команды ( два человека вместо четырех) и два раза дату прихода, и они аккуратно и без задержек присылали Ирочке откорректированные варианты «Допуска», а она нам сообщала об этом СМС-ками по спутниковому телефону

11 Августа. Чагос. Якорная стоянка у острова Боддам.

ПАЛЬМЫ И ТОЛЬКО ПАЛЬМЫ. 

Сначала, на нашей первой стоянке у Иль Фукэ, мы отправились просто погулять на берег. Пространство для гуляния, однако, оказалось очень узким, при том что шел отлив. В прилив гулять на Чагосе просто негде. Упавший с пальмы орех тут-же , под этой-же пальмой, прорастает ярким и молодым зеленым побегом.

Без вмешательства человеческой руки, пальмовый лес быстро и неотвратимо превращается в непроходимую чащу. Пальмы не растут в морской воде, но всю имеющуюся на рифе землю используют до последнего миллиметра. Крайние пальмы ( а они самые высокие и самые ветвистые ) корнями еще на рифе, но все остальное дерево вытягивается над водой из последних сил.Поэтому узкий пляж из белого песка, появляющийся при отливе, оказывается перекрытым стройными дугами  пальмовых стволов, при том что кроны этих пальм «зависают» полностью над водой.

Никаких «пикселей» запечатлеть эту красоту никогда и никому не хватит.

Орехи с береговых пальм падают в воду и тысячами плавают в пляжном прибое, так что в прилив, когда этого пляжа нет и остается идти по мелководью, их нужно активно расталкивать руками , чтобы как-то продвинуться вдоль берега.

Я первым делом полез под воду в разрешенном шноркельном виде. Постепенно смысл и дух Лондонских запретов стал проясняться, особенно после беседы с английским офицером, который приплыл с Диего Гарсия прогонять Шандора. Можно все, что специфически не запрещено. Например подводная охота. О том что она запрещена нигде не написано. Но разрешается ловля рыбы «для личного потребления».Значит, наверное, можно и охотиться.

Саломон, как и Кокос, - открытый атолл. То-есть это несколько коралловых островов с проходами между ними. Разница в том, что проходов на Саломоне больше и они шире. Прямой результат – изумрудно-голубой цвет воды в лагуне, отличная видимость и больше кораллов. Подводный ландшафт в основном напоминает тот, который мы видели на Острове Рождества и на Кокос Килинг. Но только здесь есть очень красивый красный коралл и еще совсем необычный -  пронзительно фиолетовый.

Красный коралл «мозгового» типа. 

 Фиолетовый коралл растет такими плоскими «блюдцами» диаметром 20-40 сантиметров, которые лежат на дне.

На небольшой глубине цвет этих творений настолько интенсивный, что они немедленно «приковывают» взгляд и ни на что другое смотреть уже не хочется.

Наиболее существенная разница, по сравнению с Островом Рождества и Кокосом, в том, что здесь значительно лучше обстоит дело с подводной жизнью. На Чагосе, я впервые после Красного Моря видел полноразмерную манту и нырял в огромной стае больших каранксов – джеков - интиасов.

Как всегда, любопытные каранксы взяли меня «в кольцо» и я несколько минут их замечательно снимал с расстояния в пол-метра.

В воде множество небольших акул, которые никому не мешают и наоборот - даже оживляют общую картину. Если только вы не вздумали охотиться на рыбу, но об этом потом.

Было у нас с Эли и небольшое приключение. Искать затонувшую ферро-цементную яхту мы отправились на «Зодиаке», хотя надежность ремонта нашего подвесного мотора, сделанного на Кокосе, оставалась под знаком вопроса. До затопленной яхты мы с успехом дошли на моторе, поснимали, порезвились в воде и решили пойти дальше на север на остров Такамака. Дошли и туда. На Такамака нашли единственные на всем этом разрешенном восточном секторе лагуны следы человеческого присутствия: небольшую площадку на берегу с двумя обещанными англичанами в пакете на «Допуск» мусорными корзинами. В корзинах лежали обломки щитов, на которых было написано все то же «меню» - сколько фунтов и за что. Шандор говорил, что на Такамака может быть есть вода, но не был в этом уверен. Похоже что ничего такого там нет, потому что «цивилизованная» площадка оказалась закрытой со всех сторон глухой и непроходимой стеной пальмовых зарослей.

Поехали домой, но для начала отошли от берега, чтобы не повредить пропеллер в коралловых кустах прибрежного рифового «стола». Это была ошибка, потому что когда мотор на максимальном удалении от берега все-таки снова заглох и больше не заводился, мы оказались как раз напротив прохода между двумя островами Фукэ и Такамака и в этот проход дул вполне приличный ветер. Работая вдвоем на веслах по каячно –байдарочному нам не удавалось продвинуться совсем. Тогда я надел лучшие в мире (потому что они сделаны из настоящей резины) киевские ласты «Акванавт» и потащил наш «Зодиак» на буксире. Больше пятидесяти лет назад я был чемпионом Куйбышевской области по плаванию в «Комплекте №1» ( ласты и маска с трубкой). Но это было больше пятидесяти лет назад. Эли тоже прыгнул в воду в ластах и мы буквально за пятнадцать – двадцать минут затащили «Зодиак» в ветровую тень от берега, а там уже все стало легко.

Вечером я подстрелил маленького карансика и другую рыбу, которая в момент, когда я стрелял, показалась мне небольшим группером. На самом деле это была какая-то особенно зловредная при чистке разновидность здешнего ерша. Расцарапал все пальцы об жабры пока вынимал. Вкусный, однако, оказался очень. 

12 Августа, Чагос, атолл Саломон, якорная стоянка у острова Боддам.

КАК ХОДИТЬ ЧЕРЕЗ ЛАГУНУ КОРАЛЛОВОГО АТОЛЛА.

Два дня назад мы перешли на вторую разрешенную на атолле площадку, на юге у острова Боддам. Скажу вам по-честному: все это хорошо и замечательно про коралловые атоллы, но ходить по ним на яхте с двухметровой осадкой – это «русская рулетка». Центральная часть лагун на всех атоллах, где мы были, в обоих океанах имеет глубину от 15-ти до 30-ти метров. Проблема начинается на прибрежных (иногда очень обширных, шириной в сотни метров) участках. Там, береговой коралловый риф может иметь совершенно издевательскую геометрию, с длинными причудливыми «языками», провалами, обрывами, разрывами и островами. Более того, с глубины 7-10 метров, растут коралловые столбы, которые, как правило, не доходят до поверхности и «останавливаются» в  непредсказуемом диапазоне глубин. И есть только один-единственный способ не наехать на эти столбы – смотреть глазом где они. Для этого нужно еще чтобы вода была прозрачная и чтобы солнце было сзади. Так что один человек должен обязательно стоять на носу и говорить рулевому куда ехать. На старой «Тише», которая была настоящей породистой морской лодкой, на мачте были ступеньки. На Средиземном море все всегда  говорили, что эти ступеньки наверное нужны чтобы залезть на мачту и снять какие-нибудь зацепившиеся за эти же ступеньки веревки. Ах как мне сейчас нехватает этих ступенек, чтобы залезть на них и посмотреть где кончается этот чертов риф!

Хорошие электронные карты ( если они для этого места есть – а они были в «Навиониксе» в прошлом году для атоллов Таумоту и есть вот теперь для Чагоса тоже) очень помогают. Не помогает только компания «Бенето». С покупкой новой «Тиши» мне не повезло и я попал в абсолютно дурацкую моду на лодки с двумя штурвалами. Навигационный монитор при этом находится не перед рулевым, а между этими штурвалами, сбоку. Мало этого, эхолот вообще посажен на противоположном от рулевого борту. Умные проектировщики «Рэймариновского» монитора, не без оснований предполагая, что кто-нибудь додумается до того же идиотизма, до которого додумались проектировщики «Бенето», снабдили его вариантом композиции экрана, при котором глубина может быть выведена на этот экран вместе с картой, но, к сожалению, от карты при этом остается только половина.

Все это можно как-то пережить в океане или даже в том же Средиземном море. Но для навигации в коралловых атоллах ничего хуже просто невозможно придумать. Рулевой, на маленьком экране монитора, который внизу и сбоку (а не перед глазами, как это должно быть), деталей карты, необходимых для навигации в лагуне, не видит. Следить за движением лодки по карте должен кто-то «третий», которого нужно посадить прямо перед монитором. Так мы и делали, пока нас было трое: я, как всегда, за рулем, Эли рядом сидит перед монитором и говорит мне в какую сторону этот руль крутить, чтобы пройти между рифами, которые он видит на экране, а Володя на носу смотрит только вперед и окончательно корректирует нашу траекторию. Что делают в таких обстоятельствах яхтсмены-одиночки ( тот же Шандор !) не знаю.

Вдвоем пришлось «выкручиваться». Эли на носу – без этого тут просто нельзя. Я –же приспособился сидя прямо перед монитором на полу в кокпите, нажимать правой рукой кнопки авторулевого в соответствии с тем, что я вижу на карте и что мне говорит Эли. Конечно все это происходит на самом малом ходу и поэтому возможно только при малом ветре. Ну вот значит не надо ходить через лагуну кораллового атолла при сильном ветре. Не надо.

КАСТЕЛЛОРИЗО НА БОДДАМЕ

На Боддамском сегменте есть постановочные буи и мы встали на один из них. Я осмотрел этот буй под водой и пришел к выводу, что стоять на нем можно. И мы сразу же пошли на берег, тем более, что мотор опять заработал. Место действия на Боддаме отмечено большим белым крестом,  который, судя по надписи, выгравированной на камне рядом с ним, был поставлен тут в 2006м году группой бывших жителей острова. Им видимо разрешили совершить такое паломничество.

Недалеко от креста, в пальмовом лесу есть несколько открытых площадок. На одной из них, колодец с грунтовой водой – это главное, что мы искали. Не поймите меня неправильно. Конечно же уходя с Кокоса, мы не рассчитывали на чагосскую воду и привезли сюда полный носовой бак воды, взятой на острове Рождества. Его нам, теперь уже только двоим,  «за глаза» хватит до Маврикия. Но все равно как –то спокойнее при полных баках и вообще – непорядок уходить на две недели в океан без максимально заполненных емкостей. Дизель, например  (70 часов машины после 7,300 миль перехода) мы точно везем в Южную Африку продавать. 

На другой площадке – большой деревянный сарай, полный традиционного лодочного хлама: старые фонари, блоки, канаты, рулоны бумажных карт, книги, посуда, какие-то печки и примусы, спасательные круги и флаги яхт-клубов под дырявым потолком.

Кругом – отдыхательно-расслабительная благодать. Большой круглый стол, сделанный из ржавого маховика, с низкими пластиковыми креслами вокруг и лежанками, шикарный гамак, подвешенный между пальмами, опять посуда и флаги.

Мы так поняли, что это повидимому и есть знаменитое чагосское яхтенное «гнездовье». Единственное, что нам показалось несколько странным, так это то, что у этого места в общем-то был далеко не запущенный вид. А учитывая невысокую яхтенную посещаемость Чагоса в нынешние времена (мы уже неделю здесь одни-одинешеньки), непонятно кто-же тут все-таки иногда обитает.

Пошли в лес смотреть покинутое чагосское поселение. Дома без крыш и церкви без алтарей – как Кастеллоризо в 1977 году. Но тут это еще более драматично, потому что , как я уже рассказывал, пальмовые заросли поглощают все – и большие каменные дома и церкви. Пальмы снаружи, у самых стен этих домов и внутри – тоже у самых стен. Улицы может быть когда-то и были, но сейчас совершенно неразличимы. Только остовы бескрышных домов тут и там, едва проглядывающие между стволами деревьев. Покинутая людьми и теперь уже разрушенная временем деревня, утонувшая в пальмовом лесу. Странно и, по-правде говоря, несколько жутковато.

Мы сделали три или четыре ездки за водой со всеми емкостями, которые у нас были, и привезли , я думаю, литров сто. Потом лодочный мотор снова отказал. Воду из колодца пришлось профильтровать, главным образом от мелкого мусора, чтобы не забились водяные насосы на лодке. А так вроде бы хорошая  колодезная вода.

13 Августа, Якорная Стоянка у Острова Боддам.

Вчера Эли, гуляя по берегу, нашел тропу, которая привела его на кладбище. Сегодня сходили туда вместе. 

Там недавно поставили еще один крест с надписью о том , что группа бывших островитян побывала тут и в 2009 году тоже.

Кладбище совершенно христианское, что никак не вяжется с книжной информацией об индийско-тамильских аборигенах. Более того, надписи на могильных крестах – по французки. Еще более того, по-французски называются и все острова атолла, скажем «Иль Фукэ». Какая-то очень темная история получается с чагоссианами. Вернусь в Нью Иорк, надо будет поискать что про это можно почитать.  

КРОВЬ ЗА КРОВЬ. 

На Боддаме я замечательно понырял. У Эли была своя программа. Он плавал на остров и гулял там. Я номинально, как бы еще и охотился, но это так – больше для самоутверождения. Проходной рыбы в лагуне Саломона нет. Встреча с толпой больших каранксов на той стороне у острова Фукэ была исключением. Больше я их не видел. Рифовой рыбы тут много, но к этим рыбам я уже присмотрелся и они меня больше не возбуждают.

Остаются групперы, которые тут есть. Но они ведут себя не так как в других местах. Живут здешние групперы в основном под зонтичными кораллами. Это такие большие круглые и совершенно плоские коралловые пластины, вроде круглого стола на одной ножке.  «Зонты» растут на белом песке, оставляя просвет в 30-40 сантиметров от дна. Ныряешь под зонт, а там группер, обычно небольшой, килограмма на два. Группер из под зонта уходит. Ждешь пока он, как всегда, вернется и начнет свои обычные игры. Но он не возвращается. В этом разница с тем, что я про них знаю и умею. Так ни одного и не взял.

Эли любит рыбу и я приладился стрелять тут одну из обитательниц рифа, которая вполне съедобна, так что в последние пару дней у нас был приличный рыбный стол. Главное препятствие для подводной охоты – акульные «полутораметровки». Они появляются немедленно после попадания в рыбу гарпуном. Только что их не было. И вот они тут – начинают закладывать свои круги и подплывают почти вплотную. Я пытаюсь ударить их ружьем, но они спокойно и почти ничего для этого не делая уворачиваются. И ни разу меня не коснулись и повидимому сделать это боятся. Но охота рядом с этими зубастыми тварями не получается. Невозможно сконцентрироваться.

Вообще-то охотиться на коралловом рифе, конечно, грех и я никогда этого раньше не делал. Если бы не костлявая рука голода, итд, итп. А грехи, как известно, наказуемы. Но не полутораметровые акулки поставили точку на моих мало-успешных попытках поохотиться. Сделала это маленькая, двадцати-сантиметровая коралловая рыбка. Есть тут, да и везде на рифах я их вижу, одна такая черненькая с желтой окаемочкой.

 Вчера перед закатом я нырнул под очередной «зонт» и выстрелил в показавшуюся мне съедобной небольшую серебристую рыбу. Гарпунная леска запуталась в коралле, но когда я во втором нырке достал гарпун, на нем сидела эта черненькая с желтой окаемочкой. Такое довольно часто бывает на подводной охоте ( «Тут раздался выстрел – Мойше промахнулся и попал немножечко в меня....»). Читатели-подводные охотники хорошо про это знают. Стал снимать ее с гарпуна. Ружье лежит в кокпитном локере годами, и наконечник , естественно, не сворачивается. Но и «флажками назад» тоже не получилось. У этой рыбки-коралки шкура, как у буйвола, и наощупь, как наждачная бумага средней крупности. Пока я возился, резко прибавилось количество акулок вокруг, и только в этот момент я заметил, что из моей левой ладони уходят в воду черные облака крови. Присмотрелся к рыбке,  и увидел, что около хвоста у нее торчат костяные, острые, как бритва, треугольные наросты, высотой миллиметров пять – по два с каждой стороны.

Быстро вернулся на лодку и вот тут –то все и началось. Милая рыбка раскроила мне ладонь по всей длине, от пальцев до запястья, на все пять миллиметров высоты своих оборонительных наростов, и скорее всего перерезала какой-то или какие-то сосуды. Плюс (скорее минус) я на своем режимном аспирине. Не буду утомлять вас подробностями, но в какой-то момент я даже испугался – так это все плохо выглядело. Налили в ладонь йод, как-то замотали и в общем сейчас уже все вроде бы ничего, но левой рукой пока ничего делать не могу. Так что на какое-то, надеюсь короткое, время наша немногочисленная команда сокращается с двух до полутора.

ПОСЛЕДНИЙ АТОЛЛ? 

Через пару дней мы уйдем с Чагоса. Больше коралловых атоллов у нас по дороге в Южную Африку не предвидится. Не будет их и по дороге из Южной Африки в Средиземное море. А статистически обоснованная  продолжительность жизни мужчины, которой оперируют в своих расчетах американские страховые компании, если я не ошибаюсь, составляет 84 года.  Мне 75. Доведется ли еще понырять  в теплых водах  атоллов?

Еще когда мы стояли на той стороне лагуны, на второй день после прихода на Чагос, я и Эли сидели вечером в кокпите в темноте, пили чай и слушали Чезарию Эвора. Я спросил: «Эли, что же это такое тут на Чагосе совсем непохожее на другие места? Я почти физически это чувствую, но не могу определить». И Эли ответил:  «Это очень экзотическое и далекое от всего место посреди океана, в котором сейчас, кроме тебя и меня, никого больше нет». 

18 Сентября, Квинс, Нью Иорк.

Сегодня мне 76 лет. Специально подгадал с прилетом, а то совсем не бываю дома по этому случаю. В первой ноге в этот день выходили через Гибралтар в Атлантику, во второй ноге в Тихом Океане подходили к Фиджи. В начале января нужно будет вернуться в ЮАР и готовить лодку к четвертой и последней ноге.

ДВА ПОСЛЕСЛОВИЯ К ПРЕДИДУЩЕМУ ЧАГОССКОМУ ПАЛЬЦУ.

Соглашайтесь на Подводную Операцию Только с Хорошим Хирургом

Рыбка, которая на Чагосе располосовала мне кисть, так и называется «рыба-хирург». Один из читателей сразу же мне об этом сообщил, а потом я посмотрел в русской «Википедии». Семейство Acanthuridae. В семействе тридцать видов. Та, которая меня оперировала - Acanthuros Nigricans. «Нигриканс» потому что черная. Как видите, рыб, если они черные, пока еще можно называть «Нигриканс», а людей уже нет. Нельзя.

«Свое название хирурги получили за острые шипы, расположенные на боковой поверхности хвостового стебля. Эти шипы по форме и остроте напоминают хирургический скальпель. Когда рыба находится в спокойном состоянии, эти шипы прижаты к телу и погружены в специальные выемки на коже. Когда же хирург ощущает опасность, он направляет свои шипы в стороны, превращая их в грозное оружие».

Так оно все повидимому и было. Попав на гарпун, этот «Нигриканс» наверняка «ощутил опасность» и «превратил свои шипы в грозное оружие». Грозное-негрозное, но шрам теперь будет наверное надолго.

Кто же Были Чагоссиане? 

Довольно обширная экспозиция городского музея в Порт Луи ответа на этот вопрос не дала, сколько мы с Эли ни пытались вникнуть в ее содержание. Вопрос был совершенно не праздный. Выселение людей с места их обитания американцами и англичанами в конце 60х годов прошлого века – вещь абсолютно беспрецедентная. Это вам не Советский Союз, не Сталин, не крымские татары, не поволжские немцы, не чеченцы, не калмыки, не турки-месхетинцы, не украинские националисты и не участники национального сопротивления советской оккупации в Эстонии, Латвии и Литве.

Потом Эли купил книжку « В Следующем Году на Диего Гарсия?» ( очевидная перекличка с « Ле Шана Ха Ба Бе Иерушалаим» ). Книжка написана бывшим мауритийским Министром Иностранных Дел, с очевидным и нескрываемо односторонним анти-западным подходом к чагосской проблеме. Бог-то с ним, с односторонним этим подходом. Важны факты, а уж с подходом сами разберемся. .

А факты вот какие. База на Диего Гарсия была построена в ответ на появление в Индийском океане советских военных кораблей. До этого появления Индийский Океан был совершенно мирным местом и никому никакие базы тут были не нужны. Мауритиус был английским владением, а Чагос административно принадлежал Мауритиусу. Чтобы выселить с Чагоса около тысячи его обитателей, англичане легально должны были «отщепить» Чагос от Мауритиуса и создать совершенно новую административную единицу. Так и появилось на свет нечто под названием BIOT – British Indian Ocean Territory, управляемое из Лондона. Затем, англичане добились от Мауритийской администрации, которая готовилась к получению независимости, согласия на выселение чагоссиан. По сути дела англичане сделали это согласие одним из условий получения Мауритиусом его независимости. Выселяемым чагоссианам три раза выплачивали большую денежную компенсацию. Штыками в кузовы грузовиков, как тех же чеченцев, конечно не загоняли. Предупредили, что новая администрация территории закрывает все места работы и связи с внешним миром, так что вот он стоит пароход и ждет. Пароход отвез чагоссиан на Мауритиус и на этом вся операция закончилась.

По книжке получается, что вопрос, который возник у меня и у Эли в результате чисто интеллектуального любопытства, на самом деле был юридическим гвоздем всей чагосской проблемы. Если жившие на Чагосе люди были его коренным населением – то их выселение по критериям западной демократической морали невозможно. Что немедленно ставит вопрос о юридическом определении понятия «коренное население». Англичане и американцы утверждали, что все наличные чагоссиане прибыли на архипелаг с Мауритиуса и Сейшел как контрактные работники нескольких фирм , которые на Чагосе чего-то там  делали, скажем копру. И, как таковые, коренным населением считаться не могут. Новая администрация закрывает все фирмы и работникам предлагают вернуться туда, откуда они приехали на контрактную работу. Во всей книжке, которую мы читали, приводиться имя только одного человека, родившегося на Чагосе.

И все равно, даже после книжки, у нас не осталось четкого представления о том насколько законно ( по современным западным понятиям) чагоссиане были выселены с архипелага. Факт остается фактом. Раньше люди там жили, а теперь больше не живут.

В начале этого «пальца» я уже упоминал франко-немецкую пару, которая помогла мне перегнать «Тишу» из Тузи Гази сюда, в Зулулэнд Яхт Клаб. Жан,Гретхен и их прелестные лодочные дети Ник и Марлен ( самое светлое и замечательное, что я видел в своих плаваниях – это дети, выросшие на лодках ) были на Чагосе три года назад на обоих разрешенных для посещения яхтами атоллах – Саломон ( на котором были я и Эли ) и Перос Банос ( на котором мы не были). В 2010 году на Перос Банос еще жил совершенно одичавший осел. Его или забыли или не успели выселить. Дети с восторгом мне об этом осле рассказывали.

31 Августа, 450 миль к юго-западу от Мауритиуса. Пройдя юго-восточную оконечность Мадагаскара, нам нужно будет повернуть на запад и теперь уже идти прямо в Южную Африку – еще 850 миль. До этой точки поворота нам осталось 180 миль, так что завтра к вечеру повернем. Пока удается держать шесть обещанных Марику узлов, но с трудом.

НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ НА ЧАГОС.          

Теперь уже наверное самое время рассказать что-нибудь про Мауритиус, но сначала хотя бы немного про дорогу на него. Чагос был самым интересным для нас с Эли местом в этой ноге и мы получили большое удовольствие от посещения атолла Саломон. А за удовольствия, как известно, нужно платить. От Чагоса до Мауритиуса 1250 миль. Половину этой дороги мы шли против ветра в 25-30 узлов. К счастью, это не был чистый «мордотык». Пассаты дули примерно 60 градусов к курсу, а поскольку это и есть половина переднего галсового угла для «Тиши», обошлось без лавировки. Но об волны мы колотились четыре дня подряд. Я никогда до этого не ходил против ветра так долго. Эли тоже. Жить в лодке трудно и крутая качка изматывает. Это я все к тому, что эта же погода была бы нам в «пол-ветра», если бы мы пошли на Мауритиус прямо с Кокоса. Плюс на 400 миль короче. Но я нисколько не жалею. Чагос того стоил. Да еще как стоил.

БА, ЗНАКОМЫЕ ВСЕ ЛИЦА !

Этот палец должен был быть про Мауритиус. Он и будет.

Просто писать по дороге сюда не получалось – слишком качало. Ну вот теперь наконец можно.

Самым интересным на Мауритиусе были встечи с людьми, которые там у нас произошли. Так что с них и начну.

Цитата из 6го пальца этой ноги:

«Ваша безопасность, а может быть и жизнь, важнее хорошего тона, особенно по отношению к людям, которых вы никогда раньше не видели и больше не увидите.»

Это по поводу того как испанцы на Кокосе вставили нашу СИМ-карту в их «Иридиум», а потом мы ее не смогли правильно вставить в наш. Заворачиваем на входной канал Порт Луи в Мауритиусе и чуть сзади, но уже в канале, идет какая-то яхта. Эли говорит: «Очень похожа на яхту испанцев». Я за штурвалом и полон скептицизма по этому поводу, но упрямый Эли идет в кабину говорить по радио. Это действительно были испанцы, которых мы «видели раньше» и теперь «видим снова». Поскольку они уже шли в канале, мы пропустили их вперед, тем более что они знали где тут таможенный причал, а мы нет. Когда мы подошли, то увидели, что испанцы заняли единственное удобное для привязки лодки место, но они это поняли тоже и вышли нам помочь втиснуться между ними и мелью. Без них нам бы там было трудно встать. Пока мы ходили на Чагос, испанцы были на Родригесе и возвращались на Мауритиус чтобы назавтра отбыть в Мозамбик, где их ждут друзья. На таможенном причале мы записывались на Мауритиус, а они пришли выписываться. Поболтали, вспомнили как стояли вместе на Кокосе. Джолло и Кике дали нам несколько хороших советов по поводу того, где поставить лодку на Мауритиусе, и эти советы нам пригодились.

Я пошел на другую сторону бухты посмотреть где можно будет встать в здешней марине и понял, что нигде. Марина крошечная и в ней лодки привязаны по две и по три борт к борту («рафтинг»). Решил внять советам испанцев и привязать лодку снаружи маринского волнолома. Договорился с командой новозеландской лодки, которая тоже стояла снаружи, что они выйдут взять наши концы. Подходим к волнолому и видим целую делегацию в составе команды новозеландской лодки, с которой я договаривался, а также польской лодки, которая стояла с нами на Кокосе (см. Палец 5), а также Дика и Джейн из Аризоны, с которыми мы стояли на Тиморе, (см. Палец 4 ) а потом встретили выходящими на Мауритиус из Кокоса когда мы на Кокос заходили (см. Палец 5). Так что концов на всех участников не хватило. Пока я ходил за «Тишей» и Эли на таможенный причал, слух о нашем прибытии разнесся по всей Мауритиусской марине. Вот они все и вышли брать наши концы.

Дик и Джейн улетают повидать внуков домой в Аризону и пока оставляют лодку на Мауритиусе. Да и время идти сейчас с Мауритиуса в Южную Африку не самое подходящее. Джимми Корнелль велит в октябре – ближе к здешнему лету. Подтвердили достигнутую еще на Тиморе договоренность встретиться в Ричардс Бэй. Ну, мы-то уже тут.

ОК. Оставил Эли на лодке и пошел в маринскую контору договариваться о стоянке. На углу причала, около своей изумительной по красоте «Дочери Ветра», стоит Виктор Языков и машет мне рукой.

С Виктором мы познакомились в Панаме, в марине Шелтэр Бэй. Он приходил на «Тишу» вечером посидеть. Мы все тогда готовились идти в канал и у нас с Виктором был один и тот же агент (см. Нога Вторая, Палец Третий, Панама ).

Виктор – знаменитый российский яхтсмен-гонщик-одиночка и один из самых приятных и интересных людей, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться.  Я был очень рад этой встрече и мне показалось, что Виктор тоже. Вечером отправились с ним и Эли в ближайший креольский ресторан и замечательно там посидели (Виктор свободно говорит по-английски ).

Виктор, как и мы, пришел на Мауритиус из Новой Зеландии. Только он шел без остановок («нон-стоп») 57 дней. У нас эта дорога заняла 72 дня («чистое» время в море ). Это при том, что «Дочь Ветра» имеет длину 10.5м, а «Тиша 2» - 12.75м  и мы по всем законам гидродинамики должны были бы быть быстрее. Виктор, правда, шел самой «прямой» дорогой, а мы несколько «плутали», особенно из-за моей ноги, когда вместо ново-гвинейских Луизиад должны были пойти «назад» в Австралию. Ну и потом этот еще наш глубокий вираж на север к экватору, чтобы попасть на Чагос.

С Мауритиуса Виктор пойдет на Канары (как и мы вокруг Мыса Доброй Надежды). Снова «нон-стоп». За день до нашего выхода в Южную Африку, Виктор перешел на другую стоянку на Мауритиусе и вся наша компания – поляки, Дик и Джейн и мы с Эли вышли его проводить. Пока что он улетает к себе домой в Сочи. То, что у него по дороге на Канары будет не меньше семи футов под килем гарантировано, но все равно таким людям хочеться всегда пожелать только самого наилучшего.

Сколько ятсменов, с которыми вы встречались в самых разных странах раньше, можно встретить на одном острове в Индийском Океане ? Пошел купить заказанный флаг Мауритиуса нужного мне размера и возвращаюсь с этим флагом на яхту. Какой-то бородач морского вида меня окликает. Бородача я узнал несразу и ему пришлось мне напомнить, что он из команды той американской лодки, которую мы с Эли в сильный ветер выводили из слипа в Кэйрнской марине и они через пару минут врезались в лодки напротив (см. Палец 3 ). Бородач сказал, что их ремонт обошелся всего в пять тысяч долларов ( про лодки напротив я спрашивать не стал), но задержал их в Кэйрнсе на три недели. Так что пока мы ходили во все наши места ( Тимор, Рождества, Кокос и Чагос ) им пришлось идти на Мауритиус напрямую, без остановок, очевидно потому что они в тех же «временных» рамках, что и мы, и тоже хотят идти в Кэйптаун в правильный сезон.

Вспомните цифры Джимми Корнелля о тысячах лодок, которые ходят по Тихому и Индийскому. Статистически маловероятно в одном месте встретить пять знакомых лодок из этой обширной выборки. Но наверное в какой-то определенный период времени,  да еще при условии, что речь идет о людях, которые  целенаправленно возвращаются в Америку и Европу вокруг Африки, получается, что нас таких вроде бы совсем немного.

13 Сентября, Зулулэнд Яхт-Клаб

НУ И НАКОНЕЦ ВСЕ – ТАКИ ПРО МАУРИТИУС. 

Мауритиус, как и все остальное на этом свете, открыли португальцы. Вот такой они были настырный мореплавательный народ. И ведь всего-то их было в те времена от силы миллион. А теперь в одной только Бразилии говорит по-португальски двести миллионов человек, если не больше. Но интересно,что португальцы как-то так нешибко цеплялись за открытые ими земли. Были в те далекие времена народы попрактичнее. Скажем, те же голландцы. Это они первыми поселились на Мауритиусе. Был у них тогда некий принц по имени Мауритис. Отсюда и имя получилось для острова. Голландцев выселили французы, и ,чтобы никто не сомневался, переименовали Мауритиус в Иль Де Франс (Остров Франции или Остров Франция или Французский Остров – плохо у меня с французским – из рук вон). Французким остров был достаточно долго, так что даже и теперь в Порт Луи по утрам можно купить свежехрустящий багет и роскошные патэ из утиной печенки – не меньше восьми видов. Не говоря уже про здешний язык, но про язык потом.

У французов остров отбили англичане, которые первым делом вернули острову его первоначальное голландское имя. Вот все-таки другие они люди. Англичане, я имею в виду. Нет чтобы переименовать Остров Франции в Остров Англии или Остров Англия или Английский Остров. Вернули острову его голландское имя. Мало этого – отменили на острове рабство и освободили от него привезенных из Африки чернокожих. Чем уже совсем досадили местным французским рабовладельцам и те подняли мятеж. Сегодня на Мауритиусе автобусы привозят китайских туристов в крепость, которую англичане построили для своего гарнизона и их семей, чтобы защитить их от недовольных французов. Вот и я тоже должен себе время от времени напоминать, что времена Вердена, битвы на Сомме и антигитлеровской коалиции – очень недавние времена. А до этого были века противостояния, начиная с норманнского завоевания и кончая Аустерлицем и Святой Еленой. Так что может быть и можно понять почему французы не хотят говорить по-английски.

Идем дальше. Открытый португальцами, и первоначально освоенный голландцами, франко – английский остров Мауритиус сегодня населен преимущественно выходцами из Индии – 70 процентов индусов и еще 20 процентов пакистанских мусульман. Оставшиеся 10 процентов – китайцы, потомки чернокожих африканских рабов ( здесь их называют «креолы» ) и немногочисленные европейцы. Все говорят на своих языках, конечно, но с некоторой примесью французкого. Здесь это называется «креол». Скажем, прикидываюсь дурачком и спрашиваю у галдящих безумолку на хинди таможенников, которые раз в пять минут произносят слово или два по-французски, на каком языке они говорят. Отвечают, что на «креол». То же и с пакистанцами. Урду с тремя словами по-французски это тоже «креол». Вот сейчас написал слово «мерси». Считайте, что я пишу этот палец на «креоле».

В теперешнем мире, стран и мест , где живут разные народы сколько угодно. Наверное таких, где живет один народ ( Япония ) уже почти и не осталось. У нас в Квинсе тоже переходишь пешком из одного квартала в другой как из одной страны в другую. Но Нью-Иорк – это громадная метрополия, да и в Америке-то он один такой зверинец-зоосад. А в каком-нибудь Техасе, если ты говоришь на нормальном английском – без южного акцента («дролл»), так ты и вообще не человек. На Мауритиусе все народы компактно живут вместе на одном маленьком острове и никакого другого Техаса, там за две тысячи миль на Мексиканском Заливе, не предвидится. Поэтому меня, например, на Мауритиусе больше всего впечатлила именно его многоликость.

Смотреть остров нас повез Рашид – пакистанский мусульманин, третье поколение на Мауритиусе. Начали, естественно, с главной мечети острова в Порт Луи. Очень красивый интерьер, с огромным развесистым деревом, которое растет прямо внутри мечети. Такое впечатление, что вся мечеть была построена вокруг этого старого дерева. В этом же элегантном интерьере - бассейн, в котором правоверные омывают ноги - не то до молитвы, не то после, а может и до и после.

А в бассейне плавают большие рыбы. Никогда раньше не видел живых рыб в местах отправления культа. Безумно интересно. Рыбы, с одной стороны  оживляют интерьер, а с другой, своим молчанием, приближают к таинству.

Потом Рашид повез нас на озеро, где находится религиозный и культурный центр мауритийских индуистов. Поскольку индусы являются доминирующей национально-религиозной группой на острове, центр этот раскинулся на большой территории и всем своим обликом произвел на меня большое впечатление. Скорее всего потому, что я никогда не был в Индии. Над озером возвышается громадная (20-метровая) статуя улыбающегося Шива, а ниже, по берегу разбросаны элементы храма – многочисленные культовые статуи и молитвенные алтари.

Индийская религиозная скульптура ярко-цветная и необычна своей знаменитой многоликостью – трехголовая дева, семиконная упряжка, голова слона с кистями человеческих рук вместо ушей.

Смотришь и, как в зале древне-египетской скульптуры Британского Музея в Лондоне, понимаешь,что художники и скульпторы двадцатого века ничего не придумали и не изобрели. Если Генри Мур вырос из египетских статуй, то Сальвадор Дали – из индийских. Чистейшей воды сюрреализм. А поскольку из всей современной культуры мне лично он ближе всего, то тут, на Мауритиусе, я сильно приблизился к истокам.

В храме полным ходом шло богослужение и мужчины в индийских шапочках и женщины, разодетые в разноцветные сари, под песнопение жреца передавали друг другу чаши с живым огнем и какими-то экзотическими фруктами. Хорошо бы когда – нибудь про все это хоть что-нибудь узнать.

В Мауритиусском национальном парке живут большие черепахи. Не такие большие, как на Галапагосе, но все равно очень большие. Там же туристам показывают кратер потухшего вулкана. Теперь кратер весь зарос тропическим лесом и получилась такая совершенно круглая, огромная и глубокая лесная яма с маленьким озером (как глаз) в самом низу.

Но самое интересное в парке – «цветная земля». По какой-то очередной немыслимой игре природы, участок базальтовых скал полностью выветрился до уровня мелкозернистой, почти глинистой почвы с высоким содержанием окислов железа и алюминия. Железистая глина красно-коричневая, а алюминатная – голубовато-синяя. Округлые, очень мягких, я бы сказал каких-то даже нежных очертаний, холмы этой многоцветной глины необычайно красивы. Мы были в парке в конце дня, при заходе солнца, и все это зрелище предстало в полном закатном блеске, с четкими  контурами участков земли разного цвета и глубокими тенями между ними.

Рашид, который оказался в высшей степени квалифицированным и дисциплинированным экскурсоводом, очень ненавязчиво, но тем не менее вполне четко, выполнял некую свою программу. Мы начали в 8 утра и вернулись в 8 вечера, объехав весь Мауритиус.

Были на чайной фабрике, в религиозном центре тамилов ( похоже на индусский, но менее интересно и живописно),  на водопадах.

На берегу океана, прибойные волны промыли в скалах большой проем и получился настоящий скальный мост. Морские птицы ( местная разновидность фригатов) на дикой скорости влетают со стороны берега под этот мост, прямо в бушующую морскую пену, и вылетают из нее в сторону океана. Ничем, кроме откровенной игры в преодоление опасности и страха, это действо назвать нельзя. Неужели и птицы тоже иногда хотят и умеют выставляться?

К МЕСТАМ, КОТОРЫЕ ВЫ ХОТИТЕ УВИДЕТЬ, НУЖНО ГОТОВИТЬСЯ. 

К Мауритиусу я не подготовился. Если бы подготовился – отвел бы на него больше пяти дней. Интересное и цивилизованное место, в лучшем смысле слова. Я думал – ну там еще один остров в океане. Ничего подобного. Пестрота населения, бурлящие уличные рынки, разноообразная и неплохая гордская  архитектура, прекрасные супермаркеты с преимущественно французскими продуктами, большой порт с множеством кораблей всех флагов, музеи морских раковин и корабельных моделей, экзотический профиль островных гор, интересная история и доброжелательные, англоговорящие жители.  

Из музея корабельных моделей меня невозможно было извлечь. Я ведь все мое сызранское детство строил в ДОСФЛОТе и у себя дома модели кораблей. И даже ездил в Москву на всесоюзные соревнования. Правда мы строили модели современных кораблей. А тут, в музее Порт Луи, все модели были парусников, когда-то знаменитых каравелл, бригантин, фрегатов и барков.

В порту стоит борт к борту эскадра китайских больших морозильных траулеров. Китайцы, по договору с Мауритиусом, ловят рыбу в здешних водах и продают ее Мауритиусу-же. Мауритисяне делают из этой рыбы консервы и экспортируют их в другие страны (в том числе в тот-же Китай). Пока все звучит хорошо. Однако, по утверждению Рашида, рыбу на этих китайских траулерах ловят заключенные китайских тюрем.

Если это правда, то по современным понятиям китайское правительство практикует «принудительный труд», который запрещен международным правом. Конечно ловить рыбу в Индийском Океане намного лучше и приятнее, чем копать Беломорканал или мыть золото на Колыме, но запах тот-же.

Каждому свое. Из всех советских несвобод я больше всего ненавидел советскую  географическую несвободу – статус жителя загона для двухсот миллионов. Поэтому если бы из советских тюрем можно было отправиться ловить рыбу в Индийский Океан, я бы с большой охотой сел в советскую тюрьму. Но оттуда посылали принудительно работать в другие, значительно менее теплые места.

Провожать нас в Ричардс Бэй пришла вся компания наших знакомцев, за исключением Виктора – он в это время пристраивал «Дочь Ветра» на стоянку в другой бухте.

30 Августа, 2013, Индийский Океан, 320 миль к северо-востоку от южной оконечности Мадагаскара.

ГДЕ МЫ И ЧТО МЫ. 

Мы на последнем, но самом больном пальце этой ноги: Мауритиус – Ричардс Бэй (Южная Африка). Кончились любимые торговые ветра и мы входим в зону  капризной и неприятной погоды, характерной для побережья Южной Африки. Марик грозит плохим циклоном, если мы не успеем добраться до Ричардс Бэй до 8го сентября. Пока есть еще остатки пассатов мы можем выжать из бедной «Тиши» необходимые для этого шесть узлов хода. Но завтра – послезавтра этот ветер начнет пропадать и тогда, чтобы успеть до прихода Марикового циклона, одна надежда на мотор. Дизеля у нас – залейся, но так жалко будет испортить прекрасную статистику использования двигателя в этой ноге: 4 процента по времени! С плохими циклонами, конечно, уже не до статистики.

Если мы успеваем до 8го, нам до Южной Африки остается 9 дней хода. Мы идем с опережением своего графика по меньшей мере на неделю и это потому что мы не пошли на Реюньон.

ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПОШЛИ НА РЕЮНЬОН 

Реюньон – один из трех Маскаренских островов ( два другие – Родригес и Мауритиус ) находится в ста милях юго-западнее Мауритиуса, прямо по дороге в Южную Африку, и поэтому заход на него всегда был в наших планах. Реюньон примерно таких же размеров, как и Мауритиус. В прошлом французская колония, сегодня это один из заморских департаментов Франции – вполне интересное и очень цивилизованное место, с тремя маринами и главное – с французской едой. На Мауритиусе мы с Эли составили целый план, что нам нужно будет сделать на Реюньоне – докупить еду, дочинить кое-что на лодке, заказать марину в Южной Африке, итд.

Из Мауритиуса мы ушли утром и назавтра приготовились заходить на Реюньон, хотя и не были уверены в какую марину – не успели про это толком узнать на Мауритиусе. Ночью, миль за сорок до Реюньона, мы услышали по 16му каналу «Секюритэ, Секюритэ, Секюритэ!». «Секюритэ» - это международно принятая форма официального ( то-есть передаваемого береговыми станциями той или иной страны ) предупреждения о безопасности мореплавания, имеющая отношение либо к условиям навигации, либо к погодным условиям. Собрав вместе весь наличный Элин и мой французский в один тощий кулак, мы поняли, что одно из этих предупреждений было повидимому о каких-то маневрах французского военно-морского флота, а другое – насчет того по какому радио-каналу нужно слушать сообщения о погоде. Французы с Реюньона передавали по главному международному 16му каналу радиосвязи и безопасности международно принятое по форме радиосигнала официальное предупреждение, предназначенное для мореплавателей, находящихся в океане в районе Реюньона, на французском языке. И только на французском!

Вспомнились все остальные мучения по этому поводу во Франции и франко-говорящих странах и я сказал Эли: « А что если мы не пойдем на Реюньон?» И Эли согласился. Конечно для этого решения у нас обоих были еще и какие-то другие, у каждого свои, может быть более важные причины. Я несомненно хотел оставить позади этот последний участок неопределенной и потенциально опасной погоды. Не хотелось гулять по Реюньону с мыслями о том что там нас ждет в океане по дороге в Южную Африку. Хотелось уже встать на эту дорогу и пойти по ней. Не все ходят в это время года из Мауритиуса в Ричардс Бэй. Многие ждут хотя бы до октября. Так что вот это «Секюритэ» только по-французски было наверное просто той последней соломинкой, которая сломала спину верблюда. 

31 Августа, 450 миль к юго-западу от Мауритиуса. Пройдя юго-восточную оконечность Мадагаскара, нам нужно будет повернуть на запад и теперь уже идти прямо в Южную Африку – еще 850 миль. До этой точки поворота нам осталось 180 миль, так что завтра к вечеру повернем. Пока удается держать шесть обещанных Марику узлов, но с трудом.

15 Сентября, Зулулэнд Яхт-Клаб.

ОБ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ПРОЦЕССА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ. 

Сегодня в яхт-клубе было открытие сезона. Нарядные клубные скауты поднимали флаги, Коммодор читал морскую молитву, все пели «Аллилуйа», было много хорошего южноафриканского вина и барбекюшного мяса. Жан и Гретхен с детьми пришли с утра на «Тишу». Ник и Марлен записались гоняться на маленьких яхточках с другими клубными детьми. Ник, натурально, «надрал» всех местных с большим отрывом и получил за победу хороший морской нож.

Я не в первый раз вижу яхтенных детей, но как-то так получилось, что здесь я впервые наблюдал жизнь яхтенной семьи в непосредственном контакте с ней и в течение сравнительно длительного времени ( они приходили на «Тишу» из Тузи Гази почти каждый день). Я показывал детям и взрослым подводные фотографии из разных мест, в которых они тоже были, пили чай. Жан и Гретхен помогли мне снять геную. Мы отнесли ее с пирса на зеленую клубную лужайку и свернули в мешок по всем правилам.

Людей, идущих в  в океан, я бы разделил на три группы. У некоторых есть где-то дом, и в этом доме кто-то живет. У других есть дом, но в нем никто не живет. У третьих дома нет. Лодка – это их единственный дом. Жан и Гретхен с детьми  (Нику тринадцать, Марлен восемь) принадлежат к последней категории. Дети есть дети. Ник и Марлен – тоже просто дети. Но посмотрели бы вы на этих детей в действии. Как они моментально и без всяких просьб и указаний занимают единственно правильную позицию, тянут за единственно правильную веревку и привязывают отбои на единственно правильной высоте. А поев, спрашивают у меня можно –ли им помыть посуду. Марлен немножко кокетка и точно будущая смерть мужчинам. Ник – спокойный и для тринадцатилетнего мальчишки очень «собраный». С сестрой неразлучен, а родители неразлучны с обоими. Вся их жизнь построена вокруг того, что нужно в это время детям. Гретхен смотрит на часы и говорит что нужно уходить, потому что детям пора в «школу». Школа происходит там-же, на лодке.

Жан и Гретхен рассказали мне, что вчера они напекли на лодке каких-то французских пирогов и успешно продали их гуляющей в Тузи Гази публике (осуществив этим давнишнюю Ирочкину мечту). Жан, как я понял - классный французский повар и может зарабатывать этим делом всегда и везде.

Вот я смотрел на них, смотрел, и мне пришла в голову такая простенькая релятивистская идея. Эта лодка и эта семья не перемещаются по миру. Все наоборот. Они настолько крепко связаны друг с другом и настолько слаженно и четко функционируют в своей непростой жизни, что это они – эта семья и эта лодка являют собой неподвижный, как скала, центр движения. А мир, со всеми своими странами, островами, архипелагами и материками, вращается вокруг них.

О ЛЮДЯХ С ХОРОШО РАЗВИТЫМ ПРОСТРАНСТВЕННЫМ ВООБРАЖЕНИЕМ. 

В восьмом пальце второй ноги я уже рассказывал как в бухте Ансе Хакатеа ( на Нуку Хива, Маркизы) я спросил у Эли ощущает–ли он свое физическое присутствие на нашей планете по отношению, скажем, к дому, где он живет. Эли ответил утвердительно и, показав рукой под кокпитный стол, сказал: «Дом там». Потому что Иерусалим действительно в этот момент был почти точно на другой стороне земли.

На этот раз отличился Марик, прислав нам поздравление с завершением кругосветки по долготе, потому что Ричардс Бэй западнее Ашдода. Спасибо Марик. Но хорошо было бы закончить эту кругосветку и по широте тоже. Короче всего отсюда это можно сделать, поднявшись на север вдоль Африки до Кабо Верде. Там мы были в Ноябре 2010го. Другой, и повидимому более реальный для нас вариант, пойти на запад в Бразилию и потом на Каррибы до Гренады, где мы были в марте 2012го. По времени это «замыкание» дает самый быстрый «кругосветный» вариант: чуть меньше чем два года (Март, 2012 – Апрель, 2014).

17 Сентября, Международный Аэропорт в Иоганнесбурге, Южная Африка.

У меня четыре часа до самолета в Нью Иорк. В аэропорту Ричардс Бэй, откуда я только что прилетел, почитал свежую местную газету. Сломанный пополам пароход – рудовоз со 150,000 тонн угля на борту. Еще 15,000 тонн жидкого топлива удалось снять без протечек в море. Сейчас думают как выгрузить весь этот уголь. Никаких проблем с машиной не было. Рудовоз был в полном порядке. Осталось понять как он попал на мель у волнолома, а главное почему его выпустили в такую погоду из порта.   

Вся проблема навигации в здешних водах состоит из двух компонентов: мощного прибрежнего течения Агулас ( до 4.5 узлов ) и сильных юго-западных ветров. Когда эти два компонента присутствуют одновременно – в море лучше не выходить. Юго-западные ветра дуют против Агуласа и в результате в океане появляется очень сильный и крутой «стоячий» свелл. Так бывает всякий раз, когда ветер дует против течения и нам приходилось бывать в таком море – в Гибралтаре и на входе в атоллы во Французской Полинезии, например. Но у берегов Южной Африки этот феномен проявляется в значительно более опасном виде, потому что и ветер сильнее и особенно течение. Джимми Корнелль упоминает волны высотой 20 метров. В газете было написано, что на мели рудовоз ударило кормой об дно и этот удар переломал корпус парохода. А теперь попробуйте представить себе волну, которая ломает пароход с полным водоизмещением 200,000 тонн.

Разговаривал со здешними яхтсменами, которые многократно ходили в Кэйптаун. Говорят, что это не так уж сложно.  Весь фокус – отсиживаться в промежуточных портах до правильной погоды. Летом, в январе – феврале, когда мы пойдем в Кэйптаун, такие погодные окна длиннее и более четко прогнозируются.

ПОСЛЕДНЯЯ НОГА «ТИШИ». 

 «Ногой» мы называем большой ежегодный яхтенный переход по длинной дороге на Запад, которую мы начали три года назад.

Первую Ногу - из Израиля на Криббское Море через Атлантику - мы сделали в 2010м году, пройдя через Гибралтар на Канарские острова. Затем, в поисках попутных ветров (пассатов), спустились почти до экватора на Острова Зеленого Мыса и потом, повернув на Запад, к концу года пришли на Каррибы.

В 2012м мы прошли через Тихий Океан и сделали Вторую Ногу – от Каррибов до Новой Зеландии – через Панамский Канал, Галапагос, Французскую Полинезию (Маркизы, Туамоту, Таити, Бора Бора) и дальше – Острова Кука, Ниуйе, Самоа, и Фиджи в Новую Зеландию.

Еще три-четыре года назад, для завершения дороги на Запад нам нужно было бы пересечь Индийский Океан и , пройдя Суэцкий канал, вернуться в Средиземное море, тем самым закончив кругосветку. Но мировое сообщество оказалось бессильным перед лицом горстки сомаллийских бандитов с автоматами Калашникова и дорога в Красное море для яхтсменов сейчас закрыта. Вернуться в Средиземное море, можно только вокруг Африки.

Так что Третья Нога, которую мы сделали в этом (2013-ом) году, закончилась на восточном побережье Южной Африки. От Новой Зеландии мы поднялись на Север до архипелага Вануату, повернули в Австралию и прошли между австралийским берегом и Большим Барьерным Рифом в Торресов Пролив и Индийский Океан. В Индонези мы зашли на Восточный Тимор, а затем через Остров Рождества и Кокос Килинг пришли на удивительный коралловый архипелаг Чагос. Оттуда – прямая дорога на Мауритиус и в Южную Африку.

В январе 2014-го мы должны начать нашу последнюю – Четвертую Ногу: Южная Африка – Израиль. Ветра в Атлантике дуют так, что подняться прямо на Север вдоль Африки трудно. Легче и интереснее из Южной Африки пойти в Бразилию, а оттуда, через острова Кариббского моря идти на север до тех широт, где ветер дует на восток, и затем ,через Азорские Острова, пройти в Гибралтар. А там, считай, что к концу июля мы уже будем дома.

Подготовка к каждой «Ноге» начинается с поисков команды. Если ветер дальних странствий еще иногда шумит в вашей голове и у вас есть возможность пройти с нами всю или хотя бы часть нашей Последней Ноги – дайте знать.

***

Сегодня ровно в 16:00 22 января 2014 г.  TISHA2 вышла из Ричардс-Бэй. Курсом вокруг Южной Африки, мыса  Доброй Надежды в Кейптаун. Открыт этап  2014 года. Это 4 сезон кругосветного плавания ТИШИ.

В составе экипажа. Капитан и владелец Валерий Буслов.  Ему сейчас 76 лет. И дай бог каждому в такие годы выходить под парусом в море.

Друзья и соратники капитана.

Миша и Эли

Фима (Эфи) Гинзбург.

Впереди по плану навигации заход в Дурбан, проход Мысом Доброй Надежды, Намибия, остров Св.Елены, Бразилия, Карибы, Азоры, Европа...

Проводить их в море пришел Сергей Морозов.

Пожелаем им удачи. 7-мь футов под килем и попутного ветра, который так нужен у мыса Доброй Надежды.

P.s. Отдельное спасибо Сергею Морзову за фотографии ТИШИ2. Удачи тебе Сергей и даст бог свидимся на морских дорогах.  

mbimbad