«МЯСНИК ЗНАЕТ СВОЕ РЕМЕСЛО»

«МЯСНИК ЗНАЕТ СВОЕ РЕМЕСЛО»

— Бременский мясник знает свое ремесло, — похвалялся в кругу собутыльников сподручный Гембека хозяйственный комендант Заполянского лагеря смерти Мартин Вилли.

Да! В этом отказать им было нельзя — упыри в военных мундирах, оккупировавшие советские земли, превосходно знали палаческое ремесло. Сколько было расстреляно наших соотечественников для устрашения? Не сосчитать! Сколько казнено только но одному подозрению? Не упомнить!

В канун светлого праздника советского народа, 6 ноября 1941 года, в Порхове было развешано объявление городского головы Лайминга. Фашистский ставленник сообщал:

«Согласно приказу военного коменданта гражданин города Порхова Юрий Карпов расстрелян в 5 часов 10 минут 5-го ноября…»

За месяц до казни Юре исполнилось 16 лет. Подросток — угроза устоям третьего рейха, ведь надо такое придумать!

В «хозяйстве одноглазого дьявола» за десять месяцев 1943 года погибло более трех тысяч человек. Очевидцы фашистских злодеяний свидетельствуют:

«При мне привезли молодую, очень хорошенькую женщину с месячным ребенком. На следующий день ее расстреляли вместе с младенцем»

(из показаний Евгении Ермолаевой).

«Был расстрелян профессор математики одного из ленинградских институтов. Звали его Яков. Фамилию не помню»

(из показаний Серафимы Прокофьевой).

«Однажды привели подростка, совершенно измученного. Он не мог даже вставать, когда его выводили на допросы. Там так избивали, что он сам не мог прийти обратно, его приносили. Однажды парнишку увели, и больше мы его не видели. После узнали, что он расстрелян»

(из показаний Любови Даниловой).

«Комендант спросил, кто из заключенных умеет косить. Откликнулось 8 человек. Их посадили в телегу, дали грабли, косы и повезли за пределы лагеря, а затем оттуда послышались выстрелы. Подводы вернулись обратно, и были посланы люди с лопатами зарыть погибших»

(из показаний Никифора Иванова).

Виселица в Порхове.

Барак в Заполянском лагере смерти.

Так и ушли из жизни безвестными «косцы», ученый с берегов Невы, молодая мать с ребенком на руках. Не знаем мы имен и четырех моряков, расстрелянных в лагере осенью 1943 года. Известно лишь, что они попали в плен ранеными. Держались балтийцы мужественно, дерзко. Фашистский холуй переводчик Сашка — один из приближенных Гембека, услышав от них в свой адрес: «Гнида!», побоялся пустить в ход кулаки и револьвер, что обычно делал с превеликим усердием.

В лагере в ожидании расстрела томились советские воины, бежавшие дважды и трижды из плена. Направлялись на «воспитание» к Гембеку и подследственные из отделений СД Порхова, Дно и других оккупированных городов Ленинградской области.

Три-четыре раза в неделю в лагерь по ночам наведывались следователи СД Тродлер, Тимман, Михельсон. И тогда кабинет начальника лагеря превращался в застенок. Осатаневшие от крови и вина нацисты пытали узников с помощью электрической машинки, садистски избивали плетьми с «кошачьими лапами», опуская их после каждого удара в солевой раствор. Из открытых настежь окон к баракам, где в кратковременном сне забывались узники, неслись вопли и стоны истязуемых. Это тоже входило в арсенал человеконенавистнических «воспитательных» средств Гембека. Злорадно посмеиваясь, он говорил своим помощникам по кровавому ремеслу:

— Пусть знают наши подопечные, что? ожидает их за молчание на допросах.