ПЕРВАЯ РАЗВЕДКА

ПЕРВАЯ РАЗВЕДКА

На следующий день девушек пригласили в горком комсомола. Когда они вошли к Дураничеву, у него сидел человек в военной форме. Стройный, подтянутый. Темные волосы аккуратно причесаны. На чисто выбритом лице приветливая улыбка. Секретарь горкома поздоровался с девушками, сказал, что представитель армейской разведки майор Левухин хочет поговорить с ними, а сам вышел из кабинета.

— Прежде всего должен вас предупредить, — начал майор, — разговор наш очень серьезный и при любых обстоятельствах должен остаться только между нами. — Девушки понимающе кивнули головами. — Мы хотим дать вам важное задание в ближайшем тылу гитлеровцев…

Беседа продолжалась более часа. В конце ее Левухин спросил:

— Ну как, согласны? — И добавил: — Насильно вас никто не пошлет, и за отказ никто не осудит.

— Вы так говорите, — обиженно ответила Лида, — будто уговариваете нас отказаться. Может быть, мы не годимся для такого дела, так вы прямо и скажите.

— Тогда хорошо. С этого часа вы поступаете в распоряжение воинской части. Сейчас идите домой, возьмите с собой самое необходимое. К вечеру я за вами заеду.

Несколько дней ушло на подготовку. Девушки научились отличать орудия по калибру, читать карту, ориентироваться на местности, познакомились с оружием… Через неделю майор Левухин вызвал Лиду к себе в землянку.

— Вот, смотрите, — показал он на карту, испещренную разноцветными карандашами, — линия фронта проходит здесь. В этом месте сегодня ночью мы вас переправим в расположение врага. Пойдете одна, подруге вашей будет другое задание. Ваша же задача — постараться узнать, какие оборонительные сооружения фашисты возводят у шоссе, понаблюдать, сколько и какой техники они перебрасывают за сутки к железной дороге…

В полночь Еремкину и Свинкину разбудили. Около землянки стояла машина. Когда все уселись, она рванулась с места, и крохотный поселок Сопели через минуту растаял в морозной мгле. Миновав деревню Боргино, передвигались настолько тихо, что слышно было похрустывание снега под колесами. Наконец последняя остановка.

— Подождите меня здесь, — обращаясь к шоферу, сказал майор Левухин и кивнул Лиде, молча приглашая ее за собой.

Попрощавшись с подругой, Лида вышла вслед за ним. Пройдя немного вперед, они свернули в сторону. Лида почувствовала терпкий запах гари. Глубокий снег повсюду был разворочен гусеницами танков. Местами приходилось пробираться, увязая чуть ли не по пояс. Шли минут десять, потом остановились. Майор некоторое время прислушивался, затем тихо три раза просвистел. В ответ послышались такие же посвистывания. И почти сразу откуда-то из-под снега раздался негромкий голос:

— Стой! Пароль?

— Новгород, — ответил майор.

— Нева.

Обменявшись рукопожатиями с подошедшим и поговорив о чем-то, майор обратился к девушке:

— Ну, Лида, сейчас мы с вами расстанемся. Товарищ проводит вас до места. Как говорится, ни пуха ни пера.

Лида и человек в белом пошли дальше, а майор, постояв немного, направился обратно к машине. Ему нужно было проводить в такой же путь вторую разведчицу — Тоню Свинкину. Из разведки Свинкина не вернулась.

«Оккупированная территория», «вражеский тыл»… Эти понятия никак не укладывались в голове Лиды. Ведь деревня Морозово, откуда начинался ее маршрут разведчицы, небось такая же волховская деревушка, как и ее родная Любынь. Стараясь отогнать от себя страшные мысли, Лида повторяла про себя задание: «Значит, прежде всего шоссе… Затем…»

Над зарослями, по которым напрямик шла разведчица, уже занимался рассвет. Вскоре с той стороны, где должна быть деревня, послышался сильный шум. Лида определила — танки. До Морозова осталось недалеко. Чтобы не вызвать подозрений, Еремкина вышла на шоссе, отряхнув с одежды прилипшие кое-где сосновые иголки.

Гул моторов нарастал с каждой минутой, и вскоре из кустарника показались тяжелые танки с высокими башнями. Буксуя в глубоком снегу, с трудом проталкивались вперед грузовики, тягачи тащили пушки и минометы. Позади нестройными группами шли солдаты в серо-зеленых шинелях. Шли пританцовывая, — мороз стоял отменный.

По «легенде» Еремкина разыскивала мать, работавшую на расчистке шоссе. Но на Лиду, свернувшую с дороги к избе, никто не обратил внимания — пересказывать «легенду» не пришлось. А тут, к счастью, из сарая вышла пожилая женщина с мальчиком лет шести.

— Удирают, что ли? — спросила она Лиду, показывая на колонну машин и танков. — Скорее бы унесло окаянных…

Еремкина не ответила. Женщина посмотрела на нее и предложила:

— Пойдем в хату. Замерзла небось. Вижу — не здешняя. На чердаке посидишь, пока войска чертовы не пройдут.

На чердаке — об этом Лида и мечтать не смела. Быстро поднялась наверх. С чердака как на ладони была видна вся вражеская махина, перемещавшаяся, очевидно, на другой участок фронта. Девушка считала танки, машины. Черные коробки ползли и ползли, оставляя за собой пышные шлейфы снега, земли и гари…

Во второй половине дня Еремкина была уже в районе станции Теребочево. Опускались сумерки. Влево от железной дороги Лида заприметила несколько полуразрушенных построек. Из одной наиболее сохранившейся избы доносился детский крик. Лида решила зайти туда и попроситься на ночлег.

— Кто пришел? — еле слышно раздался детский голос.

— Не бойтесь, я своя, — сказала Еремкина и направилась в угол, где громко плакал ребенок.

На шестке вспыхнули небольшие язычки пламени, и Лида успела разглядеть хлопотавшего у печки мальчика лет девяти. Он проворно подкладывал в огонь мелкие лучинки, которые, разгораясь, рассеивали по всей избе тусклый мигающий свет. Мальчик поднес горящую лучинку к фитильку стоявшей на полке коптилки. И сразу же во всех углах и даже под столом зашевелились дети.

— Чего вы попрятались? Вылезайте! — баюкая малыша, распорядилась Лида.

К столу стали подходить мальчики и девочки. Их набралось не меньше десятка. Из их скупых рассказов разведчица поняла, что в избе собраны дети из пострадавших семей: у одних дом сгорел, у других разрушен, у третьих вообще не осталось ни мамы, ни старших братьев или сестер. А у тех, у которых родные были живы, фашисты всех угнали на расчистку дорог от снега.

— Давайте-ка ужинать, — весело блеснула глазами Лида, — а то я так есть хочу, того и гляди кого-нибудь из вас съем.

Ребята заулыбались, а те, которые поменьше, смотрели на веселую тетю с удивлением. Лида достала из сумки буханку хлеба, большую банку мясных консервов. Когда в избу вошли две женщины — мамы одного мальчика и двух девочек, «пир» был в полном разгаре.

— Хлеба настоящего мы давно не ели, — сказала одна из пришедших, подсаживаясь к дымящемуся котелку с картошкой.

— А разве немцы не выдают в пайке хлеба? Ведь вы работаете, — будто к слову спросила Еремкина.

— Попробуй не работай. У них кара одна: за отказ от работы — расстрел. За опоздание — плети.

— Видимо, у вас работа такая важная и такая срочная, — как бы между прочим заметила Лида, — что ни опоздать, ни уйти пораньше нельзя.

— А у них все важное и все срочное. То рвы копали, а теперь вот площадку расчищаем, аэродром строим.

— Перестань, Аннушка, — предупредила ее подруга. — Не дай бог, узнают про твои слова — несдобровать нам с тобой.

— Это точно. Мастер грозился, — обращаясь к Лиде, продолжала Аннушка. — За разглашение места работы — расстрел. — Помолчав с минуту, добавила: — Так что если доложишь им про нас, — она кивнула в сторону ребят, — знай — вон какую ораву беспризорными оставишь.

Лида не могла проглотить положенную в рот картошку. Горькая спазма сдавила горло, и вместе с тем от радости защемило сердце. Не выдержав, взволнованно заговорила:

— Дорогие вы мои! Я обязательно скажу про вас, но только не гитлеровцам. А нашим воинам, — тут Еремкина осеклась и смущенно закончила: — Когда они прогонят отсюда оккупантов…

От натопленной печки в избе было тепло. Спали прямо на полу, подложив под себя что только было возможно. Проснулась Еремкина от стука чугунами. Одна из женщин возилась около горящей печки, а вторая раскладывала по сумкам вареную картошку.

— Нам-то уже пора идти, — заговорила Аннушка, — а ты можешь еще подождать немного. Когда пойдешь, лопату возьми с собой. В случае чего скажешь: ночь работала, идешь отдыхать — подозрений меньше будет.

Потом переглянулись между собой, и Лида поняла, что они приняли какое-то решение.

— Вот что, — обращаясь к разведчице, сказала Аннушка. — Мы не знаем ни имени твоего, ни фамилии. Нам, может быть, и не нужно знать этого. Возьми вот это… — Она достала из-за пазухи и передала Лиде аккуратно свернутый лист бумаги. — Тут карта с надписями на немецком языке. Передал нам ее один человек вроде тебя и просил как можно быстрей переправить нашим. Сам не мог, — ранили его смертельно. Спрячь только получше.

— Не беспокойтесь, — горячо заверила Лида, — завтра утром все это будет там, где нужно.

Женщины ушли. Быстро собралась и Лида. С лопатой и сумкой за плечами она вышла на улицу. Без особых приключений добралась до станции Гостинополье. Правда, по дороге Лиду задержал патруль, но выручили «легенда» и милая улыбка в адрес офицера, к которому солдаты привели девушку.

На станции Лида решила зайти в будку стрелочника. Дежурившая там женщина средних лет с удивлением, но беззлобно сказала:

— Сюда же нельзя.

— Я ненадолго, — проговорила Лида. — Обогреюсь немного и уйду.

— Ладно уж, пришла — так грейся. Солдаты заявятся к ночи. По ночам немцы сами дежурят, — объяснила стрелочница, — русским не доверяют.

Слово за слово, завязался разговор. Дежурная оказалась не только разговорчивой, но и очень осведомленной. От нее Лида узнала, что полные поезда не прибывают в Гостинополье, а подаются только отдельные вагоны. Грузы выгружают сразу в машины и отвозят на склад, который находится за километр южнее станции. Много груза переправляют за Волхов.

За окном стало сереть. Еремкина заторопилась к «больной матери» в Морозово. Всю ночь не шла — бежала. Когда услышала знакомое «Стой!», обессиленная, опустилась на снег. К ней подошел человек в белом маскхалате, помог подняться.

В восемь часов утра Еремкина была уже в землянке и докладывала майору Левухину о выполнении задания. Рассказывала торопливо, сбивчиво, возбужденно, отчего бледность щек сменялась ярким румянцем. Потом они оба склонились над картой.

— Молодец! — сказал майор, отпуская Лиду отдыхать. — Считай — первое задание выполнила отлично.