Виктор Дмитриев ВЗОРВАННОЕ ПИСЬМО

Виктор Дмитриев

ВЗОРВАННОЕ ПИСЬМО

1

Назаровы занимали две комнаты наверху небольшого двухэтажного дома, каких в Острове много: низ у него каменный, верх — деревянный. Хотя до центра, где базар и площадь, минуты три ходу, все же дом стоял несколько на отшибе — в конце улочки, что спускается прямо к реке Великой. Из-за занавесок угловой комнаты второго этажа пробивался свет. Там в один из августовских вечеров сорок второго года у Клавы Назаровой собрались подпольщики.

Клава — старшая в их кругу, хотя по возрасту — не намного. Когда эти ребята накануне войны кончали десятый, она уже была признанной в их школе старшей вожатой, душой пионерии. С того и пошло…

Назарова встала:

— Год назад мы собирались здесь и дали клятву. Ровно год. Можно сказать, сегодня у нас маленький юбилей. Вы, конечно, помните…

Да, помнили. Тогда, после выпускного, они расстались. Прошло с месяц после захвата города врагом, пока судьба вернула их снова в Остров и бывшие школьники, повинуясь неодолимой внутренней потребности, отыскали друг друга и год назад, в этот день, создали свою боевую организацию…

Они не придумывали ей названия. Решили считать себя отрядом Красной Армии. Красноармейским отрядом в тылу врага. Жизнь снова обретала смысл. Они хотели на фронт, в армию, и не попали — не успели. И уж раз они здесь, значит, в Острове их фронт. Пусть армия наша где-то под Ленинградом, они все равно ее бойцы, ее боевой отряд.

— Ребята! Большой фронт пока все еще неблизко. Но наш, малый фронт не зря создан. Давайте подумаем, как отметить его первую годовщину.

В комнате стало тихо. Клава продолжала:

— Как вы считаете, пора, наверное, доложить Большой земле о наших делах? И надо наконец установить с Красной Армией прямую связь.

Нюра Иванова, девушка из пригородной деревни Рядобжи, откликнулась первой:

— Хорошо придумано! Только вот почта в ту сторону вроде бы не ходит.

— Пошлем собственного почтальона, — поддержал шутку Нюры ее односельчанин Костя Дмитриев.

Он сидел рядом со своим неразлучным другом и соседом по деревне Колей Михайловым. Над ними любили подтрунивать: не потому ли, дескать, ваша деревня Рядобжей называется, что Костя и Коля завсегда рядом?

— Почтальона, говоришь? — переспросила Назарова. — Собственного? Видно, все мы над такой же идеей голову ломаем. Вон Лева Судаков, и Олег Серебрянников, и Саша Митрофанов который день меня подзуживают: мол, попробуем до своих добраться.

Голос Милы Филипповой приглушил остальные:

— Погодите! Не с того мы начали. Наверное, и рацию нам дадут, и связь наладим, и задания будут. Ну и… — Она проглотила комок в горле. — Словом, каждому хочется идти гонцом через фронт. Сегодня это решится. А вот с чем он пойдет? Что расскажет, покажет? Прежде чем посылать, надо подумать об этом, чтобы на Большой земле поняли нас, узнали, кто мы.

— Письмо! Надо письмо передать Красной Армии. И каждому подписаться, — предложил Олег Серебрянников.

Подпольщики стали горячо обсуждать текст письма.