ОТВАЖНАЯ ПОМОЩНИЦА

ОТВАЖНАЯ ПОМОЩНИЦА

Последние дни декабря. Снега кругом. Студеный, обжигающий щеки ветер. Закрываясь рукой от ледяной крупы, Надя спешила домой.

— А вот и наша помощница! — встретил ее радостно Тимофеев. — Давай-ка сюда, чем ты нас сегодня обрадуешь?

Весело улыбнувшись, Надя юркнула за дверь и через минуту передала пакет председателю. Федор Тимофеевич развернул газету, быстро пробежал глазами сообщение Совинформбюро и шагнул к девочке:

— Понимаешь ли, доченька, какие известия ты нам принесла? — Голос его сорвался, на глазах блеснули слезы. Ласково прижав к себе Надю, он поцеловал ее в щеки, голову. Потом опять взял газету и стал читать:

— «Разгром немцев под Москвой… Потери гитлеровцев, только убитыми, свыше 85 тысяч…».

Ночью сквозь сон Надя слышала, как в дом приходили какие-то люди. Читали вполголоса газету, что-то записывали. Вечером 31 декабря под видом встречи Нового года собралось полдеревни. Тимофеев прочел радостную сводку, намекнул: не худо бы и нам помочь нашим, говорят, поблизости партизанский отряд объявился… И вдруг за окном прогремели автоматные очереди, в избу ворвались пятеро вооруженных: два гитлеровца и три полицая.

— Кто есть Федор Тимофеев? — зло спросил офицер.

В ответ гробовое молчание.

Гитлеровец поднял парабеллум:

— Федор Тимофеев, выходи! Иначе будем стрелять всех!

— Я Федор Тимофеев, — раздался спокойный голос председателя.

Спустя несколько дней в Кириловичах узнали: Федор Тимофеевич Тимофеев зверски замучен фашистами… Швейная машинка Ефимовых теперь стучала и днем и ночью. И вскоре, с большим узлом за спиной, Надя шагала к опалевской мельнице. Она несла теплое белье, которое Ефимовы решили «обменять на муку».

На полдороге на лесной тропинке встретил ее «дровосек». За поясом топор в руках веревка — все честь честью, как и предупреждал дядя Миша. Девочка спросила:

— Скажите, дяденька, мельница сегодня работает?

— Нет, остановилась на неделю.

Надя облегченно вздохнула.

— Вот, возьмите, — указала она на свою ношу.

Обратно Легутова принесла такой же узел.

— Парашюты, — сказала она дяде Мише. — Просили к четвергу сшить маскхалаты.

Активные действия партизан бесили гитлеровцев. По деревне шли повальные обыски и аресты. Нагрянули жандармы тайной полевой полиции и к Ефимовым. При обыске нашли кусочек парашютного шелка. Зловещий взгляд гитлеровца остановился на хозяине дома.

— Откуда это?

— В лесу подобрал, господин офицер, — сказал Ефимов первое, что пришло ему в голову.

— Врешь, чертов карлик! — крикнул жандарм и, резко повернувшись к Наде, приказал: — Отвечай, кто приносил парашюты?

Надя, потупившись, молчала. Гестаповец выхватил руку из кармана и чем-то тяжелым наотмашь ударил девочку по лицу.

Ефимов бросился на офицера, но от сильного удара сапогом в живот упал, сильно стукнувшись головой о стенку.

И вот все трое в тюрьме в Стругах Красных. Камеры набиты до отказа. Следователь — садист. Руку в засаленной перчатке запускает в волосы Нади, приподнимает ее голову и бьет, бьет по щекам. Затем приказывает на глазах девочки истязать дядю Мишу, приговаривая:

— Смотри, смотри, может, образумишься…