ПОЛИТРУК ЛЕНА
ПОЛИТРУК ЛЕНА
В январе сорок четвертого года 6-я бригада под командованием Объедкова начала бои с крупными гарнизонами оккупантов. В середине января второй и четвертый отряды участвовали в налете на станцию Мшинская. В этом бою погиб политрук второй роты четвертого отряда.
Когда отряд вернулся на базу, за Аргентой пришел посыльный и передал, что ее срочно вызывает начальник политотдела бригады Цветков.
Усталый, с темными кругами под глазами, — видно, измотался за эти напряженные дни не меньше других, — Цветков кивком головы показал Аргенте на табуретку, потом сказал:
— Мы тут посоветовались и решили назначить вас политруком второй роты. Что скажете?
Аргента была готова получить самое опасное задание, но то, что она услышала, ее озадачило.
— Мне восемнадцать лет.
— Молодость — не порок.
— Но я даже не в партии.
— Вы комсомолка.
— Но это сложно… быть политруком.
— Очень сложно. А что в нашей партизанской жизни легко?
Так Аргента стала политработником. Где-то в глубине души она гордилась тем, что ей, комсомолке, оказали такое большое доверие. В письме к матери, отправленном вскоре после беседы с Цветковым, она делилась своими чувствами и, точно давая клятву, писала:
«Мы будем бить фашистских сволочей до тех пор, пока руки держат автомат, а глаза видят врата…»
Этой политграмоте учила Аргента бойцов. Она рассказывала им о Ленинграде, о ленинградцах, о их тяжкой доле и удивительном мужестве. Партизаны всегда слушали своего политрука внимательно и верили ей, потому что знали — их Лена больше года жила и работала в блокированном гитлеровцами городе и все, о чем говорила им, видела и пережила сама.
В бою политрук Лена находилась всегда в цепи своей роты. А бои шли ожесточенные, кровопролитные. Самый трудный бой был в феврале 1944 года в деревне Лышница. Деревню разделяла на две части река, скованная льдом. На одном берегу были эсэсовцы, на другом — партизаны. Несколько раз на участке второй роты гитлеровцы бросались в атаку, пытаясь выбить партизан из деревни. Фашисты имели численное преимущество, были лучше вооружены. С улюлюканьем, стреляя на ходу из автоматов, бросались они в атаку. Вторая рота отступила лишь тогда, когда кончились патроны и был получен приказ отходить.
7 февраля 6-я партизанская бригада в районе населенного пункта Волошово встретилась с наступающими частями 46-й стрелковой дивизии, вошла с нею в связь и начала бои, взаимодействуя с частями регулярной армии. В те дни партизаны вступали в бой, не отдохнув как следует от предыдущего. Аргента и сейчас помнит, как она ползала от окопа к окопу и тормошила за плечи то одного, то другого партизана:
— А ну не спи… Не спи, говорю…
8 критическую минуту боя Аргента сама ложилась за пулемет. Именно об этих днях в отчете о деятельности 6-й партизанской бригады есть и такие строки об Аргенте Хемеляйнен:
«В период наступления Красной Армии работала политруком роты, а в трудные минуты была пулеметчицей…»
Аргента прислушалась. Нет, не слышно гула самолета. Она вздохнула и, поправив автомат, вновь склонилась над письмом. Карандаш торопливо побежал по бумаге:
«Писать неудобно: пишу на прикладе автомата. Каждую минуту может быть тревога… Бои идут серьезные. В первом же бою погибла Ютик, маленькая боевая сестренка. Очень жаль, ведь ей всего пятнадцать лет. «Кнопка» — так ее звали. За смерть ее отомщу, не один гад поплатится своей черной жизнью!
Милая мамочка, ты жди меня…»
Аргента сложила листок треугольничком и направилась в штаб. Она торопилась: хотелось успеть отправить письмо с самолетом, который вот-вот должен был прилететь с Большой земли.
На улице стояла тишина. Сыроватый мартовский ветер нес откуда-то с запада запах гари.
«Хутора, наверное, жгут фашисты», — подумала Аргента.
Вот уже больше недели она находилась опять в тылу врага. Два дня дали партизанам на отдых после того, как они вместе с частями Красной Армии освободили от оккупантов Плюсский район. Два дня партизаны стояли в Рубцовщине. Здесь шло формирование 1-й эстонской партизанской бригады. Комиссар этой бригады Федор Цветков рекомендовал Аргенту Хемеляйнен вновь назначить политруком роты.
Ночью 25 февраля 1944 года бригада двинулась по льду к западному берегу Чудского озера. Путь был длинный, и рассвет застал партизан еще далеко от берега. Двигаться дальше было опасно: над озером кружили вражеские самолеты. Бригада остановилась в торосах.
Это был ужасно трудный день. Аргента сидела под вставшей на ребро льдиной. Замерзла так, что, казалось, задеревенели руки и ноги и она уже не сможет пошевелиться. Прятались в торосах и другие партизаны. Даже обоз ухитрились укрыть.
На вторую ночь бригада подошла к берегу севернее Муствээ. Берег здесь был крутой, много снегу. В тыл противника партизаны прорвались с боем. Они сожгли много машин и уничтожили несколько десятков гитлеровцев, но и сами в этом бою потеряли почти весь обоз.
Бригада оказалась в очень тяжелом положении. Фашистское командование приняло ее за регулярную часть Красной Армии и бросило против партизан крупные части с артиллерией и танками. У партизан кончалось продовольствие. Уже несколько дней они ели конину, хлеба давно не было.
Аргента спешила отправить письмо, а сама всю дорогу думала об этой трудной ситуации, в которой оказались партизаны. Ее как политрука без конца спрашивали, подбросят ли на самолетах продовольствие. Но легко сказать «подбросят». Недавно самолет доставил только оружие и боеприпасы. Без этого никак не обойдешься…
Едва Аргента успела отнести письмо, как появились разведчики и сообщили, что крупные силы фашистов двигаются к хутору Мюэра-Сарэ. Новость была неприятная: недалеко от хутора находилась площадка, на которую партизаны принимали самолеты.
Самолет, с которым Аргента отправила письмо, был последним. 8 марта партизанам пришлось оставить хутор Мюэра-Сарэ и отойти на болота Мурако-Соо. Здесь они пробыли день, а вечером двинулись на север. Но оказалось, что каратели окружили весь этот район.
Бой не утихал ни на минуту. Аргента находилась в цепи своей роты, когда неожиданный удар в голову сбил ее с ног. Она почувствовала на шее что-то теплое, липкое. Попыталась подняться, но ноги ей не повиновались.
Беспомощная она лежала на колючем, холодном снегу, с ужасом вспоминая, как однажды была у гитлеровцев в плену. Сердце похолодело от мысли, что все это может повториться. Аргента подтянула к себе автомат.
— Лена, вставай… Лена…
Она увидела над собой заросшее густой щетиной лицо эстонца Теодора Кюта.
Теодор попытался ее поднять:
— Вставай… Надо уходить. Фашисты рядом…
Но она не могла встать. Он тащил ее по льду болота и отстреливался. А справа и слева от них пули вздымали фонтанчики белесой пыли. На помощь Теодору пришел Филипп Феклистов. Вдвоем они вынесли политрука в безопасное место.
* * *
Прошло много лет. Как-то на встрече партизан Калинина (Хемеляйнен) увидела своего первого начальника. Подошла:
— Товарищ Шатунов!
— Аргента! — Шатунов протянул руки и, как о чем-то совсем недавнем, сказал: — А ваша радиограмма спасла тогда жизнь многим людям.