«СВОЕГО ДОБЬЕМСЯ!»
«СВОЕГО ДОБЬЕМСЯ!»
В Колчанове Еремкина неожиданно встретила Тоню Свинкину, подругу школьных лет. Тоня рассказала: из Волхова эвакуировано почти все население, бои идут на подступах к городу, кое-кто из общих знакомых ушел в партизанский отряд.
— Вот бы и нам с тобой туда, — живо откликнулась Лида.
— Но прямого пути отсюда в Волхов сейчас нет, — сказала Тоня.
На другой день девушки добрались до станции Паша. Здесь пришлось подзадержаться. Вместе с беженцами их сразу же отправили на расчистку станционных путей от снега. Продолжалось это не один день. Они вытаскивали из вагонов какие-то ящики, грузили их в машины. Когда на станцию прибыл санитарный поезд, несколько девушек, в том числе Лида и Тоня, помогали доставлять раненых со станции в госпиталь. А там оказалось столько работы, что подруги не заметили, как наступила ночь.
Уставшие девушки добрались до коек и повалились спать. Но сон не шел.
Первой заговорила Лида:
— Ты спишь, Тоня?
— Нет, — тихо ответила та. — Все думаю о том, что видела в госпитале.
— И у меня сердце разрывается, как вспомню крик лейтенанта, которому гимнастерку разрезала, чтобы снять ее. У него руки нет и живот разорван… Ужас! А он еще совсем мальчишка.
— А я слышала, как врач сказал: «Ну, браток, если кричишь, значит, жить будешь».
Девушки минуту лежали молча. Глубоко вздохнув, Тоня тихо сказала:
— Нет. Нельзя нам больше задерживаться. И чтобы там ни было, но мы…
— Своего добьемся, — закончила мысль подруги Лида.
Слова «Своего добьемся!» они как клятву наутро повторяли у военного коменданта капитана Подоплекина, прося содействия в переброске их в Волхов. И на станции Волховстрой, у Павла Ивановича Запатрина — старшего группы, оставленного со спецзаданием в городе на случай его оккупации.
— Конечно, добьетесь, — улыбаясь, согласился Запатрин. — Раз добрались к нам, то чего-нибудь придумаем.
Бои шли вблизи Волхова. Каждый день от станции Жихарево и Войбокало в необорудованных вагонах прибывали раненые. Чтобы отправлять их дальше, требовались санитарные «летучки», которых было крайне недостаточно. Приходилось готовить вагоны на станции Волховстрой. Вооружившись метелками, ведрами, тряпками, Лида и Тоня вместе со всеми очищали вагоны от мусора, мыли, таскали на себе доски, укладывали нары, устанавливали печи-времянки. Потом пилили и кололи дрова, растапливали в вагонах печи, после чего начинали переносить туда тяжелораненых. Поздно вечером девушки возвращались в отведенную комнатку. Выглядели они измученными, продрогшими за день на двадцатипятиградусном морозе, но в те дни в Волхове и под Волховом, наверное, не было ни одного человека, который выглядел бы по-другому. Наскоро перекусив, подруги вместе с мужчинами принимались за изучение ручного пулемета, винтовки и лишь далеко за полночь, не раздеваясь, укладывались спать.
В один из морозных вечеров Лида и Тоня вместо занятий прибежали к Запатрину. Отдышавшись немного, Лида выпалила:
— Павел Иванович, горком комсомола направляет нас с заданием во вражеский тыл… — Лида с минуту помолчала, стараясь как следует отдышаться, потом, заправив выбившиеся из-под платка косички, продолжила: — А вы, Павел Иванович, должны дать нам липовые справки, потому как мы пойдем туда под чужими фамилиями.
— Да, да, Павел Иванович, вы не удивляйтесь, — вступила в разговор Тоня, — это точно. Вы только дайте, пожалуйста, нам эти справки.
А Павел Иванович и не удивлялся, потому что всего два дня назад у него был на эту тему разговор с секретарем горкома комсомола.