Первый экзамен в Академию

Осенью 1907 года Гитлер, невзирая на возражения опекуна, добился от матери разрешения поступать в венскую Академию изобразительных искусств. В начале сентября он покидает Линц, постоянно думая об отце, который — будучи бедным деревенским мальчишкой, подмастерьем сапожника — выбился в люди и стал чиновником[147].

Перед отъездом он прощается со Штефани. Позже та смутно вспоминает: «Однажды я получила письмо, кто-то мне писал, что отправляется учиться в художественную академию, а я должна его ждать, он вернётся и женится на мне. Что ещё там было написано, я уж и не помню, не помню и подпись, да и была ли она вообще. Я совершенно не представляла, кто мог ко мне писать»[148]. В 1908 году Штефани Рабатш обручилась с капитаном расквартированного в Линце полка Великого герцога Гессенского[149]. Лишь несколько десятилетий спустя она узнает, кем был тот безвестный воздыхатель.

В Вене Гитлер ищет себе комнату. Дело это несложные: в бедных районах города почти все квартиросъёмщики сдают комнаты или койки, чтобы собрать необходимую сумму для погашения собственной арендной платы. На воротах домов расклеены объявления, расхваливающие комнаты, сдающиеся внаём.

В заднем флигеле дома номер 31 по улице Штумпергассе, район Мариахильф, второй подъезд, подвальный этаж, квартира 17[150], он снимает за десять крон в месяц комнатёнку площадью ровно 10 кв.м.[151]. Его хозяйка — незамужняя портниха Мария Закрейс, типичная представительница венского «столпотворения народов». Она чешка, приехала в Вену из Богемии и плохо говорит по-немецки. 17 августа 1908 года Гитлер писал Кубичеку: У Закрейс скорее всего проблемы с правописанием (она так плохо говорит по-немецки).

Утверждение, что Мария Закрейс была полькой, ошибочно, хотя и основано на предположении Кубичека. Услышав её выговор, тот решил, что Мария «родом из Станислава или Нойтитшайна». Правда, вдобавок он утверждал, что она «богемирует», то есть говорит по-немецки с чешским акцентом, и упоминал её моравскую родню. Нойтитшайн находился в Моравии, Станислав — в Галиции. Но Закрейс была родом не из этих мест; кроме того, её имя явно чешского происхождения: Закрейс — повелительная форма чешского глагола «zakr?tse» — «накрыться», «укрыться»[152]. Хозяйка, которой тогда было 49 лет, показалась Кубичеку «иссохшей старушкой»[153]. За свою квартирку, состоявшую из кухни и двух комнат — большой и маленькой, она платила, как говорит статистика, от 320 до 491 крон в год[154]. Значит, квартирную плату, запрошенную с Гитлера, можно считать крайне низкой.

Венский район Мариахильф — это высокие доходные дома, выстроенные большей частью на рубеже веков, то есть в период интенсивной индустриализации и притока населения. Дом 31 по Штумпергассе включал в себя, как и большинство других, парадное здание фасадом к улице и очень узкий, тёмный задний флигель с маленькими квартирками. Все как одна они состояли из двух комнат и кухни, общей площадью не более 30 кв.м., и располагались в ряд вдоль длинного коридора, где находились раковины общего пользования, так называемые «бассены», и туалеты.

В переднем корпусе находилась библиотека Общества чтения Святого Викентия. Её фонд составлял 11.000 томов, примерно столько же, сколько и в Центральной библиотеке 6-го района (Мариахильф). Однако здесь выдавали на руки ежегодно 18.000 томов, гораздо меньше, чем в Центральной библиотеке (107.000 томов). Плата за пользование составляла две кроны в год или два геллера за книгу[155].

Через несколько домов, по адресу Штумпергассе 17, находилась редакция газеты «Альдойчес Тагблатт». Газета пропагандировала программу Шёнерера: ратовала за «присоединение» Немецкой Австрии к Германской империи, за то, чтобы немецкий язык в Цислейтании стал государственным, поддерживала движение «Прочь от Рима!» и выступала защитницей всех немцев в «ненемецком» окружении, прежде всего, в Богемии. Новости и сообщения трактовались исключительно в пангерманском духе, их информационная ценность невелика. Эта газета — прежде всего дискуссионная площадка для тех, кто симпатизировал идеям пангерманизма. Типография «Кальмус и Ко», где печаталась газета, находилась по адресу Штумпергассе 7. В витринах там всегда вывешивали свежие выпуски. Можно предположить, что «Альдойчес Тагблатт» стала первой газетой, которую Гитлер читал ежедневно.

Сейчас уже невозможно выяснить, случайно ли Гитлер поселился поблизости от редакции и типографии пропагандистского органа шёнерианцев. Возможно, на его выбор отчасти повлияло знакомство с пангерманским изданием «Линцер Флигенде Блеттер», ведь пангерманцы оказывали помощь своим сторонникам в поиске жилья, работы и т.п.

В деловом районе Мариахильф можно быстро и недорого совершить покупки любого рода. В непосредственной близости расположены рестораны и кофейни, а также социальные учреждения. Например, совсем рядом, по адресу Линиенгассе 9, находится бесплатная столовая для неимущих, обед из трёх блюд стоит там 30 геллеров. Недалеко и дневные отапливаемые приёмники для бездомных, и очень современная по тем временам больница Милосердных сестёр по адресу Штумпергассе 13, где нуждающиеся могли каждый день получить бесплатную тарелку супа. За углом, по адресу Гумпендорферштрассе 59 — общественная баня, куда чистоплотные люди, обладающие достаточным доходом, наведывались раз в неделю. Принять ванну стоило — в зависимости от уровня удобств — от 60 геллеров до 1,20 кроны; бедные могли себе позволить такую роскошь лишь по особым случаям.

По улице Мариахильферштрассе, которая также расположена недалеко, линия электрического трамвая ведёт в центр города. Дневной билет стоит целых 12 геллеров, а с 1909 года — 14 геллеров, поэтому молодой человек ходит пешком. За десять минут он успевает добраться до Академии изобразительных искусств на площади Шиллерплац: со Штупмергассе, примерно возле дома № 100, он сворачивает на Гумпендорферштрассе, идёт по направлению к центру мимо ещё пятидесяти домов, мимо кофеен, где встречаются студенты и профессора Академии.

Помпезное здание Академии изобразительных искусств в стиле историзма, главное творение Теофила Ханзена, возвели в 1877 году. Сразу от входа попадаешь в великолепный зал, напоминающий — из-за копии фриза Парфенона на стенах, античных статуй и колоннады — античный храм. Фреска на потолке выполнена Ансельмом Фейербахом, которым Гитлер восхищался и позже, даже будучи рейхсканцлером.

Профессорский состав, как и само здание, соответствовал вкусам той эпохи, когда застраивали Рингштрассе (если не считать Отто Вагнера, руководившего школой архитектуры). В школе живописи предпочтение по-прежнему отдавалось историзму. Представительниц слабого пола к занятиям не допускали: своим дилетантством они якобы могли опозорить Академию.

Академия была оплотом консерваторов, туда поступали, по выражению Оскара Кокошки, чтобы «побыть художником в бархатной куртке и берете»[156]. Кокошка, «главный дикарь», был старше Гитлера на три года и учился в Школе художественных искусств и ремесел, которая являла собой полную противоположность Академии. Здесь представители современного искусства с гордостью называли своё творчество ремеслом и работали в тесном сотрудничестве с «Венскими мастерскими». Гитлер выбирает Академию, а не Школу художественных искусств и ремесел, вставая на сторону консерваторов.

Национальный состав студентов был для Австро-Венгрии на удивление однороден: в зимнем семестре 1907/08 учебного года 245 студентов из 274 — немецкоязычные. Всего девять учащихся указали в качестве родного языка чешский или словацкий, два — польский, один — русинский, три — южнославянский, 11 — итальянский и три — венгерский[157].

Отбор проходил так же, как и сегодня: на основании представленных работ принималось решение о допуске абитуриента к экзаменам. В начале сентября 1907 года Гитлер вместе с другими 111 кандидатами представляет свои работы, вооружённый толстой кипой рисунков и убеждённый, что сможет сдать экзамен играючи[158]. В отличие от 33 менее удачливых абитуриентов, Гитлер успешно прошёл первую ступень и получил допуск к экзамену по рисунку.

В течение нескольких недель, остававшихся до решающего экзамена, Гитлер, как и другие кандидаты, берёт уроки в дорогой частной Школе рисования и живописи Рудольфа Панхольцера в венском районе Хитцинг. Школа открылась в 1906 году, здесь всего два учителя и двадцать постоянных учеников, среди них есть и девочки. Для подготовки к экзаменам можно брать разовые уроки[159].

Экзамен по рисунку проходил в двух группах 1 и 2 октября, три часа до обеда и три часа после обеда. Следовало выполнить восемь «заданий по композиции» на одну из предложенных тем, например: «1. Изгнание из Рая 2. Охота, 3. Весна, 4. Строители, 5. Смерть, 6. Дождь»[160].

На сей раз работы Гитлера не удовлетворяют требований приёмной комиссии. В «Квалификационном списке Всеобщей школы живописи 1905–1911 гг.» есть запись: «Адольф Гитлер, род. в Бранау-на-Инне, Верхняя Австрия, 20 апреля 1889 г., немец, католич., ими. — кор. чиновник (отец), семья небольшая» и отметка о результате: «Экзамен по рисунку — неудовлетворительно»[161]. Из 113 абитуриентов в школу живописи принимают только 28. Это процентное соотношение сохранилось и поныне.

Решение принимают профессора Рудольф Бахер, Франц Румплер, Генрих Лефлер и Казимир Похвальский, но решающее право голоса имеют Кристиан Грипенкерл и Алоис Делуг, директора двух школ живописи, а также Зигмунд л’Альман, ректор и представитель всего преподавательского состава. Большинство членов комиссии добились известности, создавая интерьеры зданий на Рингштрассе. Только директор второй школы, Алоис Делуг из Южного Тироля, представляет современную живопись и является, вместе с Густавом Климтом и Альфредом Роллером, одним из основателей объединения художников «Сецессион». Делуг ведёт последовательную борьбу со своими коллегами и не особо усердствует на работе в Академии. И в 1907-м, и в 1908 году во время вступительных экзаменов в городе его нет: сообщив, что не сможет никого принять в свой класс, он уехал отдыхать на родину, в Южный Тироль[162].

Тем большую роль играет второй директор, уже немолодой Кристиан Грипенкерл родом из Ольденбурга. Именно он, а не презираемый Гитлером «модернист» принимает окончательное решение. Рассуждения о том, что Гитлер стал антисемитом, когда профессора-евреи не приняли его в Академию[163], не имеют оснований: среди профессоров, решивших судьбу абитуриента, евреев не было. Л’Альман, чьё имя могло бы подтолкнуть к такому выводу, происходил из протестантской, скорее всего, гугенотской семьи, из Ханау в Гессене[164].

Потерпев поражение, я покинул великолепное здание Ханзена на Шиллерплац, впервые в моей недолгой жизни я был не в ладу с собой[165]. Отметим, что некоторые из провалившихся абитуриентов стали известными художниками и без учёбы в Академии. Робин Кристиан Андерсен, как и Гитлер, провалился в 1907 году на экзамене по рисунку, а в 1946–1948 годах занимал должность ректора Академии[166]. Позже Гитлер не раз вспоминал почитаемого им Фейербаха, которого та же самая венская Академия не приняла за отсутствием таланта, а десять лет спустя чествовала и награждала[167].

Всю свою последующую жизнь Гитлер ругал профессоров («профаксов»), университеты и особенно Академии художеств, потому что преподающие там профессора — это не настоящие художники, они не смогли бы добиться успеха в общей борьбе; если же это всё-таки значительные художники, то на преподавание они могут потратить не больше двух часов в день или рассматривают свою работу в Академии как занятие на старости лет[168].