10. ПРОЩАНИЕ С ПАРИЖЕМ
10. ПРОЩАНИЕ С ПАРИЖЕМ
Битва за республику подходила к своей последней фазе. Но о сигнале к отступлению не было и речи. Для всех настоящих антифашистов это был толчок к новым усилиям, чтобы остановить фашистского зверя.
Мы со своей стороны в несколько раз увеличили число людей, которые конспиративно работали в Италии, Германии, Португалии. Нелегальные группы были созданы и в ряде испанских городов, оккупированных фалангистами. Увеличился состав группы во Франции, которая координировала антифашистскую деятельность всей организации. Я включил в работу и болгарского политэмигранта «Z-6», который был рекомендован Методием Шаторовым. Его революционная биография красноречиво давала надежду, что он успешно справится с любым секретным заданием. При этом «Z-6», находившийся во Франции уже несколько лет и хорошо знавший язык, обладал рядом ценных качеств, которые облегчали работу любого разведчика. Ему были свойственны быстрота реакции, тонкий и гибкий ум. Он был молод, привлекателен и одарен несомненным артистическим талантом (в Болгарии когда-то даже выступал на сцене в составе рабочих коллективов художественной самодеятельности), он был способен исполнить любую роль, предложенную той или иной ситуацией.
По моей просьбе Методий Шаторов рекомендовал мне еще одного человека — «Z-7». Товарищ Ибришимова, соратник Тодора Паницы, сотрудник Поптомова, он, подобно Ибришимову, из-за преклонного возраста не был направлен в Испанию, несмотря на его просьбы, но был способен выполнять «мирные» задания. «Твердый человек, — представил его Шаторов, — умный, сообразительный. Его и Ибришимова я давно направил бы в Испанию, будь они на десяток лет помоложе… Бери и знай, можешь опереться на него в любом случае…»
Разумеется, я взял его. И «Z-7» оправдал доверие Шаторова. Он стал одним из надежнейших людей нашей организации.
В нашу группу был включен и Петр Григоров — ветеран, бывший офицер, сражавшийся на фронтах Первой мировой войны, участник кампании по вооружению нашей партии, участник Сентябрьского восстания 1923 года, а затем активно работавший над подготовкой нового восстания, после апреля 1925 года — политэмигрант. Закончив юридический институт в Швейцарии, Петр Григоров стал адвокатом, но эта профессия, которая для многих других открывала путь к сытой и благополучной жизни, стала для него дополнительным средством служения революции. Повсюду в Европе, куда его засылал революционный долг, его юридические знания приносили большую пользу. Петр Григоров был одним из адвокатов, пожелавших защищать подсудимых Димитрова, Танева и Попова перед Лейпцигским судом. Эти адвокаты не были допущены на процесс. Еще до пожара рейхстага Петр Григоров, которого я лично знал по Вене, Праге, Берлину, заслужил высокую оценку и полное доверие Георгия Димитрова.
И вот теперь этот испытанный революционер, непримиримый антифашист включился в работу нашей группы. Читатель легко может понять, какую большую пользу был в состоянии принести нашему общему делу Петр Григоров — человек образованный, обладавший широкой, многосторонней культурой, владевший несколькими европейскими языками, детально знавший политическое положение в Европе, в каждой отдельной стране. Ничем «не скомпрометированный» перед властями, он свободно мог разъезжать со своим настоящим паспортом. Кроме того, Петр Григоров обладал еще одним качеством, которое в те времена имело исключительное значение. Он знал и поддерживал близкие контакты с широкими антифашистскими кругами целого ряда стран Средней и Западной Европы. Александр и Макс Баучер, которые оказывали неоценимую услугу нашей группе, были рекомендованы им. И не только они.
Мы нашли Петра Григорова в Женеве. В Швейцарию, на этот относительно мирный остров среди бушующего океана политических конфликтов, он прибыл в поисках пропитания. Но он не сидел там сложа руки. Будучи отличным журналистом, он сотрудничал в нескольких прогрессивных газетах Европы, включая и советскую печать. Петр Григоров жил со своей супругой-француженкой в скромном квартале Женевы. Но, разумеется, его приезд в нейтральную Швейцарию совсем не означал отказа от революционной борьбы. Он был готов взяться за выполнение любой задачи, идти туда, куда позовет его долг. Когда мы — я был с «Z-6» — разыскали его, Петр Григоров словно только и ждал нашего появления, чтобы уложить чемоданы и отправиться в Париж.
В год, предшествующий нашему отъезду из Франции, наша группа добилась новых положительных результатов.
Прежде всего мы увеличили число передатчиков. Тот, что мы установили в доме доктора Томова, работал безупречно. Но этого было недостаточно. В конце 1937 года радиопередатчиков стало три — другие два работали в различных кварталах Парижа. И их мы изготовили, так сказать, на месте из радиодеталей, приобретенных в парижских магазинах и радиотехнических бюро. Их собирал наш новый сотрудник, которого мы нашли с помощью Петра Григорова. Это был болгарский политэмигрант «Z-11», уроженец Велинграда, вынужденный покинуть Болгарию после драматических событий 1923—1925 гг. Мы разыскали его на юге Франции, в Тулузе. Здесь он получил высшее техническое образование и стал инженером-радиотехником. Отличный радиотехник, «Z-11» нашел себе работу. Мы разыскали его в маленькой мастерской, где он собственноручно с помощью ученика изготавливал новые радиоприемники, которые продавал местной клиентуре. Жил он в скромной квартире по соседству с мастерской.
— Братец, друг дорогой! — обнял его Петр Григоров, когда мы, войдя в мастерскую, увидели его: он стоял в полумраке с небольшим электрическим паяльником в руках. — Вот и довелось снова свидеться!..
Бледный и похудевший, «Z-11» вмиг преобразился. Ведь мы прибыли к нему не просто в гости. Мы предложили ему покончить с карьерой ремесленника в Тулузе и перебраться в Париж, пообещав помочь открыть приличную радиотехническую мастерскую. «Z-11» знал, кто мы такие, и принял наше предложение спокойно и деловито, как подлинный антифашист.
Однако обстоятельства изменили наши планы, и ему не пришлось переезжать в Париж. И в Тулузе нужны были люди для тонкой работы. Мы вызвали его для инструктажа в столицу, а когда он снова вернулся в Тулузу, то вез с собой части мощного радиопередатчика. С ним ехал новый компаньон. Это был греческий товарищ «Z-4», отвечающий за материальную часть радиостанций. Они вдвоем должны были за короткое время изготовить два новых коротковолновых радиопередатчика. Кроме того, здесь в мастерской, в лучших технических условиях они произвели тщательный ремонт первого радиопередатчика, значительно увеличив его мощность. Вскоре после этого мы открыли в Париже на имя «Z-11» вполне современную радиотехническую мастерскую, которая была нам нужна главным образом как место явок.
Читатель, наверное, спросит: зачем нам были нужны не один а три радиопередатчика?
Одну из причин я уже назвал. Наша деятельность расширилась, и одна рация была не в состоянии передавать в центр всю поступающую информацию. К тому же в это время французская полиция начала проявлять явное недовольство по поводу возрастающей солидарности с борющейся Испанией. Мы заметили, что на улицах Парижа в любое время дня и ночи стали разъезжать закрытые машины с пеленгаторами. Если бы наши передачи длились продолжительное время, провал наступил бы неминуемо.
Нам мешали не только пеленгаторные установки. В окрестностях Парижа вступили в строй мощные станции глушения, которые часто препятствовали сеансам связи с центром.
Таковы причины, из-за которых потребовалось увеличить число передатчиков, усилить их мощность и разместить в разных районах города. Вторая и третья радиостанции работали в квартирах французских рабочих-антифашистов, которые потеснились и сдали нам комнаты. Они не знали для каких целей мы используем комнаты, да и не интересовались этим. Им было известно одно: они помогают делу Испанской республики, и это наполняло их чувством удовлетворения. Мы, разумеется, не оставляли здесь никаких следов своего присутствия.
Для обслуживания новых раций из центра прислали двух новых сотрудников. Один был югославский товарищ, а другой — из Чехословакии. Они только «отстукивали» наши сообщения, а шифровала Галина.
В начале 1938 года наши группа лишилась сотрудника «Z-4». По настоянию Гриши Салнина я должен был быстро переправить его в Испанию.
Весной 1938 года мы получили срочное задание: нужно было немедленно проверить достоверность одного сигнала, поступившего в центр, — участвуют ли в интервенции против республиканской Испании панская Польша и Бельгия. Советское правительство требовало точной информации о фактическом состоянии дела.
Разумеется, нужно иметь в виду, что ни Бельгия, ни панская Польша не могли тогда открыто помогать Франко, хотя и ненавидели республику и были готовы в любой момент направить мятежникам вооружение, войска, продовольствие: они могли оказать помощь только втайне от своих народов, и нам надлежало проверить непосредственно на месте достоверность поступившего сообщения.
В Польшу сразу же уехал «Z-6» Он должен был установить контакты с нашими сотрудниками в Лодзи, Гданьске, Кракове и Варшаве и поступить учиться в один из университетов. Он уже выполнил целую серию оперативных поручений во Франции и соседних с нею странах, показав великолепные качества разведчика. В панской Польше «Z-6» должен был «прощупать» пульс правящей верхушки. Она не скрывала своей политической и военно-стратегической принадлежности к западному империалистическому блоку, главным образом к буржуазной Франции. Тогдашняя Польша связывала с Францией свое прошлое, настоящее и будущее. Подобно Чехословакии, ошибочная политическая ориентация и враждебный национализм привели эту страну к самой страшной в его истории катастрофе… Но это произошло через год-два, а в тот момент — в начале 1938 года — Франция и Англия щедро обещали Польше военно-политическую поддержку, и она стремительно катилась к пропасти…
Через несколько месяцев после отправки «Z-6» вернулся здоровым и невредимым. Задание было выполнено. Сигнал оказался ложным. Вооружение, боеприпасы и продовольствие, которые хранились в складах «специального назначения» не предназначались для отправки в Испанию. Центр был соответственно уведомлен об этом.
Подобное сообщение центр получил и из Бельгии. Туда мы поехали втроем — Галина, Петр Григоров и я, составив небольшую дружескую компанию, совершавшую туристическую поездку. Мы провели несколько дней в одном курортном местечке на берегу моря и вернулись в Париж «отдохнувшими»; в тот же вечер Галина передала в центр сообщение: «Ничего тревожного. Погрузка оружия в бельгийских портах не производится». Мы убедились в этом не только своими глазами, это подтвердили и наши люди, которые действовали в Бельгии.
Тем временем деятельность остальных звеньев группы шла полным ходом. Борьба велась на земле и на море. Она велась и в эфире. Война в эфире предшествовала другой войне — той, которую впоследствии бесстрастно зафиксировала история в своих анналах, которая погубила десятки миллионов людей, грозила гибелью всей цивилизации…
Республиканская Испания сражалась храбро, самоотверженно, но интервенция фашистских государств, покровительствуемая политикой так называемого «невмешательства», делала свое черное дело. Летом 1938 года после переменных успехов для обеих сторон и после чудес героизма, проявленного интернациональными бригадами и республиканскими частями, фашисты Франко предприняли массированную атаку против Арагонского фронта и прорвались к Средиземному морю. Это было началом конца.
В июле 1938 года правительство республики официально объявило, что согласно принять предложение международной комиссии, учрежденной Лигой нации, о полной эвакуации интернациональных бригад только в том случае, если Франко даст согласие на вывод итало-немецких частей. Разумеется, Франко сразу же дал обещание — что стоило этому черному изменнику родины дать обещание, которое он и не думал выполнять. А республиканское правительство, верное данному слову, отдало распоряжение интернациональным бригадам сдать оружие и подготовиться к эвакуации под наблюдением комиссии Лиги наций.
В конце 1938 года, когда бригады должны были отправиться к французско-испанской границе (комиссия Лиги наций деловито закончила свою лицемерную миссию), в Валенсии произошло одно из самых трогательных событий в истории Испанской революции. Народ Испании простился с тысячами бойцов интернациональных бригад — добровольцами свободы. От имени Народного фронта Пассионария произнесла взволнованную речь:
— И Харама, и Гвадалахара, и Брунете, и Белчите, и Ливанте, и Эбро воспевают в бессмертных строфах достоинство, самоотверженность, целеустремленность, дисциплину воинов интернациональных бригад. Коммунисты, социалисты, анархисты, республиканцы, люди разного цвета кожи, разной идеологии, религии, глубоко любящие свободу и справедливость, оказали нам огромную помощь. Они отдавали все, одни — молодость, другие — зрелость, отдавали знания и опыт, кровь и жизнь, надежды и мечты, ничего не требуя, кроме места в рядах борцов. Знамена Испании, славьте героев! Склонитесь в память о них!
В конце января 1939 года на испано-французской границе, которая тянется по заледеневшим вершинам Пиренеев, скопились сотни тысяч беженцев и десятки тысяч добровольцев. Разоружаемые французскими жандармами, бойцы интернациональных бригад строем переходили на французскую землю, там их ожидали наспех сооруженные и тщательно охраняемые лагеря. Гражданские беженцы также были взяты под контроль и наблюдение — ведь этот народ голосовал за «Красную Испанию», сражался за нее, от него всего можно было ожидать… Кабинет Леона Блюма уже пал, его место занял Даладье, после него должен был прийти Лаваль, но реакция, французская империалистическая буржуазия оставались неизменными…
Читатель, наверное, спросит: были ли выведены из другой части Испании военные группировки Гитлера и Муссолини, как это обещал Франко? Срочно прибывшие в Испанию по призыву мятежников, интервенты чрезвычайно медлили с эвакуацией, выжидая ухода интернациональных бригад, а потом вывод войск был вовсе прекращен, их наличные силы поддержали наступавшие полчища Франко. Обреченность республики стала для всех очевидной.
Впрочем, о республике уже никто не думал — она была отдана фашизму в качестве жертвы, хотя все еще сражалась… Да и кто из «великих» западных стран мог думать о ней, когда опасность стучалась и в их двери… А она постучалась к ним еще в сентябре 1938 года, когда в Мюнхене Гитлер стукнул кулаком по «круглому столу переговоров». Отдав Испанскую республику агрессорам, «великие» державы поступились Чехословакией и Австрией, затем настал черед Польши… Чудовище вылезало из своей берлоги.
С падением республики наша работа в Париже, естественно, прекратилась. В начале 1939 года мы с Галиной собрали свои чемоданы в дорогу. Петр Григоров уехал с важными поручениями в США. Но в целом группа оставалась. Остались глубоко законспирированные наши сотрудники во Франции, Италии, Германии, Португалии, Испании. Войдя в новую оперативную организацию, в годы войны они самоотверженно сражались против «нового порядка», и многие из них погибли в гитлеровских концентрационных лагерях или были расстреляны. Ныне имена этих героев окружены заслуженным ореолом славы.
Война в Испании закончилась, а спустя некоторое время началась мировая война, увертюрой к которой была испанская трагедия. Приближались жестокие времена, вчерашние покровители фашизма и национализма должны были стать жертвой своего политического лицемерия. Подобно легенде о дровосеке и злом духе в бутылке, они с преступной политической наивностью откупорили пробку и выпустили злого духа, когда он превратился во всепоглощающее свирепое чудовище, они, в отличие от героя легенды, оказались перед лицом бедствия слабыми, жалкими и беспомощными… И только великая социалистическая Страна Советов, которая дальновидно предупреждала о приближающейся угрозе, взяла, на свои плечи тяжелое бремя спасения человечества.