5. ВЫСОКИЙ ГОСТЬ ИЗ ЦЕНТРА. ВСТРЕЧА С ОСКАРОМ. ПОЖАРНИК «Z-9»

5. ВЫСОКИЙ ГОСТЬ ИЗ ЦЕНТРА. ВСТРЕЧА С ОСКАРОМ. ПОЖАРНИК «Z-9»

Дом тонул во мраке дождливого осеннего вечера. Мы остановились перед ажурной калиткой, и я тихо открыл ее. Десяток шагов по песчаной дорожке сада, и мы очутились перед входом в двухэтажный особняк. Спокойно, не спеша, как это сделал бы хозяин или съемщик этого респектабельного особняка, я открыл дверь.

Мы поднялись в квартиру на втором этаже; прежде чем зажечь свет, я задернул плотные бархатные шторы. Спутник следовал за мной молчаливо, не задавая вопросов и не делая замечаний, полностью доверившись своему провожатому. Когда вспыхнула хрустальная люстра, залив мягким светом просторный холл, я обернулся к нему и пригласил:

— Проходите, Павел Иванович. Чувствуйте себя как дома…

Это был Павел Иванович Берзин.

В тот день мы встретились с ним в одном венском кафе. Я был там точно в назначенный час. Как обычно, я на знал, кого мне следует ожидать, и читатель легко поймет мое нетерпение. На этот раз мне посчастливилось встретиться с самим Павлом Ивановичем… В кафе мы пробыли недолго. Берзин по моему поведению понял, что я очень волнуюсь, хотя у меня уже выработалась выдержка бывалого разведчика. Я сам подозвал официанта, расплатился, и мы встали, чтобы смешаться с вечерней толпой на бульваре, где я мог дать свободу своему волнению. Но самым надежным местом, разумеется, был этот дом, о котором я предварительно не сказал Берзину ни слова, — в нем можно было отдохнуть, свободно поговорить и, если нужно, переночевать.

Оставив плащ и свой намокший зонт в прихожей, Берзин вошел и внимательно окинул взглядом помещение. Дом был прекрасно обставлен: ковры, мягкая мебель, старинные шкафы красного дерева, шелковые обои мягких тонов, хрустальные люстры, отливающие перламутром китайские фарфоровые сервизы за стеклами шкафов, картины известных художников на стенах…

— Павел Иванович, чувствуйте себя как дома.

Берзин остановил на мне взгляд, в котором светился вопрос: где мы находимся?

— Это дом врача? — спросил Берзин.

Откуда он мог знать, что хозяин — врач? Впрочем, я тут же сообразил: наверное, он, несмотря на темный дождливый вечер, заметил бронзовую табличку на входной двери.

— Совершенно верно, Павел Иванович, хозяин — доктор. Мой соотечественник. Чудесный человек. Его жена тоже наш человек. Она австрийка. Доктор здесь не принимает пациентов — только живет… Вернее, жил до недавнего времени. По моей просьбе он освободил квартиру и снял себе другое жилье, никому не сообщая об этом. Официально эта квартира его, но фактически обитателями являемся мы…

— Точнее?

— Мы устраиваем здесь встречи только в особых случаях. Его владелец венский буржуа. Кроме того, дом находится в буржуазном районе, где полиция вообще не делает проверок. У нас двойная защита: врач — человек с именем и положением, а его тесть имеет небольшую, но доходную фабрику. Посмотрите сюда, Павел Иванович!

Я отдернул штору на окне, выходившем во внутренний двор, и свет из комнаты вырвался на улицу. Под блестящими струями осеннего дождя виднелись полированные поверхности машин.

— Тесть не привлечен к работе?

— Нет, только доктор и его жена. Считаю, что двух человек из одной семьи вполне достаточно. Остальные занимаются своим бизнесом, политика их не интересует…

Берзин отошел от окна, я снова задернул шторы, закурил сигарету и сел. Теплый шерстяной костюм, добротные ботинки фирмы «Батя», которые не пропускали влагу, неизбежная для Вены белая сорочка с крахмальным воротничком и аккуратно повязанный темно-синий галстук. Внешне он походил на шведа, норвежца или финна. И никто, кроме самых близких сотрудников, не знал, что этот человек давно страдает хронической головной болью, причиняемой все еще не удаленной из черепа казачьей пулей, что любая перемена погоды неблагоприятно отражается на его здоровье.

— Еще один вопрос. Ты используешь доктора для выполнения заданий?

— Нет. То, что он предоставил нам свой дом, является достаточной услугой. Но, разумеется, он сделает все, если я попрошу. Мы с Гришей подумали и попросили доктора стать членом масонской ложи. В будущем это нам может пригодиться.

— Правильно, — одобрил Берзин. — Включать сотрудника в каждую или во много операций — наивность… Я знаю о вашей идее сделать его масоном… Но все же любопытно, проявляет ли он интерес, для чего ты используешь квартиру?

— Абсолютно никакого. Я знаю его еще по Болгарии. Мы встречались здесь во время моего первого приезда сюда в 1925 году. И еще в самом начале я просил его не задавать мне никаких вопросов. Должен добавить, доктор оказывает нам услугу не только в смысле жилья, но и в смысле финансов.

— Не понимаю… Неужели тебе пришлось прибегнуть к его денежной помощи? — Берзин был удивлен.

— Не для нашей работы. Доктор регулярно выделяет часть средств из своих доходов для оказания помощи болгарской студенческой столовой, материально поддерживает оказавшихся в трудном положении политэмигрантов, систематически вносит членские взносы в фонд оказания помощи…

В отлично оборудованной кухне я на скорую руку приготовил ужин на двоих. Когда я поставил фрукты на стол, Берзин ахнул.

— Наши, болгарские, Павел Иванович! Как-никак вы ведь в гостях у болгар!

Болгарские фрукты почему-то его растрогали. Затем он начал рассказывать о Москве, о Грише и других товарищах из управления, о своей жене Лизе и сыне Андрее, школьнике, который очень походил на своего отца. На некоторое время Павел Иванович умолк, задумался, потом сказал:

— Ты еще не спросил, как обстоят дела с приездом Галины. Как вижу, ты и сам отлично справляешься с домашними обязанностями.

— Судьба, Павел Иванович! — развел я руками. — У нас с ней уже две пятилетки супружеского стажа за плечами, а едва ли наберется два-три года, которые мы провели вместе…

— Так вы не наскучите друг другу, вечно будете чувствовать себя молодоженами… — рассмеялся Берзин.

Я не спросил о Галине, но Берзин не случайно сам заговорил о ней.

— С тебя причитается, Ванко. Готовься через две-три недели встречать свою новую шифровальщицу и радистку…

— Благодарю за чудесную весть, Павел Иванович! — не удержавшись, воскликнул я. И добавил: — Значит, Наташа должна уехать?

Наташа Звонарева, его секретарь, была прислана к нам в качестве радистки и шифровальщицы недавно и еще не успела как следует «акклиматизироваться» в Вене.

— В данный момент она нужна в другом месте, — коротко объяснил Берзин. — Подумай, где устроишь свою новую помощницу. Может быть, здесь, в квартире доктора?

— Не думаю, Павел Иванович… По-моему, этот дом и в дальнейшем будет служить для тех же целей, что и до сих пор… А что касается квартиры для Галины, то жена доктора поможет. В буржуазных районах Вены у нее много родных, знакомых, друзей. Непременно подыщем что-нибудь удобное и подходящее…

Я был в этом убежден, жена доктора отличалась необыкновенным усердием при выполнении заданий, которые мы на нее возлагали. Она подыскивала временные квартиры для конспиративных встреч. Она дала несколько постоянных адресов своих приятельниц и родственников, и на эти адреса я получал служебную корреспонденцию из восточноевропейских стран. Несколько раз ездила в качестве курьера в Болгарию, была даже в Плевене, где связалась с моей сестрой Микой. Она информировала нас о политических интригах и спорах в высших венских кругах, куда имела доступ. Причем делала все это с завидным самообладанием, хладнокровием, энергией, не сказав ни разу «не могу», «мне страшно». Разумеется, она не ожидала от нас платы за услуги. Более того, она ездила в Болгарию и другие балканские страны в качестве нашего курьера за свой счет — иногда для того, чтобы привезти в Вену копии секретных телеграмм — донесений фашистских военных атташе, — а иногда выделяла определенные суммы, как я уже говорил, в фонд оказания помощи студенческой столовой…

Берзин прибыл в Вену, разумеется, не для того, чтобы обрадовать меня вестью о скором приезде Галины. Руководитель Четвертого управления совершал свою очередную поездку по Европе, лично инспектируя ход разведывательной работы по всем направлениям, чтобы ознакомиться с быстро меняющейся политической и военной конъюнктурой, всесторонне проанализировать на месте выполненные задания, лично поздравить тех, кто этого заслужил, поставить новые задачи. В центре Берзин получал регулярную информацию из всех точек планеты, но это казалось ему недостаточным: он старался увидеть все своими глазами. Это помогло ему вовремя увидеть в лице дорвавшегося до власти Гитлера угрозу для всего человечества. Он был убежден в том, что сам по себе Гитлер — ничтожество, что за этим пигмеем стоят всесильные концерны Германии, США, Англии, которые, в сущности, представляют основную опасность для дела мира. Берзин обладал изумительным даром провидения, он умел разгадать коварную игру империалистов, своевременно и точно информировать Советское правительство о смысле, характере и стратегической направленности империалистических происков. Уполномоченный Ленина и Дзержинского, стойкий большевик, пламенный интернационалист, Павел Иванович Берзин превратил Четвертое управление Генерального штаба Красной Армии в подлинный щит революции. Это Берзину приписывают слова: «Прежде всего нам нужен мир. А мир завоевывают не только дипломаты и солдаты, но и разведчики».

— Прими горячую благодарность за телеграммы, Ванко, — сказал Берзин, когда мы после ужина закурили сигареты и под негромкую музыкальную радиопередачу повели «настоящий» разговор. — Задание вы выполнили безупречно. Твоя группа не виновата в бухарестском провале… Кончай с этим заданием, — продолжал Берзин шутливо. — Но не жди, что станет легче. Усильте работу в Чехословакии. Интеллидженс сервис еще не напала на следы нашей деятельности. То, что вы сделали, прекрасно. Постарайтесь расширить сферу действий и контакты с технически сведущими людьми. Для нас крайне необходимо своевременно узнать, каким оружием нас собирается атаковать завтра враг…

Затем он поставил еще одну небольшую задачу: переправить в Болгарию работника нашей разведки.

— Вы сказали переправить, Павел Иванович… Это в смысле подумать о подходящем лице?

— Только переправить, — уточнил Берзин. — Переправить и законспирировать.

В таком случае я должен был знать больше о нашем человеке, чтобы можно было предложить уместное решение проблемы. Берзин, не ожидая вопросов, пояснил:

— Она женщина. Немка. Двадцати восьми лет. Представится тебе под именем Гертруды Б. Владеет русским, французским, немного знает болгарский язык. Определенной профессии не имеет, но может работать переводчицей в какой-нибудь экспортной фирме, банковской служащей.

— А внешность, Павел Иванович?

Берзин усмехнулся.

— Ты спрашиваешь, как будто собираешься ее сватать. Твоя задача значительно сложнее. Но раз спрашиваешь, уточню: стройная, симпатичная, живая по характеру… — И, чтобы покончить с этим вопросом, добавил: — Верный человек, несмотря на молодость. Закончила школу, но не имеет необходимого практического опыта. Она врожденная разведчица.

Перед тем как перейти к другим делам, Берзин распорядился, чтобы я затребовал из центра явку для встречи с нашей разведчицей. Встреча должна была состояться в течение пятнадцати дней — дело было спешное.

— Привет тебе от Хаджи, Ванко.

— Хаджи? Вы имеете в виду Хаджи Джиоровича Мамсурова?

— Да, — подтвердил Берзин. — Он еще не был за рубежом, а ему это необходимо. Думаю включить его в твою группу, Ванко. Имеешь что-нибудь против?

— Не только не имею ничего против, но не стану скрывать своего восторга, Павел Иванович! Хаджи — парень молодой, но, по-моему, обгонит нас всех. Настоящий боец!

С Хаджи Умаром Джиоровичем Мамсуровым я был знаком по специальной школе при управлении, которую я закончил после возвращения из Китая. Он был почти на восемь лет моложе меня, но уже со стажем революционной борьбы против белогвардейцев и национал-монархистских банд на Кавказе (Хаджи был осетин). Умара «открыл» Михаил Иванович Калинин. Во время одной из своих поездок по Северному Кавказу в 1922 году Калинин чуть не стал жертвой бандитов, которые напали на одно селение в Осетии и начали рубить мирных людей. В числе красноармейцев, которые храбро защищали Советскую власть, находился Умар. Когда, покончив с делами, Калинин уехал в Москву, он взял с собой молодого большевика, раненного в боях, и рекомендовал его Берзину… Так началась биография этого замечательного кадрового советского разведчика, который прошел большой путь в разведке от рядового бойца до генерал-полковника. Сейчас, когда я пишу свои записки, Хаджи уже нет среди живых: Герой Советского Союза генерал-полковник Мамсуров скончался ранней весной 1968 года.

В то время, когда Берзин решил включить его в нашу группу, Умар имел одну шпалу в петлицах, что соответствовало званию капитана. Однако молодой офицер разведки обладал незаурядным талантом. Берзин безошибочно это заметил и сделал все для его развития.

— Завтра утром уезжаю, Ванко, — закончил деловой разговор Берзин. — Подамся дальше на Запад, хотя дождливая осень не самое подходящее время для туристских путешествий.

На следующий день Берзин уехал в Германию, о чем мне сообщил в момент расставания.

— Там происходят тревожные, очень тревожные события. Никто не знает пока, кто там одержит верх. Революционные силы разъединены, социал-демократы отказываются от сотрудничества с Коммунистической партией, а это на практике открывает зеленую улицу мюнхенскому заговорщику, — сказал он.

Берзин имел в виду Адольфа Гитлера, который в 1923 году предпринял в Мюнхене неудачную попытку совершить переворот, за что был арестован, осужден, но очень скоро помилован, что дало новый толчок зловещему национал-социалистическому движению…

— Но увенчается ли успехом вторая его попытка?

Берзин как будто предчувствовал, что на этот раз в Германии придет к власти политический преступник, попирающий все гуманные и этические нормы на пути к захвату власти, а в дальнейшем — к установлению мирового господства.

Отъезд Гертруды Б. в Болгарию был подготовлен самым удачным образом.

Как раз в это время в Вене находился мой соотечественник «Z-9», проходя курс обучения в знаменитой во всей Европе школе пожарников. Разумеется, «Z-9», выходец из рабочей семьи, никогда до этого и не мечтал о Вене. Счастье ему улыбнулось в тот день, когда моя сестра Мики, с которой я поддерживал регулярную конспиративную связь, неожиданно предложила ему поехать учиться в школу пожарников в Вене. Сестра моя вовсе не была покровительницей талантливых пожарных и в данном случае действовала по моему поручению. Мы остановили свой выбор на «Z-9» после того, как приложили все усилия, чтобы войти в контакт с известным в то время начальником Софийской противопожарной службы, бывшим русским кавалерийским офицером-белогвардейцем Захарчуком, который пользовался исключительным покровительством дворца. Прибыв в страну с бароном Врангелем, Захарчук вскоре прославился на всю Болгарию своими бесспорными организаторскими способностями и большой смелостью во время тушения пожаров. Старые жители Софии еще, вероятно, помнят, какая молва ходила в те годы о его «драгоценной» голове. Это выражение имело двоякий смысл: оно отражало ценные личные качества этого ловкого и смелого пожарника, а кроме того, намекало на искусно вшитую в его череп платиновую пластинку, прикрывавшую рану, полученную им во время кавалерийской атаки еще в царское время. Мы атаковали Захарчука со всех сторон, в операцию включились бывшие белогвардейцы, его старые друзья и приятели, с которыми он продолжал поддерживать связи. Но безуспешно. Захарчук, несмотря на несомненные свои способности пожарника, оказался дубиноголовым: он отклонил все предложения о сотрудничестве и до последнего дня остался заклятым врагом своей собственной родины. В день победы (9 сентября 1944 года) Захарчук второй раз продырявил свой череп, на этот раз собственноручно, пулей, поняв с роковым опозданием ошибку своей жизни…

Итак, Захарчук оказался для нас бесперспективным кандидатом. Следовало подыскать другого человека. Нам нужен был молодой способный пожарник из честных беспартийных. Так мы остановили свой выбор на «Z-9». Он отлично знал, какая блестящая карьера откроется перед ним после получения диплома об окончании Венской школы. Не веря в подвернувшееся счастье, «Z-9» тут же принял предложение. Когда Ангел Вылчев, мой помощник, встретил гостя из Плевена на венском вокзале, «Z-9» все еще боялся, что это — счастливый сон, который в любой миг может рассеяться: и внезапное предложение Мики (она не потребовала от него никаких обещаний), и деньги, которые она ему дала, чтобы он прилично оделся «как европеец», и дорогой билет первого класса, и — самое важное — документ о зачислении в Венскую школу вместе с уведомлением о предварительно внесенной плате за обучение…

Мой молодой соотечественник прибыл в Вену за два или три месяца до прибытия туда Берзина. Школа располагала прекрасным общежитием для иностранных слушателей, хорошими преподавателями по всем специальностям, связанным с пожарным делом, богатой материальной базой. Как сама пожарная команда в Вене, так и ее школа применяла в своей практике не просто классический топорик и струю воды, а самые современные технические и химические средства, противогазы, радиосвязь. «Z-9» учился с большим усердием, этим он хотел отплатить за неожиданно свалившийся на него счастливый дар. Мы виделись с ним довольно часто — он представил меня своему начальству как родственника из Югославии. Я даже сблизился с некоторыми из преподавателей: в этом мне помогла супруга доктора, чей близкий родственник, один из высших пожарных чинов в Вене, устроил «Z-9» на учебу в школу.

Читатель, наверное, спросит: чем, в сущности, вызывался наш интерес к пожарному делу и пожарникам? В то время почти повсюду в Европе пожарные команды имели чрезвычайный статус ведомства, не контролируемого полицией, имевшего доступ всюду, в каждый уголок района, за который она отвечала, включая военно-промышленные и другие секретные объекты. Мне кажется, этого достаточно, чтобы понять возможности, которые открывались для нас с внедрением своего человека в подобное ведомство. Более того, в случае военного конфликта, который советская разведка ожидала в ближайшем будущем, такое лицо оценивалось чрезвычайно высоко, так как оно могло выполнять целый ряд особых поручений.

В дополнение сообщу здесь, что венская школа регулярно обменивалась слушателями с такими же школами и службами в Берлине, Гамбурге, Мюнхене, Праге с целью обмена опытом. Это открывало дополнительную возможность для проникновения на некоторые военные заводы, расположенные в окрестностях этих городов, расширить сферу разведывательной работы.

Когда Берзин приехал в Вену, «Z-9» уже заканчивал школу, и в ближайшие дни ему предстояла поездка для специализации в Берлин, Гамбург, Прагу и другие города. Что касается привлечения «Z-9» к нашей работе, то это уже был свершившийся факт. Предварительное изучение данных о нем в Болгарии полностью подтвердило, что он человек симпатичный, с открытой и честной душой, беспартийный, но готовый преданно служить нашему делу.

В первое время от него ничего не требовали, кроме того, чтобы он меня представил в школе за своего родственника. Мое сближение с его начальством должно было помочь другим специальным целям, связанным с моими побочными заданиями. Одна из этих целей состояла в том, чтобы сопровождать в качестве «своего» человека группу слушателей, когда она поедет в Берлин, Гамбург и Мюнхен.

Группа уезжала как раз в то время, когда должна была состояться встреча с Гертрудой Б. Через центр было договорено о дне, часе и месте встречи, о приметах для взаимного опознавания.

Первоначально группа пожарников проходила специализацию в Праге. Оттуда «Z-9» не мог предложить интересной информации, но этого я и ожидал — в Чехословакии наши люди успешно справлялись со своей работой. После двух недель усиленных занятий группа пожарных отправилась в Берлин. Берлинская пожарная служба оказалась снабженной самыми современными техническими средствами — значительным числом специально оборудованных быстроходных машин для борьбы с пожарами, имела большой технический персонал. Несмотря на это, она оказалась «беспомощной», когда потребовалось тушить провокационный пожар в рейхстаге. В рамках программы обучения «Z-9» посетил целый ряд заводов, выпускающих обычную продукцию, которые в считанные дни могли быть перестроены на военное производство. Это были заводы Сименса и Халске, выпускавшие пожарно-полицейсксе сигнализационное и другое оборудование, завод «Дегеа», производивший спасательную противопожарную аппаратуру, завод «Минимакс», изготовлявший современные огнетушители, и другие предприятия. Вместе с информацией об интересовавших нас полувоенных предприятиях и производствах «Z-9» привез высокую похвалу Берлинского пожарного центра за «большие старания расширить свои познания и опыт во всех областях службы»…

После Берлина «Z-9» отправился с группой в Гамбург, где в основном знакомился с портовой противопожарной службой и современным противопожарным оборудованием (противогазы, фильтры и огнезащитная одежда, огнеупорные костюмы и пр.). Большинство занятий в этим оборудованием гамбургская пожарная команда проводила в самих заводах-изготовителях, а тренировки в противопожарных костюмах — в порту этого миллионного города. И здесь «Z-9» получил документ об «особом старании при овладении специальностью». Надо сказать, что парень действительно старался — прусское начальство отличалось строгой взыскательностью. Дело дошло до того, что ему даже предложили стать руководителем группы, но он, разумеется, отказался — подлинное «назначение» он уже получил. Он держался отлично по всем показателям. Постепенно застенчивость «Z-9» исчезла, и он начал приобретать «европейские» манеры, но жил предельно скромно и благоразумно.

Последний город, который группа «Z-9» должна была посетить согласно составленной еще в Вене программе обучения, был индустриальный центр Любек на Балтийском море. В тамошнем заводе «Дрегерверке» слушателям предстояло познакомиться с различными типами противогазов, которые завод производил в огромных количествах. (Странно, для чего? Ведь было мирное время!) Специалисты завода не только демонстрировали им устройство и правила пользования современными противогазами, но и провели со слушателями занятия «в боевых» условиях: надев противогазы, они должны были входить в герметически закрытые помещения, наполненные всевозможными отравляющими газами. При этом им объясняли, что эти газы наиболее часто выделяются при пожарах на химических заводах, а некоторые из них «могут быть применены в будущей войне»…

Все это было странным — и новые конструкции противогазовых масок, и аварийные водолазные костюмы, и всевозможные химические средства, служащие для возникновения и тушения пожаров, которые рекомендовались как средства «защиты в мирное время» от пожаров и стихийных бедствий. Однако почему все эти заводы были окружены строжайшей секретностью и работали под контролем тайной полиции? Почему их мощности увеличивались с такой невероятной быстротой? Ведь противогазами, выпускавшимися заводом «Дрегерверке», можно было оснастить пожарные команды многих городов мира.

Гертруда Б. должна была встретиться со мной в одной из пивных небольшого приморского городка Травемюнде, расположенного неподалеку от Любека. На встречу я должен был прийти в плаще точно указанного фасона, с зонтом, перекинутым через руку, я должен был курить определенный сорт трубочного табака, причем закурить трубку следовало в точно указанный момент. Женщина должна была прийти на свидание в плаще указанного цвета. Мне описали ее прическу, цвет перчаток. В точно указанное время она должна была войти в пивную и начать снимать перчатки еще у входа. Проходя мимо меня, она должна была «случайно» уронить левую перчатку. Я обязан был поднять перчатку и подать ей, произнеся при этом пароль.

Все произошло так, как было задумано.

Вечером в назначенный день я сидел за одним из центральных столиков около прохода, который вел к ряду отдельных кабинетов, расположенных в глубине зала. В пивной не было гардероба, и свой плащ, намокший под моросящим осенним дождем, я повесил на вешалку около стола. Официант принял заказ и удалился. Я достал трубку, но не спешил ее зажигать — до момента встречи оставалось несколько минут.

Женщина, названная Берзиным Гертрудой Б., появилась в точности так, как об этом было условлено. Модный голубой плащ подчеркивал золотистость волос, собранных на затылке в пышный узел. Женщина вошла и, не оглядываясь по сторонам, еще на пороге начала снимать темно-синие кожаные перчатки. Держалась она свободно и просто, и прежде чем оберкельнер приблизился к ней, чтобы предложить ей столик, направилась в мою сторону, делая вид, что не замечает меня.

Она небрежно уронила левую перчатку и прошла вперед, а я, как требует долг вежливости, встал, поднял перчатку и подал ее даме, произнеся при этом условную фразу. Можно было считать, что намеченная встреча состоялась. Дойдя до ряда отдельных кабинетов, она должна сесть за столик у широкой стеклянной витрины лицом к выходу.

Но в это время случилось неожиданное.

В тот самый момент, когда женщина собиралась повернуть к свободным столикам около витрины, со стороны отдельных кабинетов прозвучал приветливый голос мужчины:

— Алло, Гертруда, никак вы меня не заметили? Составьте мне компанию, сделайте милость!

Женщина остановилась как вкопанная. Я не видел ее лица, но допускал, что вид у нее был обескураженный. Секунду-другую она стояла в нерешительности… Мужчина проворно встал из-за столика и, галантно подхватив ее под руку, увлек в отдельный кабинет, женщина, словно против своей воли, пошла с мужчиной и села за его столик.

Что все это значило? Она ведь должна была сесть одна за какой-нибудь свободный столик у окна. Но что ей оставалось делать в подобной ситуации? Как она могла отказать такому шумному и настоятельному приглашению, очевидно, сделанному близким человеком — другом, родственником, старым знакомым?

Наша явка предусматривала, как это делается обычно, запасную встречу в том случае, когда что-то помешает установить контакт. Как же быть сейчас?

Мысль моя лихорадочно работала. Если мужчина агент (он сидел спиной, в то время как женщина сидела ко мне лицом и несколько раз обращала взгляд в мою сторону), то, наверное, он здесь не один… Я пил пиво и внимательно оглядывал зал: ничего подозрительного. Несколько мужских компаний молчаливо потягивали пиво. На улице тихо моросил октябрьский дождь, с моря наползал густой мокрый туман.

Существует много способов, которые разведчик может применить, оказавшись в подозрительной обстановке. Я уже обдумал свое дальнейшее поведение, когда вдруг интересовавшая меня пара, выпив по маленькой рюмке коньяка, поднялась из-за столика. Мужчина обходительно подал плащ своей даме, стоя спиной ко мне. Потом он стал надевать свой плащ, повернулся в мою сторону и, весело разговаривая с дамой, на миг задержал взгляд на мне, незаметно кивнул.

Вот так сюрприз! Мужчина с дымящейся сигаретой во рту, медленно надевавший свой плащ, был военный разведчик Оскар, один из ближайших помощников Павла Ивановича Берзина.

Они направились к выходу, прошли мимо моего столика, Оскар что-то громко и весело говорил своей даме. Перед тем как выйти на улицу, где шел дождь, Оскар раскрыл зонт, после чего оба покинули заведение.

Ровно через тридцать минут мы втроем ужинали в уютном ресторане приморского городка, заняв отдельный кабинет в глубине зала. Согласно уговорке, в ресторане должны были ужинать только мы вдвоем — молодая женщина и я, но присутствие третьего лица отнюдь не стало поводом для беспокойства, наоборот. Тогда я не знал, разумеется, что Оскар отвечает за работу в Германии, но его самого знал достаточно хорошо, чтобы ни о чем не беспокоиться.

— Гертруда страшно волновалась, что «все пропало», — рассказывал улыбающийся Оскар. — Ни в коем случае не хотела нарушать «сценарий»…

— Но ведь вы сами всегда требовали этого! — не сдавалась молодая женщина.

— Совершенно правильно, — согласился Оскар. — И впредь всегда строго соблюдайте предварительно намеченную программу действий. Но, Гертруда, мы не должны быть рабами обстоятельств… То, что произошло сегодня, чего вы не ожидали, может произойти у вас и в другой раз, представьте себе, что это был не я, а какой-нибудь ваш знакомый, родственник… Что вам делать в таком случае? Разве вы сядете за свободный столик, чтобы соблюсти условия встречи?..

— Но в этом городке у меня нет знакомых, — возразила Гертруда. — Я здесь никогда не была, ничего и никого не знаю!

— И все-таки есть вероятность, пусть самая незначительная, что именно в этот вечер в пивной совершенно случайно, впервые в жизни окажется ваш друг или знакомый.

Оскар говорил тихо, посвящая свою подопечную в трудное искусство разведчика. Осторожность всегда была для нас законом, но сейчас нам не грозила опасность быть подслушанными — немногие пары рассеялись по большому залу, каждая стремилась уединиться.

— Я хотел бы напомнить еще кое-что, Гертруда, — закончил Оскар. — Мы никогда, абсолютно никогда не полагаемся на слепую случайность, но ее всегда и везде нужно иметь в виду. Именно поэтому существуют запасные явки… Когда идете на подобную встречу, все ваши чувства, включая шестое — интуицию, должны быть начеку. Каждая конспиративная встреча является серьезным испытанием для любого из нас. Испытанием всей нашей нервной и психической выдержки, нашей сообразительности, спокойствия, хладнокровия… Простите меня, но я хотел перед вашим отъездом подвергнуть вас еще одному небольшому испытанию…

Оскар, отлично усвоивший тактику и стратегию школы Берзина, сам добавил к ней кое-что от себя, как это свойственно разведчикам его класса. Он, воспитавший разведчицу Гертруду Б., хотел еще раз проверить ее реакцию при неожиданных обстоятельствах. Как потом он мне сказал, обо всех подробностях встречи он договорился с центром, скрыв от Гертруды свое намерение последовать за ней в небольшой приморский городок.

— Я должен представить вам нашу даму, — обратился наконец ко мне Оскар. — Очаровательная особа двадцати восьми лет, с крепкими нервами, спортсменка, происходит из солидной буржуазной семьи, которая частично разорилась в годы мирового кризиса, но живет надеждами на новое процветание…

Гертруда Б. действительно была очень привлекательной молодой женщиной. Золотисто-русые волосы, зачесанные назад, открывали ее чистое, интеллигентное лицо со спокойными голубыми глазами. У нее действительно была безупречная спортивная фигура, красивые руки с тонкими длинными пальцами.

— Завтра в Любеке состоится сбор отрядов штурмовиков, — тихо сказал Оскар, когда с улицы послышались звуки марша. — Местные фашистские молодчики репетируют церемонию…

— Неужели и здесь? — удивился я. — В Берлине мне довелось видеть их факельное шествие. В одном мюнхенском зале я даже слушал Гитлера. А в Гамбурге наблюдал нападение штурмовиков на еврейские магазины… Но Любек? Неужели и здесь?

— И здесь, и во всех уголках Германии, — покачал головой Оскар. — Эта мутная волна, которую все еще не видят социал-демократы и профсоюзные вожаки, надвигается, катастрофически нарастает. Я не раз присутствовал на нацистских сборищах, факельных шествиях, сборах штурмовых отрядов… Призывы Гитлера, Геббельса, Геринга действуют на эту массу как гипноз… Особенно следует опасаться их тайного союза с политическими группами католиков, финансовыми и промышленными магнатами, банкирами. Эта фашистская орава, науськиваемая на коммунистов и все, что есть в этой стране прогрессивного, погубит Германию… Это очевидно. Это неизбежно.

Гертруда Б. молча слушала наш разговор, заглушаемый звуками небольшого эстрадного оркестра. Только несколько пар кружились в большом зале под ритм танцевальной мелодии. Городок был курортный, и первоклассный ресторан почти пустовал в эти сумрачные осенние дни. Сюда случайно забредали только приезжие журналисты (таким числился Оскар), иностранные коммерсанты (таким являлся я), всевозможные политиканы, которые проезжали через городок, направляясь в крупные центры страны, где ширилось самое страшное и опустошительное для Германии и Европы бедствие — коричневая чума…

Чтобы переменить тему, я обратился к молодой женщине.

— Простите за любопытство, Гертруда, вы, кажется, не замужем?

— Да, — кивнула с улыбкой молодая женщина. — В Германии не смогла найти себе мужа. Надеюсь, на юге счастье мне улыбнется… А может, надежды мои напрасны?

Гертруда держалась мило, скромно, тактично. Она была хорошо воспитана и остроумна, обладала способностью легко включаться в разговор на любую тему, понимала шутку и сама шутила, вела себя непринужденно и с достоинством, будто в самом деле находилась в обществе двух ухажеров, которые делали все возможное, чтобы ей понравиться… Шутка есть шутка, но должен признаться, что когда Гертруда упомянула о «юге», т. е. Болгарии, я уже кое-что прикинул в уме.

— Но почему на юге, Гертруда? Климат изменчив, случается, что север оборачивается югом.

Молодая женщина подняла на меня свои светлые глаза и тут же с улыбкой ответила.

— Южные ветры в этом сезоне не доходили сюда. И шансы для меня в этом году полностью упущены…

— Всякое случается…

Гертруда смотрела на меня с улыбкой, но, почувствовав мою настойчивость, несколько удивилась.

Я решил не доводить разговора до конца, мы перешли на другие темы. Перед тем как сделать Гертруде соответствующее предложение я решил поговорить с Оскаром. За один вечер, проведенный вместе, трудно узнать характер человека. Мы должны были обсудить мой план с Оскаром.

А идея была проста. Я подумал, что Гертруда Б. будет иметь самое надежное прикрытие, если поедет и прочно обоснуется в Болгарии в качестве… жены болгарина. Точнее, согласно моему плану, она должна была выйти замуж за молодого и симпатичного, с шансами сделать карьеру в пожарном деле, моего соотечественника «Z-9».

Долг прежде всего, остальное должно отступить на задний план. Нередко бывает, что боец выполняет свой долг перед родиной, классом, революцией, заглушая естественное стремление к личному счастью. Но как бывает хорошо, когда эти две стороны судьбы бойца совпадают.

Так случилось у Гертруды Б. и молодого пожарника.

Оскар нашел мой план разумным, но пожелал, чтобы я ему сначала подробно рассказал о «Z-9», а потом и сам захотел познакомиться с ним лично.

Эту встречу устроили на следующий день. «Z-9» ничего не подозревал. Может быть, только Гертруда Б. угадывала скрытый смысл этой встречи с болгарским пожарником, но не сказала ни слова. Мы встретились в Любеке, где пожарник продолжал участвовать в различных экспериментах с противогазами. Скромный, все еще стеснительный парень, «Z-9» не на шутку смутился в компании молодой женщины, которая сама, без нашей подсказки проявила интерес к нему лично, к его профессии, родному городу и родной стране.

Следующая встреча произошла в Берлине. Оскар благословил, так сказать, будущий брак, решив, что молодые люди могут составить довольно гармоничную пару. Теперь, после того как «сваты» сделали свое дело, оставалось только одно — чтобы молодые люди полюбили друг друга. И Оскар, и я исключали грубое вмешательство в эту деликатную область. Если бы «сватовство» оказалось беспочвенным, я бы немедленно принялся искать другое решение.

Семейная пара «Z-9» и Гертруда Б. уехали в Болгарию почти сразу, как только молодой пожарник закончил свою учебу в Вене. Они были счастливы: Гертруда Б. нашла в нем хорошего мужа. «Z-9» — прекрасную жену. В то же время он получил диплом об успешном окончании знаменитой пожарной школы. Мой дядя, священник Соларов, выдал им фиктивное свидетельство о браке. Он это делал и раньше по нашей просьбе. Молодые люди создали действительно дружную и счастливую семью. Сначала они обосновались в городе Н. Моя сестра Мика заботливо помогала им первое время, особенно Гертруде. «Z-9», разумеется, ничего не знал о секретных заданиях, которые выполняла его жена.

Чтобы закончить свой рассказ об этой семье, должен добавить, что немецкая патриотка успешно обосновалась в стране и действовала без всяких провалов полных восемь лет, до начала второй мировой войны. Что касается «Z-9», то он смог стать помощником Захарчука, и выполнял полезную работу в течение многих лет до дня победы. А после победы, когда Захарчук застрелился, «Z-9» по праву занял крупный пост в Софии по своей специальности.