Гибель М. Захарченко и Ю. Петерса

Гибель М. Захарченко и Ю. Петерса

Поразительно быстро добралась до Москвы тройка Опперпута. Как она прошла через Ленинград, как доехала до Москвы, знало лишь ОГПУ.

10 июня 1927 года советские газеты опубликовали первое правительственное сообщение о провале попытки Захарченко-Шульц, Опперпута и Вознесенского взорвать жилой дом № 3/6 по Малой Лубянке.

6 июля в «Правде» была опубликована беседа заместителя председателя ОГПУ Генриха Григорьевича Ягоды с сотрудниками московских газет. Ягода подробно рассказал о неудачном покушении:

«…Организаторы взрыва сделали все от них зависящее, чтобы придать взрыву максимальную разрушительную силу. Ими был установлен чрезвычайно мощный мелинитовый снаряд. На некотором расстоянии от него были расставлены в большом количестве зажигательные бомбы. Наконец, пол в доме по М. Лубянке был обильно полит керосином. Если вся эта система пришла бы в действие, можно не сомневаться в том, что здание дома по М. Лубянке было бы разрушено. Взрыв был предотвращен в последний момент сотрудниками ОГПУ».

По словам Ягоды, после неудачи все трое бежали из Москвы:

«…Опперпут, бежавший отдельно, едва не был задержан 18 июня на Яновском спирто-водочном заводе, где он показался подозрительным. При бегстве он отстреливался, ранил милиционера Лукина, рабочего Кравцова и крестьянина Якушенко. Опперпуту удалось бежать. Руководивший розыском в этом районе зам. нач. особого отдела Белорусского округа т. Зирнис созвал к себе на помощь крестьян деревень Алтуховка, Черниково и Брюлевка Смоленской губернии. Тщательно и методически произведенное оцепление дало возможность обнаружить Опперпута, скрывавшегося в густом кустарнике. Он отстреливался из двух маузеров и был убит в перестрелке.

Остальные террористы двинулись в направлении на Витебск. Пробираясь по направлению к границе, Захарченко-Шульц и Вознесенский встретили по пути автомобиль, направлявшийся из Витебска в Смоленск. Беглецы остановили машину и, угрожая револьверами, приказали шоферам ехать в указанном ими направлении. Шофер т. Гребенюк отказался вести машину и был сейчас же застрелен. Помощник шофера т. Голенков, раненный белогвардейцами, все же нашел в себе силы, чтобы испортить машину. Тогда Захарченко-Шульц и ее спутник бросили автомобиль и опять скрылись в лес. Снова удалось обнаружить следы беглецов в районе станции Дретунь. Опять-таки при активном содействии крестьян удалось организовать облаву. Пытаясь пробраться через оцепление, шпионы-террористы вышли лесом на хлебопекарню Н-ского полка. Здесь их увидела жена краскома того же полка т. Ровнова. Опознав в них по приметам преследуемых шпионов, она стала призывать криком красноармейскую заставу. Захарченко-Шульц выстрелом ранила т. Ровнову в ногу. В перестрелке с нашим кавалерийским разъездом оба белогвардейца покончили счеты с жизнью. Вознесенский был убит на месте, Шульц умерла от ран через несколько часов.

Найденные при убитых террористах вещи подвели итог всему. При них, кроме оружия и запаса патронов, оказались гранаты системы „Леман“ (на подводе, которую террористы бросили во время преследования за Дорогобужем, найдены тоже в большом количестве взрывчатые вещества, тождественные с обнаруженными на М. Лубянке), подложные паспорта, в которых мы с первого же взгляда узнали продукцию финской разведки, финские деньги и, наконец, царские золотые монеты, на которые, видимо, весьма рассчитывали беглецы, но которые отказались принимать советские крестьяне.

У убитого Опперпута был обнаружен дневник с его собственноручным описанием подготовки покушения на М. Лубянке и ряд других записей, ценных для дальнейшего расследования ОГПУ».

* * *

Три года спустя, ставший невозвращенцем, резидент ИНО ОГПУ в Турции Г. С. Агабеков рассказал эмиграции о покушении на Малой Лубянке. Прибыв в Москву с докладом начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру, Агабеков беседовал в гостинице «Селект» с приятелем Григорием Федулеевым, агентом КРО.

— Кто, по-твоему, всю белогвардейщину держит в руках? — интригующе спросил Федулеев. — А ты знаешь, что позавчера мы чуть не погибли от своей собственной работы?

Агабеков смотрел на него с недоумением. Федулеев продолжал:

— Приехали сюда из-за границы три человека для связи со здешними контрреволюционерами. Из них, конечно, один наш. Все было предусмотрено. Мы подготовили фиктивных руководителей организации, конспиративные квартиры, явки и прочее, и вдруг крах! Приехавшие заграничные делегаты скрылись, и вместе с ними пропал наш агент. Вот уже два дня ищем их по Москве. Как сквозь землю провалились. А вчера ночью случайно обнаружилось в общежитии сотрудников ГПУ, на Малой Лубянке, что весь пол у входа залит керосином, а в углу стоят два бидона и ящик динамита. Там же нашли подожженный, но потухший шнур. Видимо, все было подготовлено для взрыва, но фитиль потух раньше времени.

— Кто же мог это проделать? — спросил Агабеков.

— По-видимому, это работа нашего агента и тех двух приезжих. Только наш агент и знал этот дом. Там мы с ним встречались. Одно из двух: либо он проболтался, либо изменил нам.

— А вы их фамилии знаете? Может быть, их можно найти по фамилиям в гостиницах?

— Ну что фамилии! Наш агент носил фамилию Опперпут. Но у него была куча других документов, которыми мы же его снабжали для завлечения белых.

На следующий день в ИНО ОГПУ поступил из КРО циркуляр, гласивший:

«Всем сотрудникам ОГПУ.

Означенных на фотографиях лиц предлагается, при встрече, арестовать и доставить в комендатуру ОГПУ. Указанные лица являются белогвардейцами, проникшими в СССР с целью совершения террористических актов. Приметы: первый — высокого роста, худощавый, ходит в кепке, на руке носит непромокаемый плащ. Второй — маленького роста, в кожаной тужурке, сапоги со шнурками.

Приложение: две фотокарточки.

Начальник КРО Артузов».

* * *

В 1928 году Н. Кичкасов в небольшой книжке «Белогвардейский террор против СССР» по-иному рассказал о судьбе Марии Захарченко и Юрия Петерса.

16 июня 1927 года по дороге Ельшино — Смоленск через Яновский спирто-водочный завод проходил неизвестный. Милиционер Лукин потребовал от неизвестного предъявить удостоверение личности, сказав, что проход через завод запрещен. Неизвестный выхватил браунинг, ранил Лукина и продолжал свой путь. ОГПУ организовало преследование. В десяти километрах от Смоленска неизвестный был застигнут и убит в перестрелке. При нем, кроме огнестрельного оружия, были обнаружены английская граната, топографическая карта и дневник: «Убитый оказался Петерсом, он же Вознесенский — одним из двух террористов московской группы».

18 июня автомобиль штаба Белорусского военного округа, возвращавшийся из Витебска в Смоленск, около местечка Рудня был остановлен неизвестной вооруженной женщиной. Шоферу Гребенюку и его помощнику Голенкину женщина приказала повернуть машину обратно и отвезти ее в Витебск. Гребенюк отказался выполнить ее требование и был убит, а Голенкин ранен. Бежавшую дальше неизвестную облава настигла около станции Дретунь. При попытке прорваться из оцепления, неизвестная, ранив в ногу жену краскома Н-ского полка Ровнову, была убита в перестрелке с красноармейцами.

«Убитая оказалась М. В. Захарченко-Шульц, другим членом московской группы. При ней оказались, кроме револьверов с большим количеством патронов, английские гранаты, подложные паспорта, финские деньги, царские золотые монеты, карты Карельского перешейка и западной границы СССР».

* * *

В 1962 году в Москве вышла в свет небольшая книжка Ф. Фомина «Записки старого чекиста». В главе «Из воспоминаний о В. Р. Менжинском» Фомин писал:

«В июне 1927 года двум диверсантам удалось бросить бомбу в общежитие работников ОГПУ, которая, к счастью, не принесла большого вреда, и скрыться».

Далее Фомин повторил вкратце уже известный рассказ Кичкасова. В обоих произведениях чекистов места Опперпуту не нашлось. О судьбе его знают лишь архивы КГБ: возможно, пуля Марии Захарченко уложила Опперпута после неудачи взрыва на Малой Лубянке; возможно, вместе с другими старыми чекистами — Артузовым, Пилляром, Пузицким — он погиб в годы сталинских чисток.

* * *

Ни Ягода, ни Кичкасов, ни Фомин не сказали всей правды. Несомненно, беглецам удалось благополучно вырваться из Москвы. Их следы чекисты сперва обнаружили в Дорогобуже. Где возможно, Захарченко и Петерс ехали на крестьянских подводах. Потому они так быстро добрались до Смоленска и Рудни. На Яновском заводе Опперпута не было. Вопреки Кичкасову, беглецы шли вместе, а не порознь. Нападение на военный автомобиль совершили беглецы вдвоем, что подтверждает Ягода. После убийства шофера Гребенюка его помощник Голенкин подчинился беглецам и вывез их к станции Дретунь, отстоящей от Рудни по железной дороге в 207 километрах. Беглецы проделали большую часть пути. До спасительной польской границы неподалеку от Полоцка оставалось только десятка три километров.

Пробираясь по лесу, Захарченко и Петерс вышли в места где находились лагеря и полигоны Красной армии. Попали в оцепление. Положение стало безвыходным. Но живыми в руки чекистов не дались. Очевидец Репин, служивший тогда в Н-ском полку, свидетельствовал:

«В интервале между двумя мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина, обращаясь к нам, кричит: „За Россию!“ и стреляет себе в висок. Мужчина также стреляет, но в рот. Оба падают».

Так трагично кончился поход в «осиное гнездо». Да и было это гнездо всего лишь общежитием мелкой чекистской сошки. Опперпут, знавший частные квартиры главарей ОГПУ, не направил бомб Захарченко против Менжинского, Артузова, Стырне, Пузицкого и других виднейших чекистов. Эти адреса Опперпут предусмотрительно не включил в список, посланный Кутепову вместе с боевыми диспозициями.