Стауниц и Мария Захарченко

Стауниц и Мария Захарченко

20 июля 1926 года умер Феликс Дзержинский. На посту главы ОГПУ его заменил ближайший помощник, тоже поляк по происхождению, Вячеслав Рудольфович Менжинский. Сподвижник Ленина, убежденный марксист, Менжинский был образованным человеком, владевшим несколькими языками. Как и Дзержинский, был он жестоким чекистом, безжалостно расправлявшимся с врагами большевизма. Под его руководством были проведены последние операции «Треста».

В течение добрых пяти лет Якушеву и Потапову удавалось морочить голову доверчивым эмигрантам, удерживая их от сколько-нибудь опасных для большевиков действий. Динамичную Марию Захарченко и Радковича тяготило отсутствие «настоящих дел». Тем более, что и генерал Кутепов стремился к проведению террора и диверсий, которые, как думал он, пробудят волю народа к борьбе с коммунизмом.

Для осуществления террористических актов Кутепов договорился с Якушевым об отправке в Россию групп офицеров. С ведома «Треста» осенью 1926 года прибыли три офицера: Сусалин, Каринский и Шорин.

Полковник Сусалин, ознакомившись в Москве с обстановкой, усомнился в «Тресте». Несмотря на советы четы Шульц соблюдать осторожность, он высказал свои сомнения «трестовику», чекисту Старову, и бесследно исчез. Обеспокоенные Шульцы узнали от Опперпута, что Сусалина якобы опознали болгарские коммунисты, знавшие его по Софии как белогвардейца, после чего он погиб в застенке ГПУ.

* * *

Недовольная медлительностью Якушева, противника террора и сторонника накапливания сил, Мария Захарченко сблизилась со Стауницем. Не раз говорила она с ним о необходимости террора — наедине. Эти частые беседы вдвоем сблизили их, они стали любовниками. Думала ли Мария, что в постели она больше узнает о «Тресте» от Стауница? Зато Стауниц знал безошибочно, что самый верный путь к Кутепову был через Марию Захарченко. Мало-помалу он стал соглашаться с Марией, не мешая ей строить планы террористических актов. Об откровенных беседах с Марией Стауниц немедленно докладывал Якушеву, каждая высказанная ею и Радковичем мысль становилась достоянием. КРО ОГПУ.

Якушев, отлично осведомленный о настроениях и нетерпении Марии, совещался с Артузовым. Тем строже были и требования Артузова к Стауницу. Накануне своей очередной поездки в Париж Якушев поучал Стауница:

— Эдуард Оттович, ваша дама сердца и ваши с ней отношения меня устраивают только в том смысле, если я буду через вас знать все, что затевает Мария и ее покровитель Кутепов. Мы должны это знать. При авантюризме Кутепова можно ожидать любой дикой выходки. Ему ничего не стоит ради эффекта подставить под удар «Трест».

— Я вас понимаю. Вы будете знать все.

20 ноября 1926 года Якушев прошел через «окно» на эстонской границе и прибыл в Ревель. Здесь его ожидала Мария Захарченко, заранее отправленная сюда по решению ОГПУ. В честь Якушева майор Пальм дал обед, на котором присутствовала и Мария. Пальм провозгласил тост за будущую монархию в России. Затем пили за здоровье Якушева — будущего министра иностранных дел. Доверие эстонского штаба произвело впечатление на Марию, ее отношение к Якушеву улучшилось, хотя и ненадолго.

В Париж Якушев выехал один. Накануне намеченного отъезда Якушева и Марии в Париж из Москвы от Стауница пришла шифровка: он звал Марию обратно, чтобы при ее участии угомонить запившего Георгия Радковича. А запил Радкович из ревности, интимные отношения Марии со Стауницем терзали безумно ее любившего, преданного ей Георгия.

* * *

На вокзале в Париже Якушева встретил Кутепов. С паспортом на имя Келлера Якушев остановился в гостинице на Елисейских Полях. Говорили они о многих делах. Якушев жаловался на горячность и неугомонность Марии. Кутепов защищал Марию, отмечая ее храбрость, верность долгу, готовность пожертвовать жизнью.

Якушев заговорил о желательности встречи Кутепова с Политсоветом «Треста» в России. Но Кутепов отклонил это любезное приглашение.

Затем они отправились в Шуаньи к великому князю Николаю Николаевичу. Великий князь высказался за более энергичные действия. Якушев старательно объяснял, какие трудности препятствуют решительным действиям в ближайшее время.

Якушев просил великого князя написать обращение к Красной армии, а Политсовету дать его портрет с собственноручной подписью. Под конец аудиенции Якушев обещал собрать военный совет «Треста», предварительно условившись с Кутеповым о времени и месте встречи.

Разговоры о деньгах для «Треста» продолжались. В известном всем гурманам ресторане «Дрюан» Кутепов, Коковцев и Якушев обедали и толковали, как и где добыть крупные средства. Обменивались тостами. Подняв бокал, Якушев пил за здоровье Коковцева, будущего премьер-министра освобожденной от большевиков России…

В тот же день, 5 декабря, Якушев навестил Шульгина, жившего недалеко от Булонского леса. Шульгин встретил его дружески. От него Якушев узнал, что Чебышев своего мнения о «Тресте» не изменил.

На следующий день Якушев беседовал с представителем пражского отделения Союза Галлиполийцев. Слушал он рассказы о жертвенных молодых офицерах, жаждавших настоящих дел и готовых идти на подвиг в Россию.

Накануне отъезда Якушева в Москву к нему в гостиницу приехал Кутепов. Он вручил Якушеву портрет великого князя, сидящего верхом на коне, и воззвание к Красной армии.

Довольный успехами, 14 декабря через Франкфурт-на-Майне Якушев уехал восвояси.