Булгакову

Булгакову

Дорогой друг В.Ф.

Сердечно порадовались Вашему бодрому письму от 16-10-46. Через Ваши дружеские руки прошло и письмо секретаря Президента — Юрий очень признателен Вам. Радовались и неожиданно открытому Вашему свойству с Весниным. Только в нынешних особых обстоятельствах так находятся двоюродные сестры — теперь все необычно. Привет Вашей дочери к ее браку. Будем знать ее фамилию — кто ведает, как теперь люди встречаются. Лишь бы встречались, а не сталкивались. Веснин — крупнейший зодчий, пристально слежу за его достижениями. Авось встретимся. Зовут, зовут! Поредел строй наших сверстников. Грабарь сообщает о кончине Лансере, Богаевского (голову ядром оторвало в Крыму), Билибина, Лукомского, Самокиша, Яремича и других.

Пусть молодежь крепнет. Русь живет творчеством, искусством, наукою. Народы поют, а где песня, там и радость. Слушали вчера доклад Жданова — хорошо сказал. Сейчас слушали парад. Величественно. У Вас, конечно, ясно Москву слышно. У нас, если атмосфера не мешает, хорошо доносится. Но электричества у нас, в Гималаях, нет, и приходится пользоваться сухими батарейками, все-таки слышно — и на том спасибо. Говорят, скоро здесь будет сов[етский] посол — пока лишь американский, тибетский, китайский. Ждем нашего.

Интересно, как решится вопрос Русского Музея в Праге. Вы помните мое давнишнее желание, чтобы везде гремело творчество народов Союза. Мы убеждаемся, как ждут в Индии сов[етское] искусство. Видим это по нашим картинам, которые в здешних музеях — любят их. Конечно, для выставки сейчас время трудное. Наверно, Вы читаете о событиях в Индии. В горах-то еще спокойно, а в долинах творится зверство. Удивительно, как род людской склонен к жестокости. Дикие звери и те бывают добродушнее.

Удивляемся, почему Вы не имели вестей от В. Л. Дутко. Впрочем, кажется, она живет за городом и, может быть, ей не с кем оставлять малыша? А может быть, Вы с ней уже встретились? Тревожимся, не получая вестей из Риги. В чем дело? Лукин был в добрых отношениях с Кирхенштейном, именно эта группа способствовала сближению, и вдруг из Латвии, из Литвы — ни звука. А вот нехорошо, что директор нашего Музея в Брюгге Тюльпинк скончался. Во время войны все охранил, а теперь и ушел. Именно он был там двигателем.

Наша АРКА получила высокое одобрение из Центра. С ВОКСом установились постоянные сношения — все это радостно. ВОКС печатает что-то мое, но когда, не знаю. Конечно, нашим сотрудникам в Америке сейчас нелегко, ибо реакция и наветы на СССР велики. Вчера Жданов хорошо сказал: "Во время войны восхищались нашим мужеством, патриотизмом и моральными качествами, а теперь вдруг у нас оказался подозрительный характер и мы сделались угрозою миру". Да, изменчиво людское суждение. Но ведь давно сказано: "И это пройдет". Не помню, посылал ли я Вам перед войною мой записной лист "Не замай!" Он оказался пророческим: меч, поднятый на Русь, опустился на захватчиков. Из Москвы тогда писали, что там он произвел впечатление. Да, да, "не замай" нашу любимую, великую Родину.

Не забывайте нас весточками, мы все так любим Ваши письма. Дорого чуять единодушие, устремление ко всенародному благу. Привет Вам всем от Гималаев, от снегов и вершин. Привет всем друзьям, коли такие в Праге имеются.

Сердечно…

Сейчас здесь печатаются четыре моих книги: "Химават", "Героика", "Алтай", "Обитель Света". Из пятой — "Прекрасное единение" — уже вышедшей, прилагаю страничку.

7 ноября 1946 г.

Публикуется впервые