Личная жизнь

Личная жизнь

А теперь я попробую ответить на самый больной вопрос, который обязательно возникнет у читателя после прочтения последней главы и который мне всегда задают на публичных встречах — с читателями, студентами, подписчиками. Зачем мы пишем про личную жизнь известных людей — политиков, артистов, писателей? Зачем журналисты лезут в чужой дом и даже в чужую постель? Помню, покойный Абдулов приходил бить морду редактору «Собеседника» за то, что тот опубликовал в своей газете откровения никому тогда еще не известной Даши Асламовой. Она довольно живенько описала, как не очень трезвый народный артист приставал к ней то ли в общественном туалете, то ли в гримерке — ну, и всякие другие подробности. Потом Александр Гаврилович создал целое общественное движение против журналюг в поддержку бедных несчастных артистов, в чью жизнь грубо и бесцеремонно они влезают.

Но как справедливо, хотя и грубо, любит повторять мой друг Стас Садальский, «с журналистами судиться — что в крапиву срать садиться». Репортеры ведь не для удовлетворения собственного любопытства лезут под одеяло к знаменитостям. Есть спрос — значит, есть предложение. На этом держится вся желтая пресса — то есть, те газеты и журналы, которые живут на заработанные средства, не имеют государственных дотаций и просто вынуждены удовлетворять интересы — в том числе и низменные — своих читателей.

А читателя интересует что?

Незабвенный главный редактор «Экспресс-газеты» Александр Иванович, изучавший в Англии технологию желтой прессы, учил: читателя интересуют три главные темы — чужой секс, чужие деньги и чужая смерть. Это закон — и что за смысл с законом воевать? Другое дело, что многие так называемые общественные люди, в первую очередь, конечно, звезды и звездочки разной величины, должны понимать: публичность — часть их профессии, хочешь быть знаменитым — будь готов к пристальному интересу прессы к твоей персоне. Будущий журналист, выбирая профессию, хорошо понимает, что его ждут бесконечные командировки, бессонные ночи и частая работа по выходным дням. Врачу придется сталкиваться не только с постоянной человеческой болью, но и со смертью. Летчику — с ежеминутной опасностью и ответственностью — ну и так далее. Специфика актерской профессии — популярность и все сопутствующие ей издержки. Нет, актеры с удовольствием будут позировать фотографам, если они во фраке и в гриме, с удовольствием расскажут в интервью, как трудно давалась та или иная роль, и даже приврут, если это требуется для собственной раскрутки. Но вот журналист накопал какой-то некрасивый факт, фотограф снял в не очень трезвом виде — и, пожалуйста, скандал! А теперь еще взяли моду чуть что — в суд подавать, мол, в их личную жизнь грубо вмешался поганец-журналист. У него профессия такая! А ты, если не хочешь, чтобы про тебя гадости писали — веди себя прилично, помни, что за тобой постоянно следит острый глаз папарацци.

Я всегда в этой связи вспоминаю Агутина и Варум. Я не их поклонница — Боже, упаси! Но на моей памяти не было ни одного скандала, ни одной сплетни, ни одного скабрезного кадра этой замечательной пары. При том, что в этой семье — сразу две звезды, есть где разгуляться журналистам. Просачивались в прессу сведения, что Леня пьет безбожно — но, как говорится, никто не видел, фотографий не снимали, певец в суд на журналистов не подавал — то ли на самом деле сей факт существует, то ли нет.

Или Дима Маликов, при своей харизматичной внешности вполне мог бы позволить себе разные вольности. Но имидж образцового семьянина почему-то не вредит ни его карьере, ни его музыке. Саша Филиппенко как-то мне признался, что решил сам рассказать журналистам про свои две семьи — его бывшая и настоящая жены мирно сосуществуют и даже общаются между собой. «Лучше я сам все расскажу, — сказал актер, — чем вы наврете, а потом мне оправдываться». Очень грамотная позиция! Многие мои интервью получились только потому, что я долго убеждала героя рассказать все, как говорится, добровольно-все равно журналист докопается, но может и напутать что-то безбожно или выдумать для красного словца.

Долгие круги описывала я вокруг Галины Борисовны Волчек. Очень мне хотелось поговорить с ней не про последние, громкие премьеры ее театра «Современник», а про ее личную бабскую жизнь. Волчек, прикуривая одну сигарету за другой, ехидно на меня прищуривалась: «Тебе это зачем? Дела давно минувших дней, как говорится. И потом не баба я давно, а главный режиссер». Но я твердо решила, что буду сидеть у нее на кухне до тех пор, пока не услышу именно исповедь. Алкоголь здесь не проходил — Галина Борисовна сидела на строгой диете и не то что не пила — даже не ела. Хотя меня угощала вкусными горячими хачапури, купленными на Арбате в грузинском магазине «Мзиури», которого давно уже нет и в помине. И поскольку я приняла решение сидеть здесь и не сдаваться, я начала рассказывать ей про свою личную жизнь. Поедая вкуснейшие хачапури, жаловалась на то, что никак не удается похудеть, что мужчины не любят толстых женщин и вообще жизнь летит под откос. Она меня перебила:

— Что значит, не любят полных? Да знаешь ли ты, что мужики — 70 процентов — любят толстых женщин! — и через паузу торжествующе добавила, — а остальные тридцать процентов — любят очень толстых женщин!

И дальше я услышала историю про ее жизнь — про женские комплексы, про измену мужа, про комплексы уже другого мужа, у которого жена — главный режиссер… Мы сидели на кухне чуть не до утра. Я на всю жизнь полюбила эту замечательную женщину.

Или Шалевич. Можно было подозревать, конечно, у актера с такой яркой мужской внешностью и обволакивающим голосом бурная личная жизнь. Но история его любви к одной из самых красивых актрис советского кино Валентине Титовой — это просто подарок судьбы для журналиста.

Вячеслав Шалевич увидел артистку Титову в спектакле ленинградского БДТ «Горе от ума». Тонкий ценитель женской красоты главный режиссер этого театра Георгий Товстоногов не мог не использовать удивительную внешность юной актрисы — и ввел ее в спектакль на роль девушки на балу — роль без слов. Она выходила на авансцену, луч софита высвечивал ее лицо — и зал просто ахал в восторге. Ахнул и Шалевич. Он влюбился с первого взгляда. Жизнь его теперь замкнулась между Питером и Москвой.

— Я мог вечером отыграть спектакль на сцене Вахтангова, успеть на ночной поезд в Питер. Утром я приносил Вале цветы и успевал только поцеловать ее — меня ждала дневная репетиция в своем театре. На самолете летел в Москву и буквально вбегал в репетиционный зал. Это было сумасшествие, конечно, но я не поменял бы его ни на какое другое состояние.

Однажды режиссер Басов пригласил Шалевича на пробы на главную роль в фильм «Метель», который собирался снимать по повести Пушкина. Шалевич пробы прошел. А Басов посетовал, что никак не может найти достойную Марию Ивановну. Вячеслав посоветовал обратить внимание на молодую актрису БДТ, и даже взялся познакомить с ней режиссера. Так Шалевич потерял роль, а Басов нашел героиню для фильма и очередную жену.

А моя любимая писательница Виктория Токарева — она не только блестящий автор замечательных книжек, но и такой же блестящий собеседник.

Зная от «тети Любы», популярнейшей актрисы Соколовой, о ее романе с режиссером Данелия, я все тянула из нее откровения на эту тему. Но она обошлась общими словами: влюбленность, измена — как букет цветов. Сначала красивый и хорошо пахнет, а когда завянет — некрасивый и пахнет противно. Но потом, когда я пришла визировать интервью, и мы пили чай на кухне, она вдруг вспомнила свою большую любовь к Данелии и разоткровенничалась. Рассказала, как отдыхала с ним в Сочи в санатории «Актер». Однажды Данелия перебрал алкоголя, и его вырвало прямо на парадную лестницу центрального корпуса. И она ночью мыла эту лестницу в наклон тряпкой, чтобы утром ее любимый — великий режиссер! — не был опозорен.

Почему нас так интересует жизнь других — знаменитых, конечно, людей? Это сложный вопрос, думаю, у каждого, кто им задается, есть свой ответ на это. Любому человеку просто хочется сравнить свою личную жизнь с личной жизнью звезды. И порадоваться — у него еще хуже, чем у меня (в случае скандала, громкого развода или дележки детей), успокоиться — да у него все так, как у меня! Личная жизнь, что бы ни говорил Толстой, все же развивается у всех по одинаковой схеме. Да, счастливые семьи похожи друг на друга, но и несчастливые тоже не отличаются разнообразием сюжетов.