Глава 37 СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ВОЛЬТЕРА (1779–1786)

Глава 37

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ВОЛЬТЕРА (1779–1786)

Только очень смелый человек мог в 1779 году решиться издать полное собрание сочинений Вольтера, ведь одна лишь «Энциклопедия», самое значительное из напечатанных к тому времени во Франции произведений Вольтера, насчитывала тридцать три тома. Собранные же воедино труды фернейского старца предполагалось выпустить двумя изданиями: первое, в семидесяти томах ин-фолио, предназначалось для библиофилов, второе, более дешевое, в девяносто двух томах ин-кварто, — для публики попроще.

Однако в этом предприятии проблемы материальные усугублялись политическими: примерно половина произведений Вольтера во Франции была запрещена цензурой, так что не только издавать их на ее территории было нельзя, но и распространять. Вот почему г-н Панкук, приобретший права на издание Вольтера и выкупивший все его неопубликованные рукописи у наследников, счел это предприятие слишком рискованным, даже несмотря на то что императрица Екатерина II предлагала ему печатать книги в России. Бомарше убеждал всех в том, что издание произведений самого великого французского писателя столетия в царской империи будет позором для Франции. Он бросился к Морепа и после беседы с ним объявил, что старый министр поддержал его. На самом же деле, Морепа, боявшийся навлечь на себя недовольство и парламента, и духовенства, сказал своему посетителю следующее:

«Я знаю лишь одного человека, который бы решился попытать счастья в подобном предприятии.

— Кто же он, господин граф?

— Вы!

— Да, господин граф, я, наверное, решился бы на это; но после того, как я вложу в это дело весь свой капитал, духовенство пожалуется парламенту, издание будет приостановлено, издатель с наборщиками заклеймены, и позор Франции станет еще более полным и ощутимым».

Гюден, а именно ему мы обязаны описанием этой встречи, уверял, что Морепа пообещал Бомарше покровительство короля в этом предприятии, которое могло прославить его правление, снискав ему уважение всех образованных людей.

И хотя сегодня мы можем усомниться в том, что Морепа столь решительно поддержал проект Бомарше, тем не менее у нас есть основания предполагать, что этот старый вольтерьянец не был против этого предприятия, поскольку осуществлялось оно при постоянном содействии начальника почтового ведомства.

Несмотря на то что он был занят множеством других дел, Бомарше без промедления приступил к реализации своего проекта, основав в 1779 году «Философское, литературное и типографское общество» — общество, которое состояло «из него одного», но в котором он скромно отвел себе должность парижского корреспондента.

За 160 тысяч ливров он выкупил у Панкука все неопубликованные произведения Вольтера, даже не ознакомившись с их содержанием, а между тем кроме «Фрагментов» жизни Вольтера там не было ничего интересного. В Англии он закупил два комплекта лучшего типографского шрифта того времени — «баскервиля», что обошлось ему в 150 тысяч ливров. Он отправил в Голландию специалиста для освоения технологии изготовления самой лучшей бумаги и купил в Вогезах три бумажные фабрики.

Из осторожности он решил устроить типографию за пределами Франции и добился согласия маркграфа Баденского на размещение своего типографского оборудования и обслуживающего его персонала в старинном и давно заброшенном форте Кель, расположенном на немецком берегу Рейна как раз напротив Страсбурга. Маркграф, правда, поставил Бомарше условие — вымарать из «Кандида» оскорбительные пассажи в адрес немецких принцев вообще и семейства Тун-дер-тен-Тронк в частности, но получил на это следующий довольно дерзкий ответ:

«Уродование произведений известного человека не в наших силах, буде даже на то наше желание. Хотелось бы вам напомнить, что одним из условий, при которых нам продали рукописи, было не допускать никакого своеволия в отношении трудов великого человека. Европа ждет, что мы представим его ей целым и невредимым, а если мы начнем выдирать у него черные или седые волосы, в зависимости от желания того или иного моралиста, то в результате он окажется лысым, а мы разоримся… Г-н де Вольтер, первая величина нашего столетия, имел собственные воззрения, каковые выражал со смелостью, присущей философам, и с тем изысканным вкусом, образцом которого он всегда являлся. Какое же в этом может быть богохульство? Он высказал свое мнение обо всех правителях и всех философских школах, и его главным принципом, который он проповедовал, была всеобщая терпимость. У этого великого человека ничего нельзя отнять без ущерба для единого целого…»

Поскольку маркграфу Баденскому открытие типографии в его владениях было более чем выгодно, он в конце концов принес свои принципы в жертву финансовым интересам. Бомарше, несмотря на свои благородные заявления, поступил так же, хотя никогда в том не признавался: в обмен на субсидии он согласился на все купюры, которые потребовала сделать Екатерина II в ее переписке с Вольтером.

Не зная ни типографского дела, ни издательского, Бомарше осваивал их параллельно с профессией арматора. Два издания, которые он планировал выпустить, в общей сложности насчитывали 162 тома при тираже каждого в 15 тысяч экземпляров. Следовательно, предстояло напечатать и распространить 2 миллиона 500 тысяч томов.

Невозможно было разъезжать по портовым городам Франции и находиться в Париже и Келе одновременно, поэтому в последнем пункте Бомарше оставил вместо себя некого Летелье, с которым держал постоянную связь с помощью переписки. Летелье был хорошо образованным, но неуживчивым по характеру молодым человеком со своеобразными фантазиями; издание произведений Вольтера он рассматривал как трамплин в своей карьере. Бомарше частенько приходилось обуздывать своего чрезмерно усердного представителя, который за жесткое обращение с персоналом получил прозвище «кельский тиран». И вообще оказалось, что опубликовать сочинения Вольтера не так просто. Почти три года ушло на то, чтобы запустить этот проект и подготовить к печати авторские оригиналы. Часть текстов, приписываемых Вольтеру, оказалась подделкой, другие уже не раз использовались; что же касалось систематизации и подготовки к печати переписки Вольтера, то эту кропотливую работу мог выполнить только опытный литературовед. Бомарше обратился за помощью к Кондорсе, который весьма посредственно справился с возложенной на него задачей. Его комментарии по большей части были совершенно неинтересными, а сам Бомарше, слишком занятый в тот момент другими делами, не мог лично сделать эту работу. И все же в кельское издание вошло несколько любопытных замечаний, принадлежащих перу Пьера Огюстена, но касались они, как правило, тех писем, в которых речь шла о его собственной персоне.

Первые тома вышли в свет в 1783 году. Для их реализации была организована подписка и проведена рекламная кампания, завлекавшая публику медалями и призами: первые четыре тысячи подписчиков получали право на участие в лотерее, в которой разыгрывалось четыреста призов на общую сумму в 200 тысяч ливров. Такого количества желающих подписаться на собрание сочинений Вольтера найти так и не удалось, но Бомарше пришлось все же устроить розыгрыш лотереи, чтобы выполнить взятые им на себя обязательства.

В 1781 году умер Морепа, и Бомарше лишился защитника, на которого очень рассчитывал. Издание постоянно подвергалось нападкам со стороны духовенства и парламента в течение всех семи лет, пока готовилось к выпуску, но никакого судебного преследования против Бомарше не предпринималось. В печати, правда, появилась злобная статья под названием «Донесение суду о подписке на сочинения Вольтера» с эпиграфом Ululate et clamate (сам Пьер Огюстен перевел его как «Рычите и поносите»). Это дало повод Бомарше продемонстрировать в ответ свое остроумие, но бороться за общественное мнение вовсе не было нужды — вся Европа, проникнутая духом вольтерьянства, и так была на его стороне.

Итак, Морепа не стало, но Бомарше удалось найти других покровителей в высоких правительственных кругах. Самой важной фигурой среди них был министр де Калонн; его брат, аббат де Калонн, известный политический авантюрист, помог ему распространить уже изданные тома во Франции.

Что касается Управления почтой, то содействие этого учреждения данному предприятию подтверждается письмом Бомарше, адресованным главе ведомства г-ну Риголею д’Оньи:

«Я никогда не забуду, что без вашей любезной помощи мы застряли бы на середине пути и, надорвавшись от тяжести, не смогли бы предоставить нетерпеливо ждущей Европе Собрания сочинений великого человека. Эта дерзкая затея, в которую я вложил свои капиталы, обернулась для меня убытками более чем в миллион, но благодаря вам, сударь, я смог сдержать данное мною слово, и это служит мне утешением».

Это письмо является также подтверждением того, что публикация сочинений Вольтера не только не принесла Бомарше никаких прибылей, но, по-видимому, оказалась самой неудачной финансовой операцией в его жизни.

На роскошное издание, выпущенное тиражом в 15 тысяч экземпляров, подписалось менее двух тысяч человек. Интерес к Вольтеру быстро угас после его смерти; медлительность, с которой публиковались его произведения, отпугнула многих потенциальных покупателей; а кроме того, атмосфера политической нестабильности вовсе не способствовала тому, чтобы люди думали о пополнении своих библиотек.

Бомарше попытался поправить дела, начав издавать Руссо и других авторов, но это не спасло положения. Часть напечатанного пришлось уничтожить, а остальное перевезти в Париж; нераспроданные книги заняли столько места в доме Бомарше, что во время революции народ принимал их залежи за тайные склады продовольствия и нередко проводил обыски у незадачливого издателя. Бомарше тяжело переживал провал этого своего предприятия, о чем свидетельствует его переписка. Двум коммерсантам из Бордо, потребовавшим доставить им наконец книги, которые приходили с большим опозданием, он ответил: «Если бы в придачу к этим томам давался мешок сахара или кофе, все издание целиком было бы уже давно напечатано и разошлось. Несмотря ни на что, вы получите свои книги». А один провинциальный чиновник, который позволил себе высокомерно потребовать объяснений по поводу задержки книг, получил следующую отповедь: «Прежде чем учить добропорядочности других, было бы неплохо задуматься, не нуждаешься ли сам в нескольких уроках сдержанности и учтивости, ибо мало быть президентом палаты торговых пошлин в Ретель-Мазарене в Шампани, нужно прежде всего быть воспитанным человеком».

И все же финансовые потери не шли ни в какое сравнение с теми выгодами, какие извлек Бомарше из этой грандиозной издательской кампании. Во-первых, он сделал благородное дело, во-вторых, в очередной раз заставил говорить о себе, в-третьих, деньги, как бы ни было приятно иметь их и тратить, не могли доставить такого удовольствия, как похвала сограждан. С гордостью цитировал он письмо литератора Келава, ныне совершенно забытого:

«Клянусь вам, мой собрат по служению Талии, вы универсальный человек! Когда вы пишете драмы, они получаются трогательными; когда сочиняете комедии, они забавны. Как музыкант, вы всех приводите в восторг. Как адвокат, выигрываете все процессы… А любовник! Вы всегда верны себе! Наконец, вы решили стать издателем? И стали им, причем таким, что остальным издателям, вместе взятым, не дотянуться до вас!»