Моя хата в центре

Моя хата в центре

Лидер боснийских сербов Радован Караджич, едва ли не самая одиозная фигура в послетитовской истории Югославии, личный друг Коштуницы. Есть много фотографий, где они вместе. Существует даже снимок, на котором Коштуница сжимает автомат Калашникова, а кругом толпятся бойцы сербского спецназа. Было ли это искреннее убеждение или тактический ход — сказать трудно. Во всяком случае, Коштуница несколько раз заявлял, что категорически несогласен признавать Караджича и Милошевича военными преступниками. «Я юрист и понимаю, что это определение юридически некорректно. Мировое сообщество не понимает сербской ситуации. Гаагский трибунал вообще не юридическая, а чисто политическая организация с проамериканской сущностью. Ни о какой выдаче Милошевича после моей победы не может быть и речи (позиция весьма достойная. — А.Г.). Милошевича можно назвать преступником, но он виноват не перед мировым сообществом и тем более не перед США. Он виноват перед своим народом, который сначала был ввергнут в национальную катастрофу, а потом лишен свободных выборов», — это цитаты из интервью Коштуницы последнего времени.

Коштуница не раз и не два повторил, что единственным поступком Милошевича, который он одобряет, был отказ от подписания соглашений по Косову в Рамбуйе. «Мы не имели права принимать позицию, навязанную Западом», — заявил он. И еще: «Прежде нас заставляли сверять время по советским часам, теперь — по американским. И то и другое пагубно для национальной идентичности!» — считает Коштуница.

Так что Коштуница вовсе не идеальное противопоставление Милошевичу. Более того, у Коштуницы и Милошевича столь много общего, что многие в Югославии рискуют говорить, что все, что происходит между ними — хитрая игра, а на самом деле Коштуница… негласный ставленник Милошевича.

Если серьезно, что отличает Коштуницу от его главного оппонента?

Пожалуй, только одно: некоторые называют это интеллигентностью, другие — скромностью. Коштуница потому и оказался лидером сербской оппозиции, что представляет собой более мягкий и как будто цивилизованный вариант националиста.

При этом он не пацифист: неплохо стреляет (хотя с оружием только позировал — предпочитает «отвечать на неправду истиной, а на ненависть — духовной силой»). Героически вел себя тихий профессор 14 сентября этого года, когда в Косове его закидали камнями и помидорами (грузовик с камнями и овощами — кстати, не гнилыми, отличного качества — был пригнан на площадь заранее; помидоры Милошевич оплатил из партийной кассы, выдав участникам акции по два оклада). Устроили побоище молодые активисты милошевичской Социалистической партии во главе с бывшим начальником местной милиции — разбили стекла в десяти машинах сопровождения, а самому Коштунице попали камнем под глаз. Он, однако, продолжал говорить, и толпа САМА повязала хулиганов.

— Милошевич обещал Косову достоинство, — говорил Коштуница, не стесняясь ссадины. — Пусть он теперь попробует приехать сюда, пусть посмотрит в глаза беженцам!

Восторженный рев избирателей был ему ответом.

Существеннейшие пункты его программы — ослабление конфронтации между СРЮ и остальным миром; отмена неприкосновенности и привилегий депутатов скупщины (югославский парламент); неограниченная свобода слова.

Что до личной скромности, в этом смысле Коштуница дает неистовому Слобо изрядную фору. Он до сих пор ездит на югославской машине «юго», которой уже восемь лет, и презирает иномарки. До последнего времени у него не было мобильного телефона. Отдыхает в горах, где у него домик, выстроенный своими руками, и садик, который он опять-таки возделывает лично. Нет рядом с ним и фигуры, способной скомпрометировать его так же, как компрометирует Милошевича его пассионарная жена Мирьяна Маркович.