Рыцарь печального образа (Дм. Быков под псевдонимом Андрей Гамалов)

Рыцарь печального образа

(Дм. Быков под псевдонимом Андрей Гамалов)

В октябре 1961 года в только что открывшемся Кремлевском дворце съездов заседал ХХII съезд партии. На нем Никита Хрущев произнес историческую фразу: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Последовала овация. Сидевший наверху, в гостевой ложе, старик с окладистой серебряной бородой не аплодировал. Он вообще мало что видел и слышал, однако рядом с ним неизменно восседал особист — так, на всякий случай. Бывшему депутату Государственной думы, потомственному дворянину и ярому монархисту Василию Витальевичу Шульгину шел в то время 84-й год.

Почему хочется вспомнить о нем именно сегодня? Потому что Шульгин явил собою классический пример человека власти на смене эпох. В современной России он, пожалуй, стал бы, как Борис Березовский, создавать «конструктивную оппозицию». Когда Россия уходит у нас из-под ног, соблазн проклясть ее слишком велик. Шульгин был из тех, кто готов был принимать ее любой. По примеру известного медиа-магната он пытался встроиться в каждую новую государственную машину.

Монархист, принявший отречение Николая II. Антисемит, яростно защищавший Бейлиса. Консерватор, помирившийся с большевиками. Беглец, восстановивший против себя большую часть эмиграции. В общем, даже на фоне российской истории ХХ века биография Шульгина поражает своей извилистостью.

Между тем начиналась его жизнь вполне обычно. Отец — историк, из богатой помещичьей семьи. Перебравшись в Киев, Шульгин-старший считал себя русским, в то время как прикипевшие к земле родные давно числились украинцами. Виталий Шульгин редактировал правую газету «Киевлянин» вместе с Дмитрием Пихно, который после смерти коллеги унаследовал не только его газету, но и жену. Пихно стал идейным наставником юного Василия, который еще в гимназии пописывал заметки в «Киевлянин» под немудреным псевдонимом NN.

Монархизм Василия прошел испытание на прочность в Киевском университете, где задавали тон революционеры. «Идут славянофилы и нигилисты, у тех и у других ногти нечисты», — любил он цитировать Прутковиану. Сам Василий спиртного не уважал, а досуг посвящал написанию толстого исторического романа об идеальном рыцаре — князе Воронецком. Он и себя воображал рыцарем, призванным спасти обожаемую династию Романовых от грозивших ей революционеров и евреев. Последних на страницах «Киевлянина» он называл «раковой опухолью, разъедающей Россию». Но текущей политикой Шульгин особо не интересовался — женился, завел детей, готовился к неспешной профессорско-пцблицистической карьере.

Однако грозные события ХХ века уже стояли на пороге.